Сказки, мифы и легенды восточных славян - Александр Сергеевич Фаминцын

со всадником Купалишем или Купальником, фигурирующим в белорусских купальских песнях напр.:

Есть на мору прудочок, прудочок,

Вила Maрися веночок, веночок,

Вила, вила й-заснула, й-заснула,

Приехау Ясенько неучула, неучула.

Трейчы (трижды) коником окружыу, окружыу,

Пуоки Марысю незбудзиу, незбудзиу… Ясенько является, очевидно, в приведенной песне, в качестве «купальника», представителя самого Купала, в свою очередь в большинстве белорусских и малорусских песен именуемого уже просто Иваном. В одной из дальнейших белорусских песен Ясенько изображается бегущим за сивым конем, т. е. сивкой-златогривкой или солнцевым конем:

Бежит коничок, сиу – невеличок

Калина!

Калина моя, тобою вода лелэе.

За тым коником Ясенько бежит

Калино!

Калина моя и т. д.

Наупротиу oтиo Марыся oхo —

Калино! и т. д.

Тождество Ивана-Купалы и Ясеньки подтверждается и тождеством сопоставляющихся с ними дев: Марыси или Марены или Купалки. Если принять в соображение, что именем Ясонь, действительно называлось у западных славян солнце, как Белбог (ясный, светлый бог), то нельзя не узнать в имени белорусского Ясенька именно этого солнечного бога Ясоня, в неприкосновенности сохранившегося до наших дней в Белоруссии, где вообще уцелело, едва ли не в большей степени, чем где-либо между славянами, множество древнейших черт и преданий из языческой жизни. Итак, Ясонь, оставивший по себе, преимущественно в землях западных славян, неизгладимое воспоминание в массе географических названий, Ясонь, о котором сохранилось предание, как о боге тепла и света, подобном Фебу Аполлону или светящему, продолжает и поныне жить в народных песнях, в деревенской глуши Гродненской губернии. Быть может, скажут, что совпадение солнца – Ясоня с белорусским парнем – «Ясиом» или «Ясенькой» случайное; но едва ли возможно будет признать справедливость такого возражения, если принять во внимание, что тот же Ясий или Ясион, заключающий в жаркие объятия свои и оплодотворяющий мать землю, – Ясий, расточающий дары, которыми обусловливается благосостояние человечества, известен был около 3000 лет до нашего времени на острове Крите. У Гомера Ясион, а у Гесиода Ясий, шествующий над поверхностью моря и суши, вступает в любовный союз с богиней земли Деметрой, производящей от него на свет Плутоса, представителя изобилия и богатства:

Гомер (Одисс. V, 125–127): Когда леповласая Деметра, предавшись влечению своему, разделила любовь и ложе с Иасионом на трикраты вспаханной ниве.

Гесиод: Деметра родила Плутоса, вкусив сладкую любовь героя Ясия, на возделанной троекратно паровой земле, среди тучного критского народа, (Ясия) шествующего по лицу земли, равно и по широким хребтам моря.

Не может быть сомнения, что в обоих случаях речь идет здесь ни о ком другом, как о почитавшемся на острове Крите солнечном боге, с высоты небес освещающем воды и сушу, припекающем мать землю и порождающем с нею изобилие и богатство. Имя славянского бога «Ясонь», уцелевшее до наших дней, оказывается, следовательно, не менее древним, чем имя Ерыла, и, вероятно, служило именем или эпитетом какого-нибудь критского солнечного героя, быть может, совпадавшего с финикийским Гераклом – Меликартом (или Макером), культ которого оставил, между прочим, следы и на острове Крите. Меликарт же считался основателем города Тира, финикийской метрополии. Царь Гирам, современник Соломона, возобновив в Тире храм Меликарта, установил в честь пробуждающегося от зимнего сна героя ежегодное торжество, отправлявшееся в кратчайший день, словом, зимний праздник, отправляемый и у нас, только уже под названием праздника Рождества Христова или Коляды. Достойно внимания, что имя Ясиона связывается со сказаниями местностей, издревле служивших жилищем пелазгов, а именно: Крита, Аркадии, Самофракии. В вышеприведенной белорусской песне Ясенько трижды объезжает кругом заснувшей Марыси, «поуки Марысю незбудзиу». Этот мотив как будто находится в связи с древнегреческим преданием о любовном союзе Ясиона с Деметрой, после троекратной пахоты, пробуждающей землю от зимнего сна и делающей ее способной к восприятию благотворного влияния тепла и света, изливаемых весенним солнцем – Ясионом.

Ясонь – Ясенько сочетается с Марысей, имя которой (Марена, Мариночка) и в Белой, и в Малой Руси с необыкновенным постоянством является рядом с Купалом или заместившим его Иваном. Этой Марысе – Марене соответствует у поляков Marzana или Marzena, которую писатели минувших веков сопоставляют с Церерой, богиней плодородия (Длугош), или с Дианой (Френцел). Замечательно, что то же имя, Marиcа, встречается в связи с Иваном и в хорватской песне, которую поют при перескакивании через ивановские костры. Marиna упоминается и в моравской «святоянской» песне, поющейся у ивановского костра. К Марии, в смысле весны, мораване обращаются в весенних песнях, напр.:

Эй Мария, эй Мария, где ты так долu была?

У студенца, на лугу, я умывалась.

Ответ этот, очевидно, намекает на миф о возникновении весны или представительницы ее, из влаги.

Наконец, между божествами, почитавшимися в Коренице, на острове Руяне, в Книтлинг-саге упоминается Pузa-мaрa. Словом, мифологическое имя Maриca, Maриa, Марена, Марыся, Ruzamara известно в народных песнях на протяжении от Адриатического до Балтийского моря, а отсюда на восток, в области Польши и Белой и Малой Руси, повторяясь ныне, именно в песнях белорусских и малорусских, с особенным постоянством, рядом с Ясонем, Купалом и Иваном. Именем Marиca называлась и древнеиталийская богиня, сочетавшаяся с Фавном, оставившая, однако, по себе, как и многие другие древнеиталийские божества, лишь смутное воспоминание в римской мифологии. Известно, впрочем, что она отождествлялась с Цирцеей и принадлежала к числу богинь, почитавшихся женщинами. Начало малорусской купальской песни: «Ходили дивочки коло Мариночки».

в) Дажьбогу или Дневному богу, засвидетельствованному Нестором, в числе киевских богов, и предполагаемому в земле вагров и бодричей, соответствует засвидетельствованная Гельмольдом плунская богиня Подага. С солнцем, дневным богом, сопоставляется в многочисленных сербских песнях солнцева сестра – Денница (Даница), которая может быть понимаема или в смысле утренней звезды, или в смысле зари:

«О данице, премили сестрице!»

Жаркое солнце говорит своей сестре:

«О денница, милая сестрице!»

В другой песне она называется звездой-переходницей (звезда-преодница). В одной хорватской песне Денница называется солнцевой дочерью, владеющей многими дарами: красотою весны и лета, богатством богатой осени, белизной белой зимы. Солнцева сестра рисуется в блестящих красках, подобно вышеприведенному описанию Солнца-сокола в болгарской песне, она сидит на серебрёном престоле, на студеной воде:

Истекала студеная вода,

На воде серебреный престол,

На престоле красавица-девица:

По колена ноги ее в сиянии (желтые),

По локоть руки в золоте,

Коса шелками увита…

Прислал паша сватать эту девицу, она отвечает сватам: