Рассказы о необычайном - Пу Сунлин

Молодая сурово и решительно отказывалась, считая это невозможным. Тогда госпожа выразила опасение, что в этой заброшенной даче слишком дико и тихо, и предлагала обслуживать ее большим количеством слуг, но молодая сказала ей на это:

– Никого из всех этих людей я не желаю видеть. Разве вот тех двух служанок, что в былые дни были со мной с утра до вечера, – к ним я не могу не относиться с любовью и вниманием. Кроме них, еще, пожалуй, я хотела бы какого-нибудь старого слугу, чтобы он был у ворот, а в остальных никакой дальнейшей надобности нет!

Как она сказала, так все и было сделано. Под предлогом, что молодой Ван лечится на даче от болезни, ему ежедневно стали посылать туда пищу и все необходимое. На этом и кончили.

Молодая все время уговаривала мужа заключить новый брак, но тот не соглашался. Через год, или около того, у молодой стали вдруг постепенно изменяться брови, глаза и даже голос. Ван достал ее портрет, сравнил: далеко не то – как будто два разных человека! Ван пришел в сильное изумление.

– Ну-с, – спросила его по этому поводу жена, – посмотри-ка на меня: как я выгляжу теперь по сравнению с той, какой была раньше?

– Красива-то ты нынче красива, – отвечал муж, – но по сравнению с тем, что было раньше, по-видимому, не то!

– Что ж, я, пожалуй, состарилась!

– В двадцать-то лет с небольшим разве может человек так скоро состариться?

Молодая засмеялась и сожгла портрет. Ван бросился спасать его из огня, но от него остался лишь пепел.

Однажды она сказала мужу:

– Когда мы еще жили дома, наша мама сказала мне, что я до смерти не сделаю кокона[206]. Теперь оба наших родителя состарились, а ты – сирота. Я же, говорю серьезно, не могу родить дитя и боюсь, как бы не помешать твоему потомству. Прошу тебя поэтому взять себе в дом жену. Пусть она с утра до вечера служит свекру и свекрови, а ты будешь себе расхаживать между нами обеими: тоже никакого ведь неудобства от этого не будет!

Ван согласился с этим и понес брачные подарки в дом сановника первой степени Чжуна. Приближался счастливый срок. Молодая сделала новобрачное платье, туфли и препроводила это в виде подарка к свекрови. Когда новобрачная вошла в ворота дома, то вдруг оказалось, что ее речь, вид, манеры ходить и двигаться ни на волос не отличались от Сяо-цуй. Сильно изумленный при виде этого, Ван поехал на дачу, но куда девалась Сяо-цуй, никто не знал. Ван спросил у служанок. Они достали красный платок и сказали ему:

– Барыня ушла на время к себе домой проведать мать и оставила вот это для передачи вам, барин!

Ван развернул платок. Там оказалось ввязанным в узел яшмовое цзюэ[207]. Ван про себя догадался уже, что она не вернется, забрал служанок и увел их домой.

Он ни на час, ни на минуту не забывал о Сяо-цуй. На его счастье, сидя с новой женой, он испытывал то же, что было бы при виде его старой любви. Он понял теперь, что Сяо-цуй предвидела брак с девицей Чжунов и изменила заранее свой вид, дабы утешить его будущие думы и воспоминания.

Целительница Цзяо-но

Студент Кун Сюэ-ли был потомок Совершенного[208]. Он был человек, насыщенный культурною начитанностью, писал хорошие стихи. У него был ученый друг, который был правителем уезда Тяньтай. Раз он ему прислал письмо, приглашая его к себе. Студент поехал. В это самое время правитель умер, и студент, бедный, потерянный, не мог ехать домой. Он временно поселился в храме Путо[209] и нанялся в писари к монахам.

К западу от храма, шагах этак в ста, был дом господина Шаня. Он был сын магната старой семьи, но в большой тяжбе сильно разорился. Семья была малочисленная, и он переехал жить в деревню, так что с этих пор дом его опустел.

Однажды в воздухе вился и падал большой снег. Было тихо, прохожих никого. Студент шел мимо дверей этого дома, как вдруг из них вышел юноша яркой красоты и в высшей степени изящный. Увидав студента, он устремился к нему и, сделав церемонный поклон, ласково заговорил, стал расспрашивать, а затем пригласил его снизойти и пожаловать к нему в дом. Студенту он полюбился, и тот с большим удовольствием за ним пошел. Войдя в дом, он увидел, что комнаты не очень обширны, но в них повсюду развешены парчовые ковры, а на стенах висит много каллиграфий и картин древних людей. На столе лежит книга, название которой гласит: «Мелкие статьи из Ланхуаня»[210]. Просмотрел, перелистал разок – всё статьи, никогда на глаза не попадавшиеся.

Студент, считая, что раз юноша живет в доме Шаней, то, вероятно, он и есть хозяин, не стал расспрашивать о его службе и родне[211], но юноша осведомился очень подробно о том, откуда ведут его следы, и, видимо, жалел его. Стал уговаривать его поставить здесь, так сказать, шатер и проповедовать ученикам[212].

– Я здесь прохожий странник, – сказал студент со вздохом. – Кто будет служить мне в роли древнего Цаоцю[213]?

– Если вы не отринете меня, как какую-нибудь жалкую клячу, – сказал ему на это юноша, – я хотел бы сделать вам поклон у ваших дверей и стен[214].

Студент обрадовался, но сказал, что не смеет быть ему учителем, и просил разрешения быть другом.

Затем он спросил, почему этот дом так долго стоял заколоченным.

– Это, видите ли, дворец Шаней. Так как господин Шань в свое время поселился в деревне, то дом его пустовал, и пустовал долго. Моя же фамилия, видите ли, Хуанфу. Дед мой жил в Шэнь[215]. Дом наш спалило степным пожаром, и вот мы на некоторое время воспользовались этими строениями, чтобы здесь оправиться.

Теперь только студент узнал, что он не Шань.

Дело было уже позднее, а они беседовали и смеялись в полном удовольствии. Юноша оставил его разделить с ним постель.

На рассвете появился мальчик, который стал раздувать в комнате угли. Юноша встал первым и ушел во внутренние помещения, а студент сидел еще, закутавшись в одеяло. Мальчик вошел в комнату и доложил:

– Прибыл старший господин![216]

Студент, встрепенувшись, вскочил. Вошел старик, у которого белым белели и волосы, и виски. Он подошел к студенту и стал его усердно благодарить.

– Господин, вы не