Римские древности - Дионисий Галикарнасский

права с патрициями и не испытывали никакого вреда от них из-за долгов, даже таблицы, на которых они были записаны, не оставил, но приказал унести с Форума и уничтожить. 2. Вслед за тем Тарквиний упразднил налоги в соответствии с цензом и вернулся к порядку взимания их, который был раньше. Всякий раз, когда ему требовались деньги, самый бедный вносил одинаковую сумму с самым богатым. Это государственное мероприятие разорило многих плебеев сразу же при первом сборе налога, так как каждый был вынужден внести подушную долю в десять драхм. И он запретил впредь собирать все сходки, на которые сходились сельчане, члены курии или соседи, и в городе, и на полях, при исполнении священных обрядов и жертвоприношений, чтобы большое число людей, сойдясь в одном месте, не приняло бы тайных решений о том, чтобы свергнуть его. 3. Он обзавелся повсюду рассеянными некими соглядатаями и доносчиками, следившими скрытно за тем, что говорится и что делается; они подбивали соседей на беседы, и случалось, что, сами высказываясь против тирана, выпытывали мысли каждого. Потом о тех, о ком узнавали, что они тяготятся установившимся положением дел, доносили тирану. Месть же царя в отношении тех, кого изобличали, была жестокой и неумолимой.

XLIV. И Тарквинию мало было только того, чтобы незаконно поступать с плебеями; но, отобрав из их толпы всех наиболее верных ему и необходимых для военных нужд, он принудил остальных к общественным постройкам, полагая, что для самодержца весьма опасна праздная жизнь наиболее бедных и нуждающихся, и стремясь вместе с тем закончить во время своего правления оставленную дедом, сделанную лишь наполовину работу, в частности довести до реки водовыводящие каналы, которые при том начали рыть, а Цирк, который ничего еще, кроме фундаментов, не имел, окружить крытыми галереями. 2. Все бедняки трудились на этих работах, получая от царя небольшую толику зерна: одни вырубали камень, другие валили лес, третьи возили эти материалы, ведя повозки и неся на плечах груз; иные выкапывали рвы, возводя над ними галереи; и для этих целей царь держал на общественных работах ремесленников — кузнецов-медников, строителей и каменотесов, оставивших свой труд. 3. Народ, терпя эти тяготы, не получал никакого отдыха; так что патриции, видя эти беды и службу, даже радовались, и отчасти забывали о собственных горестях; и все же ни те, ни другие не пытались препятствовать тому, что происходило.

XLV. Тарквиний, полагая, что тем, кто получил господство не на законном основании, но приобрел его с помощью оружия, необходима охрана не только из местных уроженцев, но и из чужеземцев, позаботился о том, чтобы войти в дружбу с самым знаменитым из латинов и наиболее могущественным из всех, соединив его браком с дочерью. Его звали Октавий Мамилий, род он возводил к Телегону, сыну Одиссея и Кирки, а жил в городе Тускуле[528] и слыл рассудительным в государственных делах и весьма искусным на ратном поприще. 2. Заимев такого мужа в друзья и приобретя через него в каждом городе наилучших вершителей государственных дел, он, тогда уже пробуя силы в открытых войнах, вывел войско против сабинян, которые не желали подчиняться его приказаниям, но считали возможным расторгнуть договоры из-за того, что Туллий, с которым они были заключены, скончался. 3. Поставленный об этом в известность, он приказал через вестников, чтобы те, кто обычно обсуждал общелатинские дела, пришли в назначенный день на собрание[529] в Ферентину, поскольку он хочет посоветоваться с ними об общих и важных делах. 4. Латины явились, а сам Тарквиний, создавший их, опаздывает. Так как прошло много времени и многим из заседавших стало казаться, что поведение царя выглядит чересчур высокомерным, некий муж из города Корилле, сильный и состоянием, и друзьями, отважный в ратных делах и способный толковать по поводу государственных дел, по имени Турн Гердоний, поскольку он был противником Мамилия не только из-за соперничества на общественном поприще, но ненавидел и Тарквиния из-за Мамилия, считая, что тот принял последнего в свойственники вместо него самого, стал обвинять римского царя. Он вещал о других поступках, в которых проявлялись суровость и гордость Тарквиния, и о том, что он отсутствует на собрании, которое сам созвал, притом, что все остальные находятся здесь. 5. Но Мамилий выступил в защиту Тарквиния и выдвинул какие-то причины его задержки, обусловленные необходимостью, и посчитал нужным перенести собрание на следующий день, и главы латинских городов, убежденные им, перенесли заседание совета.

XLVI. На следующий день появился Тарквиний, и после того как было созвано собрание, сказав немного о своем опоздании, снова начал речь о главенстве, как о вещи, принадлежащей ему по праву, поскольку Тарквиний, дед его, овладел господствующим положением, обретя его войной, и предъявил договоры, которые города заключили с ним. 2. Много порассуждав о справедливости и о соглашениях и пообещав, что окажет великие милости городам, если они останутся в дружбе с ним, он в конце концов убедил их вместе отправиться походом против сабинского народа. 3. Когда же Тарквиний кончил говорить, выступил Турн, который упрекнул его за опоздание и заявил, что не допускает того, чтобы члены собрания уступили этому мужу власть, так как она и принадлежит ему не по праву, и не идет на пользу латинам. Турн подробно остановился на обоих обстоятельствах, говоря, что договоры, заключенные с его дедом и передавшие ему главенство, прекратили свое существование после дедовой смерти вследствие того, что к соглашениям не было приписано, что они будут пожалованы потомкам Тарквиния; далее Турн заявил, что тот, кто считает возможным быть наследником даров, поднесенных деду, является самым несправедливым и порочным из людей, и перечислил дела царя, которые тот содеял, дабы завладеть властью над римлянами. 4. Итак, насчитав множество ужасных обвинений против Тарквиния, Турн, наконец, начал настаивать на том, что и царскую власть над римлянами тот имел, получив ее не по закону от них, как цари до него, но взяв верх с помощью оружия и насилия и установив тираническое единовластие, причем одних из граждан он предал смерти, других — изгнал из отечества, третьих — лишил имущества, а у всех вместе — отобрал свободу как слова, так и поступков. Турн убеждал еще, что большой глупостью и наивностью будет надеяться и ждать чего-то доброго и гуманного от человека порочного и нечестивого образа действий и считать, что не пощадивший самого близкого родственника, самого родного, пощадит чужого; поэтому он убеждал тех, кто не получил еще до сих пор узды рабства, бороться, чтобы не обрести ее, и