Алишер Навои - Смятение праведных

Миниатюра из рукописи XV в.

«Смятение праведных».

ГЛАВА XL

ДЕСЯТАЯ БЕСЕДА

Тот, кто правдив, не думает о том,Что древний свод идет кривым путем.

Ведь не помеха мчащейся стрелеБугры и буераки на земле.

Ум направляет к цели — по прямой.От цели отдаляет путь кривой.

Высокого познания мужамЛюбезен звонкий най за то, что прям.

А чангу крутят каждый раз колки,Чтоб струны были прямы и звонки.

Копье достойно богатырских рук;Веревкой вяжут караванный вьюк.

Свеча высоко на пиру горит,Сердца гостей сияньем веселит.

А по кривой летая, мотылекПопал в огонь и крылышки обжег.

Прям кипарис и к небу устремлен,И никогда не увядает он.

А гиацинт деревья обвивал,И почернел под осень, и увял.

Пряма на таре звонкая струна;А лопнет — в кольца скрутится она.

Коль по линейке строки пишешь ты,Калам не отойдет от прямоты.

А коль наставишь точки, как пришлось,Вся рукопись пойдет и вкривь и вкось.

В сияние одетая душа —Как ни была бы пери хороша,

Хотя б красавицы вселенной всейСклонялись, как служанки перед ней,

Хотя б огнем ланит, венцом челаОна весь мир испепелить могла, —

Но коль живой сердечной прямотыВ ней нет, то ею не прельстишься ты;

Она прямыми стрелами ресницНе поразит и не повергнет ниц.

И не привяжется душою к нейНикто из чистых искренних людей.

Коль верные михраб не возведут,Намазы их напрасно пропадут.

Будь благороден, пишущий! ПишиПравдиво перед зеркалом души.

Тот прям душой, чей правду видит взор;Рукою гибкой обладает вор.

Когда же явным станет воровство,Палач отрежет кисть руки его.

В косых глазах, так говорит молва, —Одно явленье видится, как два.

А в вечном и едином видеть двухЕсть многобожие; запомни, друг!

Был непостижный дар всезнанья данВеликому, чье имя Сулейман.

Царь Сулейман — владыка и пророк —Наполнил славой Запад и Восток.

В песках, где даже коршун не живет,Он словом воздвигал дворцовый свод;

На облаках ковер свой расстилал,В походе ветер, как коня, седлал;

Заставил дивов, пери, свет и тьмуПовиноваться перстню своему.

Была на перстне надпись; смысл ее:«В правдивости — спасение твое!»

Живет в наш век султан, хакан времен, —Нет, не хакан, а Сулейман времен;

Тот, чей престол вздымается в зенит,Чьим блеском затмевается зенит.

Ему отважных преданы сердца;Как небо в звездах — свод его дворца.

Джемшида он величием пышней,Войсками Искандара он сильней.

Он близ Хурмуза ставит ратный стан,Там, где когда-то правил Сулейман.

По вечной воле разума времен,Как Сулейман, он перстнем одарен.

Тот перстень сила звезд ему дала,Чтоб совершать великие дела.

Не лал бесценный славен в перстне том,А надпись на окружье золотом.

Я изумился, прочитав ее:«В правдивости — спасение твое!»

Пусть этот перстень мощи не дает,Владелец перстня мощь в себе найдет.

И каждый будет жизнь отдать счастливВладыке, что к народу справедлив.

Правдивость — сущность истинных людей;Два главных свойства различимы в ней.

Вот первое: не только на словах,Правдивым будь и в мыслях и в делах.

Второе: сожалей о мире лжи,Но правду вслух бестрепетно скажи.

И оба свойства эти хороши,И оба — знак величия души…

О, если б каждый лживый человекПоменьше лгал! — Но не таков наш век…

Так мыслит в наше время целый свет,Что слово правды хуже всяких бед!

Там, где ты ищешь правды, прямоты,Лжи закоснелой вижу я черты.

«Страной неверных» дальний Чин зовут,Но верность и правдивость там живут.

Хоть правда от природы всем дана,Но всем потом не по сердцу она.

Где сердце ты правдивое найдешьСредь изолгавшихся, чья правда — ложь?

И кто правдив сегодня — о, как онГоненьем и нуждою угнетен!

Взгляни на время! Видишь, как оноВ движении своем искривлено.

Как циркуль движутся пути светил,Но циркуль тот «прямой» не начертил.

Правдивым — слава! Но у них всегдаС коловращеньем времени — вражда.

Калам писца стезей спешит прямой,И платится за это головой.

Был прям «Алиф», но в плен его взялоПетлею начертание «Бало».[20]

Веревка прямо, как струна, в шатрахНатянута; но вся она — в узлах.

По линии прямой — метеоритЛетит к земле; и, падая, горит.

Свиваясь в кольца, древняя змеяНад кладом дремлет, яд в зубах тая.

Чарует сердце новая луна,Хоть, словно серп, она искривлена.

А сколько завитков вокруг челаНакручивают, чтоб чалма была?

Нет, нет! Не то хотел сказать я вам, —Видать, ошибся быстрый мой калам!

Над нами искривлен небесный свод,Но в правде сердца истина живет.

Свеча сгорает, изливая свет,И для свечи отрады большей нет.

А яркий росчерк молнии кривойБлеснет — и поглощается землей.

Садовник, чьи орудья — шнур и взгляд,Кустарник дикий превращает в сад.

Когда широкозубой боронойНе заскородишь пашни поливной,

Напрасно будешь землю поливать,Напрасно будешь урожая ждать.

И зеркала поверхность — чем ровней,Тем отраженье в зеркале верней,

Тем ярче в нем сиянье красотыИ резче безобразия черты.

Так солнца диск в озерах отражен,А кривизною зыби — искажен.

Когда ты по невежеству солжешь,То, может быть, — не в счет такая ложь.

Но тот — неверный, не мужчина тот,Кто делом лжи, как ремеслом, живет.

И сколько бы ни ухитрялся он,В конце концов он будет обличен.

И если он обманет весь народ,То все же от возмездья не уйдет.

Хоть целый век обманывай глупцов,Но выдаст ложь себя — в конце концов.

Рассвет вещает наступленье дня,Обманчив яркий блеск его огня.

Фальшивыми монетами платежПодсуден. Что же не подсудна ложь?

Ты в злобе клялся ложно, может быть,Но ложь свою ты можешь искупить.

Тому, кто средь людей слывет лжецом,Народ не верит никогда, ни в чем.

И если правду будет говорить,Он никого не сможет убедить.

Обманщик он! — трубит о нем молва,Ему не верьте! Ложь — его слова!

В народе имя доброе навекУтратит, изолгавшись, человек.

Коль правда весь народ не убедит,Ложь эту поросль правды заглушит.

Когда не можешь правды ты сказать —Молчи, терпи и жди, но бойся лгать.

ГЛАВА XLI

Жил у подножья гор, в лесу большомМогучий лев, с небесным схожий львом.

Но, не страшась в округе никого,Боялся он за львенка своего.

Все муравейники он разорил,Чтоб муравей дитя не укусил.

Испытывая постоянный страх,Таскал повсюду львенка он в зубах.

Жил там один турач, гласит молва;Он пуще коршуна боялся льва.

Лев проходил, детеныша держа.Турач, от страха смертного дрожа,

Вдруг перед носом льва взлетал, крича.А лев пугался крика турача.

На миг сильней он челюсти сжимал,Чтобы в беду детеныш не попал;

И сам, не рассчитавши страшных сил,Невольно львенку раны наносил.

От этого душой терзался лев,Вернее — просто убивался лев.

И чтоб конец несчастью положить,Он с этим турачом решил дружить.

Сказал: «Не причиню тебе вреда!Так поклянемся в дружбе навсегда.

Ты всякий страх забудь передо мной,Сиди себе в своих кустах и пой.

Я здесь среди зверей слыву царем,А ты придворным будь моим певцом.

Мне убивать тебя корысти нет,Сам знаешь — бык мне нужен на обед.

Враги твои — охотники одни;И ты остерегайся западни.

Но если в сеть ловца ты попадешь —То знай: во мне спасителя найдешь.

Твой крик услышав, я примчусь бегомИ вмиг с твоим разделаюсь врагом.

Вот этой страшной лапою моейСпасу тебя от вражеских сетей!»

Так лев могучий мягко говорил,Что сердце турача обворожил.

Вот лев и птица в дружбе поклялисьИ впрямь, как братья кровные, сошлись.

Где лев свирепый в полдень отдыхал,Туда турач без страха прилетал.

И даже, шла о нем в лесу молва,Садился смело он на гриву льва,

Как птица легендарная АнкаНа гребень царственного шишака.

Порой — «На помощь!» — в шутку он кричал;За это лев сердился и ворчал:

«Эй, друг, не лги, со мною не шути!Ложь до добра не может довести».

Но турачу понравилась игра.«На помощь!» — он в кустах кричал с утра,

А лев устал его увещевать,Не стал на крик вниманья обращать.

Так жил шутник до рокового дня,Когда его поймала западня.

Беспечно начал он зерно клеватьИ в сеть попал, а сеть не разорвать.

Он закричал: «На помощь, — друг, скорей!Один я тут не вырвусь из сетей!»

Спросонья лев подумал: «Снова крик…Какой обманщик! Экий озорник!

Сто раз напрасно он меня пугал,Сто раз его спасать я прибегал.

Сто раз обман устроивши такой,Он только потешался надо мной!..»

О помощи не докричался лжец —Попал в беду, настал ему конец.

Тому, кто никогда нигде не лжет,Без спора верит на слово народ.

Будь, Навои, прямым в своих речах,Будь искренним в напевах и стихах!

О кравчий, дай отрадный мне фиал,Чтоб выпил я — и льву подобен стал!

Пускай пирушку озарит свеча!Пускай дадут кебаб из турача!

ГЛАВА XLII