Дастур ал-Мулук (Назидание государям) - Ходжа Самандар Термези

обнаружив александрийцев в вечно мрачной стране ночи, они удивлялись тому, что Хизр судьбы, оказав помощь, повел [их] к живой воде дня[189]. У войска хорезмшаха не осталось надежды на темную ночь, оно исчезло перед победоносным государем, подобным стране мрака, обладающим помыслами, [светлыми] как солнце.

При этих обстоятельствах прибыл Искандар-бий сарай с отрядом бессовестных людей и удостоился чести [получить] аудиенцию у [хана]. Его величество намеревался поступить с ним иначе, однако на троне правления в крепости |Л 165а| Кара-куль[190] восседал Аллаяр-бий, а в Чарджуе[191] исполнял его власть Гаиб Назар-бий; [хан] подумал о том, как бы эти два военачальника из [племени] сарай, узнав об этом, не подняли бы бунт, а это было бы плохо как для [дел] государственных, так и военных; проявляя терпение и осторожность, [хан] подумал: ”Как бы они не выказали неповиновения нашим слугам”.

Словом, когда испортилось настроение /Та 114/ ночи — черного невольника, от страха перед сражением со все увеличивающимся [числом] красавиц (т. е. лучами солнца), она скрылась в келье (худжра) востока и успокоилась, а солнце с сильным желанием увидеть деяния его величества пробудилось от спокойного сна и твердо решило увидеть [их]. Утром [хан] в знак благодарности [богу] за величайшее богатство, которое было даровано [ему] из тайных сокровищниц милости Творца, |Т 34б| и за славную победу, которая досталась благодаря безграничной божественной милости, отличил царскими дарами всех [своих] слуг, участвовавших в этом удачном походе, удостоил и осчастливил [их] всякого рода милостями и разными дарами. Он заманил птицу сердец людей в клетку любви зерном милостей, ноги бегства каждого племени заключил в тяжелые оковы щедрости, /Та 115/ прочнее которых ничего нет. Весь день он занимался одариванием золотом, прославившись как солнце, и [оттого] испытывая блаженство, подобно [обретшему] новое счастье.

При этих обстоятельствах Абд ал-Карим-бий найман, который, получив должность парваначи, удостоился чести |Л 165б| управлять подобным раю Самаркандом, привел к его величеству шесть тысяч вооруженных и оснащенных людей Дашт-и Кипчак[192], которые суть казахи и каракалпаки, известные всему миру [как обладатели] большого количества военного снаряжения и [отличающиеся] постоянством в союзе. Он удостоился чести встретиться [с ханом]. Этот счастливец, несмотря на трудности, [перенесенные] в пути, пожелал [отправиться] на битву с бесславным хорезмийцем [Ануша-ханом]. Его величество по присущему [ему] милосердию и ласковому обращению со своими слугами изволил сказать, чтобы он (т. е. Абд ал-Карим-бий) сегодня возвратился и оставался дома, ночью отдохнул, а утром явился бы подобно солнцу и разогнал мрак, [окутавший государя], обладающего войском, [многочисленным] как звезды.

/Та 116/ В ту же ночь с отважным, готовым к бою отрядом войск также прибыл великодушный, смелый, мужественный Мухаммед Али-бий, который был в походе на крепость Карши[193]. Он также удостоился чести стать в ряды слуг царского двора, великолепного, как небо.

[Когда] хорезмийцы узнали о прибытии этих двух военачальников, о приходе этих счастливцев, они, наподобие |Т 35а| людей, охваченных горем, как огорченные люди, которых постигло несчастье, посыпали головы прахом, упрекнули себя за беспечность и, опустив головы от раскаяния, |Л 166а| воспользовавшись темнотой ночи, направились в Хорезм.

Стихи

Как только узнал отважный герой,

Что лиса убежала с поля битвы львов,

Из войска, нападающего как бедствие,

Он послал отряд для преследования злосчастного племени.

/Та 117/ Старцы [того] времени, которые находились у подножия трона повелителя, решили, что эта победа [досталась хану] потому, что наступил рассвет эпохи правления и полновластия тени бога [Субхан-Кули-хана] и повеял зефир власти и могущества [его][194].

Стихи

О боже, до знойной поры судного дня

Да будет сень над державой падишаха,

Возвысится слава о нем до небес,

Да процветает его счастье ежечасно.

Рассказ о смерти его величества Абд ал-Азиз-хана

Да отразится в зеркале помыслов, высоких как небо, в лучезарных, сияющих, как солнце, сердцах друзей свет блестящей мысли о том, что отмеченный милостью великого, всемилостивого [бога], то есть его величество Абд ал-Азиз бахадур-хан в начале царствования по мягкости и приятности превосходил Кей-Хосрова[195], а в конце жизни по отрешенности от управления страной стал вторым святейшеством Ибрахим-Эдхемом. /Та 118/ По превратности рока, по причине бедствия, [ниспосланного] судьбой, он совершенно отстранился от государственных дел, совсем уклонился от дел управления страной |Л 160б| и от царствования, отказавшись от свиты и пышности, обратил поводья подобного небу чубарого коня, гарцующего плавно, словно корабль, в сторону двух священных городов [Мекки и Медины], да приумножит Аллах святость их!

|Т 35б| Намереваясь ехать по прямой дороге в Хиджаз, [хан] пожелал [направиться] в Исфаган. Он сделал бедных [людей], любящих бога, обеспеченными[196]. Он оставил престол Маверан-нахра, подобный небесному трону, достойный небесного престола, своему славному брату [Субхан-Кули-хану], мстительному, как Марс.

Быть сопровождающими на истинном пути к богу, проводниками, [ведущими] согласно всеобщему, всемогущему руководству [бога] по этой священной пустыне и к благословенному месту, к которому [относится] выражение: ”Тот, кто вошел в него, безопасен”[197], удостоились чести верные, преданные слуги [хана], в числе [которых были] из преданных вельмож казий Лутфаллах, из великих эмиров — Хуррам-бий ас.

/Та 119/ Ма'сум-бий сарай, Мухаммед Али-хаджи. Они удостоились счастья тереть лоб о порог владыки — стража [посланника Мухаммеда], наилучшего и чистейшего среди созданий [Творца], да будет за него лучшая молитва и наилучшее приветствие, и произнесли:

Стихи

Пыль улицы ее я считал сурьмой для глаз,

Слава Аллаху, что я не умер, пока своими глазами не увидел [ее].

Исполнив этот долг [посещения Каабы], его величество, прибежище халифского достоинства, тень бога [Абд ал-Азиз-хан] в желании увидеть похожую на страну мрака Индию, по которой тоска в сердцах друзей, прибыл в порт Моха[198]. Этот [хан], подобный Александру [Македонскому], /Та 120/ не сел на корабль [для поездки] за живой водой, не поехал в страну |Л 167а| мрака Индию, а вследствие болезни ослаб и слег в постель бессилия. Наконец, властитель природы его величества отказался от охраны владений его тела и [хан] в сопутствии с караваном тленного мира перенес дорожные пожитки из царства бренности в мир вечности.

В этот час среди спутников [хана] и чужеземцев раздался вопль и громкий плач. Из глаз мужчин и женщин потекли на землю кровавые [слезы, похожие] на йеменский сердолик. Утро от тяжкого горя разорвало [одежду] от воротника до |Т 36а|