Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв - Коллектив авторов

представители Рима, и Испании, и Флоренции, и Галаты, и царьградцы, и Венеции, и Венгрии. И они выглядели чудесно. Стояли в два ряда, и каждый признак своей земли имел на себе: одни одеты в багряные бархаты, другие в вишневые бархаты, иные в темно-синие бархаты, иные в черные бархаты, все же старомодно и не щегольски. Представители каждой страны имели свое лицо, свои отличия: у одних на грудях жемчуг, у других обруч золотой на шее, у иных цепь золотая на шее и на груди, люди каждой страны имели свой облик и свои отличительные признаки. Под хорами на правой стороне был чертог — возвышение из двенадцати ступеней, шириною две сажени, закрытое красным червецом; на нем поставлены две скамьи золотые. Ночью царь Мануил был в своем дворце, а когда наступил первый час дня, он сошел с полатей и вошел в святую церковь передними великими дверями, которые называются Царскими дверями. А певцы пели пречудно и странно, уму непостижимо. И шествовал царь так медленно и тихо от передних дверей до чертога. По обе стороны царя шли двенадцать вооруженных воинов, одетых с головы до ног в железную броню. А перед ними шли два знаменосца, волосы их черные, а знамена их, одежды и шапки красные. А перед этими двумя знаменосцами шли приставы (подвойские), посохи их серебром и золотом окованы, а концы посохов жемчугом унизаны.

Когда царь дошел до чертога и вошел в пресветлый чертог, облачился в царскую багряницу и диадему царскую, а венец царский положили около головы на столбики. Вышел царь из чертога, взошел наверх, привел царицу, и сели оба на скамьях золотых. Тогда началась божественная литургия, а царь сидит на золотой скамье, также и царица сидит на золотой скамье. И когда царю надо было приступить к выходу, пришли два великих архидьякона к царю и сотворили малый поклон, только головы свои к грудям своим немного наклонили благочинно очень и уставно.

И встал царь и пошел к алтарю, а знаменосцы перед ним шли и вооруженные воины по обе его стороны шли. Когда вошел царь в святой алтарь, встали знаменосцы и вооруженные воины перед святым алтарем по обе стороны святых дверей царских. Одели царя в священный филонец мал, до пояса, багряный, как малая ризница багряная, только до пояса. И пошел царь к выходу из алтаря, свечу в руке держа.

Антоний же патриарх стоял на своем месте посреди церкви. И сотворил патриарх выход, взошел на священный амвон, и царь вместе с ним. Принесли к патриарху покрытый царский венец на блюде, также и царицын покрытый венец принесли к патриарху на блюде.

Благословившись у патриарха, два великих архидьякона подошли к царице и, подойдя, сотворили малый поклон, только головою до груди своей поклонились благочинно и уставно. Пришла царица до амвона. Преосвященный патриарх поднес крест к царю, дал ему крест в руку и, взяв царский венец и благословив царя, возложил на голову его царский венец, а другой венец дал патриарх в руку царя и повелел ему возложить на царицу, царь и возложил этот венец на царицу. Он сошел с амвона вниз и, стоя внизу, помахал патриарху на амвон рукою, а патриарх, стоя на амвоне, издали благословил рукою своею царя и царицу. Они же оба вместе равно поклонились патриарху, пошли на свои места и сели на золотые скамьи. Патриарх сошел с амвона и вошел в святой алтарь Царскими дверями.

Когда херувимская песнь окончилась, пришли великие архидьяконы и сотворили царю малый поклон, только головою к грудям своим приклонились благочинно и уставно. Тогда встал царь с волнением и трепетом и с великим вниманием, очень благочинно пошел в алтарь. И одели его в священный филонец. Впереди всех шел царь перед святыми Царскими воротами, свечу зажженную держа в руке. Так он из алтаря выходил и в алтарь входил впереди всех, и за ним благочинно и очень уставно шествовал великий собор с великою красотою, почестью и славою священною и божественною.

И настолько было это благочинно, чествованно и прекрасно, что превосходит человеческие понятия. Долго продолжалось шествие со святыми дарами: пока херувимская песнь исполнялась от начала и до конца — так и шествие продолжалось. После перенесения в святой алтарь священных и божественных даров, кадит царь около священного престола; и пребывает царь в алтаре для святого причащения. И когда наступает время святому причащению, приходят двое великих архидьякона, поклонившись слегка царице, только головою своею к грудям своим, благочинно и очень уставно. Когда же сойдет с престола царица вниз, то стоящие люди раздирают всю занавес чертожную царскую, сколько кто сумеет захватить себе. И входит царица с великим страхом и трепетом, и умилением, и смирением южными дверями в крыло алтаря, и дают ей святое причастие. Царь же у патриарха со священниками причащается у престола Христова. Выходит патриарх из алтаря и садится на свое святительское место, после выхода из алтаря. Подходит к нему царь в царской багрянице и диадеме, патриарх благословляет его самого и царицу его. И наказывает ему непоколебимо соблюдать завет православия и никогда не нарушать уставы древние, не захватывать не свое, царское, и приобрести прежде всего страх божий и помнить о смерти, так как из земли пришел и в землю ляжешь, и прочее, как это значится в уставах.

После речи патриарха никто еще не может и не смеет подступить к царю и сказать ему здравицу: ни князья, ни бояре, пи воины. Но только могут подойти к нему мраморщики и гробовщики, принести на показ различного вида мрамор и камни. Подойдут к нему и спросят: «Какого вида, самодержец, должен быть твой гроб?» Притчею напомнят ему: «Человек смертен и тленен. Не забывай это в нашем суетном, и исчезаемом, и скоропогибаемом бедном житии. Печись о своей душе и благочестно царство строй, на сколько ты велик, на столько смирят себя, так как сильные сильнее истязаны будут. Как богохульные согрешают перед богом, так и горделивые в гордости своей согрешают перед богом. Но больше всего имей всегда страх божий, и смирение, и любовь, и милость, тогда и сохранен будешь и соблюден небесною любовью и милостию господнею».

И после такого наставления, как об этом в уставе написано, началось шествие князей, полководцев, военачальников и воинов и всех вельмож и говоривших царю по их обычаю.

Повенчавшись на царство и потом благословясь у патриарха с великою тихостью, смирением и со страхом божиим, царь выходит из церкви весьма благочинно,