нескольку грамот со своим обычным именным знаком и алтун-тамгой, частью на два улага, частью на три и на четыре, чтобы они давали их гонцам. Для начальников же ямов было бы твердо установлено, что, кроме как по этому именному, знаку, улага давать не следует. Затем [государь] изволил сказать: «Цель [посылки] спешного гонца заключается в том, чтобы он прибыл поскорее [к месту назначения], но ежели он будет даже из рода нойонов, то чтобы не ехал больше, чем на четырех улагах». Еще он приказал: «Ежели дело будет весьма спешное, то чтобы писали письма и, запечатав, отправляли через ямщиков[962] тех ямов, чтобы они гнали, а на письмах надписывали: из такого-то места в такое-то». Каждому начальнику пограничной области [государь] роздал «черновую тамгу»,[963] чтобы они ее проставляли на тех письмах и начальники ямов на пути знали, ибо ранее была отправлена подлинная[964] [тамга]. Так как через каждые три фарсанга находится ям, и ямщики скачут разные, то в сутки они проскакивают шестьдесят фарсангов, и спешные сообщения прибывают из Хорасана в Тебриз в три-четыре дня, а если едет гонец, то он раньше, чем через шесть дней приехать не может. В каждом яме [государь] приказал завести еще двух курьеров,[965] чтобы, если будут важные дела в областях, то на запечатанные письма проставляли бы курьерскую тамгу и надписывали бы: «Отправлено из такого-то места в такое-то». На опыте установлено, что курьеры в сутки без перерыва[966] проскакивают тридцать фарсангов, и всякое известие прибывает в короткий срок. Через некоторое время [государь] приказал: «Телохранители и состоящие при нашем высочестве день и ночь, в жару и стужу служат [нам] неотлучно и на охоте, и на войне и ездят на своем улаге и на своих кормах.[967] Зачем же лицам, едущим управлять [областями], ехать безостановочно[968] и получать корма, а когда прибудут в область, обращать на расходы [получаемое от] фар’а и обязательного попечения. Поскольку это было разумно, то по этому поводу было приведено в исполнение постановление указа. Некоторое время царил такой порядок, и ямы туманов были упразднены, а деньги, которые расходовались на них, поступили в казну. Так как для гонцов, которых посылал государь, уже не было улага, то как же было брать [его] другим. Было также повелено, чтобы ни одна душа не посылала гонцов, кроме как к его высочеству. По этой причине [посылка] гонцов другими была устранена. Вышло постановление, что если кто-либо по своему делу пошлет в какую-нибудь область или место гонца, то ему не давали бы путевого довольствия, тамошние хакимы хватали бы [пославшее] лицо, заковывали в цепи и бросали в тюрьму. Когда стало |
S 642| так, то те люди, которые свои дела устраивали через гонцов, бросили это делать. Затем [государь] приказал: «Гонцам, которые отправляются в области, мы будем выдавать деньги на путевое довольствие из казны в размере, нужном для поездки туда и обратно, чтобы они нигде [ничего] не брали, а когда приедут к месту [назначения], довольствовались бы на предназначенного фар’а». И каждому гонцу, который назначался куда-либо в область, выдавали из казны наличными деньгами стоимость путевого довольствия. Это обстоятельство стало известно во всех областях и местностях и, поскольку гонцы, ехавшие по повелению государя, ‛да укрепится навеки его царство’, не имели возможности пользоваться фуражным довольствием [бесплатно], то как же люди могли давать его другим. По этой причине в [течение] этих двух лет по всем владениям в городах, деревнях и станах исчезла повинность поставки улага и фуражного довольствия. Больше того, ни одна душа даже не видит гонцов, потому что гонцы, которые скачут на ямских курьерских лошадях,[969] день и ночь находятся в пути и у них нет даже времени озаботиться немного поесть. От областей в год без сомнения отправляются около тридцати гонцов, и так как нет указа, чтобы они по дороге получали фуражное довольствие, то никто их от прочих путешественников не отличает. Вследствие такой всеобъемлющей справедливости [государя] весь народ успокоился. Монголы и кочевники на стойбищах свободны от тягот, купцы и приезжающие и уезжающие по дорогам в безопасности, жители городов и деревень в душевном спокойствии заняты стройкой и земледелием и все, с женами и детьми, от души и сердца творят молитву за державу государя. Да будет она услышана [богом].
Еще [государь] приказал: «Если когда-нибудь по необходимости и придется дать каким-нибудь людям улаг в несколько лошадей или ослов, чтобы переехать из одной области в другую, то плату за них пусть отдают им [предоставившим улаг], дабы он принадлежал им, и название «улаг» чтобы тут вовсе было не при чем». До этого сокольничие и ловчие доставляли соколов и барсов на улаге. [Государь] приказал, чтобы им для поездки выдавали стоимость [вьючных] животных, путевое и фуражное довольствие, и они бы по дороге ничего не брали, а каждое [вьючное] животное, которое по прибытии останется, принадлежало бы им.
Благодаря таким мероприятиям царство стало процветать и снова приобретало богатство и устроение. Средства, которые предназначались на содержание ямов и гонцов, или [которые] взимались с излишком, поступают в казну, и то, что пропадало [раньше] по этому случаю у ра’иятов, остается [теперь] у хозяев. Да ниспошлет всевышний господь благоденствие от этого правосудия в державные дни [Газан-хана], ‛милостью существования своего, скрытым [от людей] милосердием, и щедростью своей’.
Рассказ девятнадцатый. Об изгнании воров и разбойников и охране от них дорог
От мирян не скрыто, до чего доходили раньше засилье и господство разбойников и воров. Хотя разновидности их больше всего состояли из монголов, тазиков, муртаддов, курдов, луров, шулов и сирийских [арабов], но к ним приставали также и бежавшие гулямы, и шли городские подонки и сволочь.[970] Некоторые сельские и окрестные жители становились с ними заодно и ходили у них в проводниках. Во всех городах [разбойники] держали лазутчиков, чтобы они извещали о выезде разного состояния людей. Если иногда попадались некоторые грабители, которые уже долгое время разбойничали на дорогах и приобрели в этом деле славу, то кой-какой народ их защищал: как-де можно убивать такого богатыря, надо ему оказать покровительство. По этой причине другие грабители становились все нахальнее и смелее. Несмотря на то, что существовало такое старинное законоположение, что когда нападают грабители, то люди, едущие с караваном, гонцы и путники [должны] объединяться вместе и их отражать, в последнее время, когда грабители выходили на дорогу, эти люди друг другу не помогали.
