Древний Восток в античной и раннехристианской традиции - Коллектив авторов

реки, океан, растения и животные, и вообще все, что существует. Они утверждают, что эту статую бог подарил своему сыну, когда устраивал мировой порядок, для того чтобы у него был наглядный образец. Я спросил, — говорит он, — из какого она материала. Сандал[586] ответил мне, и другие подтвердили его слова, что никто не знает, из какого материала сделана эта статуя: она не золотая, не серебряная, не медная, не каменная и не сделана из какого-либо другого (известного) материала, а материал этот больше похож на очень твердую и не поддающуюся гниению древесину, но это не древесина. Они рассказали вдобавок, что некий царь захотел оторвать волос из волос вокруг шеи статуи. Тогда хлынула кровь, и царь так был устрашен, что едва пришел в себя благодаря молитвам брахманов. Они говорят, что на ее голове есть статуя бога, восседающего на троне. Они говорят также, что в жару вся статуя покрывается потом, тогда брахманы обмахивают ее и пот исчезает. Но если ее не обмахивать, то пота будет так много, что он зальет землю вокруг статуи. Далее в глубине пещеры, за статуей, на большом расстоянии от нее — тьма, и желающие вступают в нее с факелами. Они обнаруживают какую-то дверь, из которой вытекает вода и растекается у края пещеры. Через ту дверь проходят желающие испытать праведность своей жизни. Тем, кто чист от пороков жизни, удается беспрепятственно пройти в эту дверь: она широко отворяется, и они обнаруживают за ней большой источник воды, прозрачнейшей и сладчайшего вкуса. Находящиеся в осуждении с большими усилиями пытаются протиснуться через дверь, но им это не удается, так как дверь для них узка, поэтому они вынуждены сознаваться в своих проступках по отношению к другим, просят остальных молиться за них и в течение какого-то значительного времени соблюдают пост» (...)

б) Фрагмент 2 (Порфирий. О воздержании от животной пищи)

IV.17. В обществе индийцев, разделенном на множество (разрядов), есть некий род святых мудрецов, которых эллины обычно называют гимнософистами. Среди них существуют две секты: во главе одной из них стоят брахманы, а во главе другой — саманеи. Но брахманы получают эту самую божественную мудрость по наследству, подобно жреческому сану, а саманеи — избираются и состоят из тех, кто пожелал посвятить себя божественной мудрости. Вот как описал их образ жизни вавилонянин Бардесан, живший во времена наших отцов. Он беседовал с индийцами из посольства к императору, сопровождавшими Дандамиса.

Все брахманы — из одного племени, и все они происходят от одного отца и одной матери. Саманеи, как мы говорили, — не племя и собраны из всего народа Индии. Брахман не подчиняется царю и не платит подати вместе с другими.

Из них одни философы живут в горах, другие — у реки Ганг. Горные философы питаются плодами и коровьим молоком, заквашенным на травах, а живущие у Ганга — плодами, в изобилии растущими вблизи этой реки. А земля дает почти постоянный урожай плодов и, кроме того, много дикого риса, который они употребляют в пищу, когда не хватает плодов. Употребление в пищу чего-нибудь другого, равно как и прикосновение к животной пище, рассматривается ими как верх нечистоты и нечестивости.

Их учение таково: они тщательно исполняют религиозные обряды по отношению к божеству, почитают и созерцают (его). Целый день и большую часть ночи они посвящают пению гимнов в честь божества и молитвам. У каждого из них есть своя хижина, где он и проводит большую часть времени в уединении. Ввиду этого не принято ни долго беседовать, ни долго находиться в обществе брахманов, но, если такое случается, они, уединившись на много дней, сохраняют молчание, а часто и постятся.

Саманеи, как мы сказали, избираются. Если кто-либо желает включиться к ним, он является к должностным лицам, будь то в городе или в деревне, и отказывается от своего недвижимого имущества и всего другого состояния. Выбрив излишнее на своем теле, он надевает (подобающее) одеяние и уходит к саманеям, не заботясь о жене и детях, если они у него есть, и, не придавая им никакого значения, считая, что они не имеют совершенно никакого отношения к нему. О детях заботится царь, чтобы они имели все необходимое, а о жене — родственники.

Жизнь же саманеев протекает следующим образом. Они живут вне города, проводя весь день в беседах о божественном. У них есть жилища и святилища, построенные царем, в которых есть управляющие, получающие от царя определенную сумму для содержания тех, кто собирается (там). Пища состоит из риса, хлеба, плодов и овощей. По звуку колокольчика саманеи удаляют всех (посторонних), пришедших в их обитель, а сами приступают к молитвам. После того как они помолятся, вновь раздается звон колокольчика, и прислуживающие, дав каждому чашу (ибо по двое они не едят из одной посуды), кладут рис. Если же кто-нибудь захочет разнообразия, ему добавляются овощи или какие-либо плоды. Быстро поев, они приступают к своим обычным занятиям.

Все они живут без жен и без имущества, и остальные так почитают и их, и брахманов, что сам царь приходит к ним и умоляет их молиться и просить (бога) обо всем, что происходит в стране, или посоветовать ему, как нужно действовать.

IV. 18. Сами они так относятся к смерти, что время жизни выдерживают неохотно, как какую-то неотвратимую повинность, установленную природой, и спешат освободить свои души от тел. И часто, когда они чувствуют себя здоровыми и никакое несчастье не тяготит их и не гонит, они уходят из жизни, предупредив, однако, остальных. И никто им не препятствует, но все считают их счастливыми и просят передать то или иное своим умершим родственникам. Так твердо и истинно они и большинство верят в то, что души (после смерти) имеют общение друг с другом. После того как выслушают поручения, они предают свое тело огню, чтобы освободить душу от тела самым чистым способом, и умирают с пением гимнов.

Ближайшие друзья провожают их на смерть легче, чем среди других людей провожают сограждан в дальний путь. Их друзья проливают слезы по самим себе, продолжающим жить, полагая, что те счастливы, получив удел бессмертных. И ни среди тех (саманеев), ни среди других (брахманов), о которых я говорил, не появился еще мудрец, такой, какие ныне смертные[587] у эллинов, кто бы, усомнившись, спросил: «Что будет с нами, если все последуют нашему примеру?»

32. Лонг

(ок. 200 г.