Авл Геллий - Аттические ночи. Книги I - X

(14) Также, по его мнению, Вергилий ошибся в следующих стихах:

Тот повергнет во прах Агамемнона крепость — Микены,Аргос возьмет, разобьет Эакида, Ахиллова внука,Мстя за поруганный храм Минервы, за предков троянских. [1828]

(15) „Он смешал, — заявляет он, — и различных людей, и эпохи. Ведь войны с ахейцами и с Пирром велись не в одно и то же время, и не одними и теми же людьми. (16) Ибо Пирр, которого он называет Эакидом, перейдя из Эпира в Италию, сражался с римлянами против Мания Курия, бывшего на этой войне полководцем. (17) А Аргосская, то есть Ахейская, война велась много лет спустя военачальником Луцием Муммием. (18) Поэтому среднюю строчку о Пирре, неуместно вставленную, — говорит он, — можно убрать, что, без сомнения, намеревался сделать Вергилий“. [1829]

По какой причине и каким образом философ Демокрит лишил себя зрения; а также стихи Лаберия об этом событии, написанные весьма чисто и изящно

(1) Как сказано в греческих исторических записках, философ Демокрит, муж, более других заслуживающий уважения и издревле бывший весьма влиятельным, по собственной воле лишил себя зрения, полагая, что размышления и рассуждения его разума при объяснении законов природы станут более яркими и точными, если он освободит их от обольщений зрения и помех, [причиняемых] глазами. [1830] (2) Этот его поступок и сам способ, каким он с помощью весьма остроумной хитрости легко ослепил себя, описал поэт Лаберий [1831] в миме под названием „Канатчик“ (Restio), в стихах, сложенных весьма чисто и изящно, но причину добровольной слепоты он выдумал другую и вполне уместно обратил к той вещи, которую тогда ставил. (3) Ведь персонаж, произносящий это у Лаберия, — муж, оплакивающий огромные расходы и беспутство сына. (4) [Вот] стихи Лаберия:

Абдерский Демокрит, философ-физик,Поставил щит против восхода солнца,Чтобы медным блеском можно было выжечь глаза.Таким образом, лучами солнца он лишил себя зрения,Чтобы не видеть дурных граждан, пребывающихв благополучии.Так я желаю блеском сияющих денегОслепить исход моего века,Чтобы никогда не видеть негодного сына в благополучии. [1832]

Повесть об Артемисии; и о состязании, устроенном знаменитыми писателями при погребении Мавсола

(1) Артемисия, как передают, любила [своего] супруга Мавсола сильнее, чем во всех любовных историях и сверх всякого вероятия человеческого чувства. (2) Мавсол же был, по словам Марка Туллия, царем страны Карий [1833], а по утверждению некоторых греческих писателей, наместником провинции, которого по-гречески называют сатрапом. [1834] (3) Этот Мавсол, скончавшись на глазах рыдающей и обнимающей его супруги, был великолепным образом погребен, а Артемисия, жена его, пылающая скорбью, положила в воду его прах и пепел, смешанные с благовониями и растолченные в подобие порошка, и выпила, и совершила, как говорят, и многое другое, указывающее на неистовую любовь. (4) Она также с великой поспешностью работ воздвигла для сохранения памяти супруга замечательнейшую и достойную числиться среди семи чудес света гробницу. [1835] (5) Посвятив со священнодействиями это сооружение богам души Мавсола, Артемисия устраивает агон, то есть состязание в вознесении ему почестей, и назначает огромную награду в деньгах и других ценностях. (6) На это состязание в хвалебных речах прибыли, как передают, прославленные мужи выдающегося ума и красноречия: Феопомп, [1836] Феодект, [1837] Навкрат; [1838] некоторые даже утверждали, что с ними состязался сам Исократ. [1839] Однако считается, что победителем в этом состязании стал Феопомп. Он был учеником Исократа.

(7) И сегодня известна трагедия Феодекта под названием „Мавсол“, которая, как передает Гигин в „Примерах“, имела больший успех, чем его проза. [1840]

О том, что провинность не оправдывается и не смягчается, когда в извинение приводится сходство с проступками, совершенными другими [людьми]; и здесь же слова об этом из речи Демосфена

(1) Философ Тавр [1841] выступил однажды с суровым и резким порицанием против некоего юноши, перешедшего от риторов и изучения красноречия к философским дисциплинам, поскольку, по его утверждению, он поступил бесчестно и нехорошо. А тот не стал отрицать содеянное, но защищался тем, что это происходит в обыденности, и умолял простить постыдность проступка, ссылаясь на примеры и извиняясь обыкновением [подобного дела]. (2) Тогда Тавр, еще более разгневавшись на сам этот способ защиты, сказал: „Глупый ты и ничтожный человек; если важность и рассуждения философии не отвращают тебя от дурных примеров, то как тебе на ум не пришло, по крайней мере, изречение вашего Демосфена, которое, поскольку выстроено связью приятных и изящных соответствий, словно некая риторическая песнь, могло легче задержаться в твоей памяти? (3) Ведь если я не ошибаюсь [по памяти] в том, — сказал он, — что читал в раннем отрочестве, слова Демосфена против того, кто старался, как ты делаешь сейчас, оправдать и очистить свой грех с помощью чужих проступков, таковы: "Ты говори не о том, как это часто происходило ранее, но о том, как это должно происходить. Ведь если на практике в прежние времена законы нарушались, а ты этому подражал, то на этом основании ты не добьешься справедливого оправдания. Скорее наоборот, ты еще в большей степени должен нести ответственность.

Если бы какое-либо лицо из числа нарушивших прежде закон было бы за это наказано, ты бы не выступал ныне с таким предложением. Точно также, если ты нынче понесешь наказание за свои действия, впредь никто с подобным предложением выступать не станет"". [1842] (4) Так Тавр всякого рода увещеваниями и наставлениями вел своих последователей к правилам благой и безупречной природы.

Что есть rogatio (законопроект), что lex (закон), что plebiscitum (общенародное постановление), что privilegium (постановление, касающееся одного лица); и насколько все эти [слова] различаются [между собой]

(1) Слышу я, как спрашивают, что есть lex, что plebiscitum, что rogatio, что privilegium. (2) Атей Капитан, весьма сведущий в общем и частном праве, определил, что такое lex в следующих словах: "Lex — общее решение народа или плебса на основе предложения магистрата". [1843] (3) Если это определение составлено правильно, то ни [постановление] об империи Помпея, [1844] ни [решение] о возвращении Цицерона, [1845] ни следствие об убийстве Публия Клодия, [1846] ни прочие такого рода постановления народа и плебса не могут быть названы leges (законами). (4) Ведь это не общие постановления и не в отношении всех граждан, но составлены для отдельных [людей]; поэтому скорее их следует называть privilegia, поскольку древние называли priva (отдельно взятое) то, что мы называем singula (единичное). [1847] Это слово употребил Луцилий [1848] в первой книге "Сатир":

Брюшки тунцаИ головы акарны (асаrnае) [1849] я раздам приходящимпо одному (priva). [1850]

(5) Но Капитон в этом же определении отделил plebs от populus (народ), поскольку в populus заключается всякая часть народа и все его сословия; a plebs называется то сословие, в которое не входят отцовские роды граждан. [1851] (6) Поэтому, согласно Капитону, plebiscitum — закон, принятый не populus, но plebs. [1852]

(7) Но основой, началом, и как бы источником всего этого дела и закона — на обсуждение народа ли, плебса ли выносится законопроект, касается <ли он отдельных лиц> [1853] или всех, — является рогация (rogatio). [1854] (8) Ведь все эти слова определяются и объединяются главным родом и именем rogatio; поскольку если бы на обсуждение народа или плебса не выносились законопроекты, то невозможно было бы никакое постановление плебса или народа.

(9) Но хотя это и так, в древних сочинениях, как мы приметили, разница между этими словами все же невелика. Ведь и плебисциты и привилегии они обыкновенно называли словом lex, и также именовали их всех смешанно и без разбора словом rogatio. [1855] (10) Также и Саллюстий, человек, в высшей степени консервативный в употреблении слов, последовал обыкновению и обозначил privilegium, внесенный о возвращении Гнея Помпея, как lex. Вот слова из второй [книги] его „Истории“: „Ведь народный трибун Гай Геренний воспрепятствовал консулу Сулле внести закон (lex) о его возвращении“. [1856]

Почему Марк Цицерон всегда крайне тщательно избегал слов novissime (недавно) и novissimum (наконец)

(1) Известно, что Марк Цицерон не желал использовать немало слов из тех, что и сегодня часто употребляются, и прежде были в употреблении, так как не одобрял их; например, novissime и novissimum. (2) Ведь хотя и Марк Катон, и Саллюстий, и прочие [писатели] его эпохи весьма часто без разбора пользовались этим словом, и даже многие весьма ученые мужи писали его в своих книгах, он, кажется, все же воздерживался от него, полагая его чуждым латинскому языку, поскольку Луций Элий Стилон, [1857] бывший ученейшим человеком того времени, избегал употребления этого слова как нового и нехорошего.