Авл Геллий - Аттические ночи. Книги XI - XX

(2) Тогда стали спрашивать, что такое proletarius (пролетарий). (3) И я, заметив в этом кружке одного знатока гражданского права, моего знакомого, попросил его объяснить нам это слово. (4) Тот ответил, что он сведущ в праве, а не в грамматике, и тогда я сказал: «Тем более тебе следует объяснить это, раз, как ты заявляешь, ты сведущ в праве. (5) Ведь Квинт Энний взял это слово из ваших Двенадцати таблиц, в которых, если я правильно помню, написано так: „Податному (assiduus) пусть поручителем будет податной, а гражданину пролетарию (proletarius civis) пусть будет поручителем тот, кто хочет“. [858] (6) Итак, мы просим тебя считать, что сейчас читали не „Анналы“ Квинта Энния, а Двенадцать таблиц, и объяснить, что в этом законе означает proletarius c'wis (гражданин пролетарий)».

(7) «Действительно, — ответил тот, — я должен был бы ответить и объяснить это, если бы я изучил право фавнов и аборигинов. [859] (8) Но ведь если исчезли пролетарии, податные, санаты, [860] поручители, вторые поручители, „двадцать пять ассов“, [861] талионы и расследование краж с чашей и перевязью, [862] и вся эта древность Двенадцати таблиц с внесением законопроекта Эбуция [863] утратила силу [везде], кроме легисакций в делах центумвиров, [864] то мне должно [скорее] взять на себя изучение и знание права, законов и тех слов, которыми мы пользуемся [в настоящее время]».

(9) Тут случайно мы заметили проходившего мимо Юлия Павла, [865] образованнейшего поэта нашей эпохи. Мы приветствовали его и попросили объяснить нам смысл фразы и значение этого слова. (10) Он ответил: «Те, кто были самыми незначительными и бедными из римского народа, и не более тысячи пятисот медных ассов выносили на ценз, назывались пролетариями, те же, чье имущество оценивалось еще меньшим количеством меди, или не имевшие ничего, звались capite censi (переписанные лично), а крайний ценз „переписанных лично“ составлял триста семьдесят пять медных ассов. [866] (11) Но, поскольку состояние и имущество семьи считалось в государстве гарантией и залогом любви к родине, ни пролетариев, ни „переписанных лично“ не записывали в армию, кроме случаев величайших мятежей, ибо состояние и имущество у них было небольшим или совсем ничтожным. (12) Однако быть пролетарием и по названию, и на деле было гораздо почетнее, чем быть „переписанным лично“: (13) ведь в трудные для государства времена, когда возникала нужда в боеспособных молодых мужчинах, их набирали в наспех созданное войско и предоставляли им оружие за счет государства, и назывались они не на основе поголовного ценза, но более уважительно — по своей обязанности и долгу производить потомство (proles), поскольку, хотя они меньше могли помочь государству своим состоянием, однако умножали могущество общины рождением детей. (14) А „переписанных лично“ впервые набрал в армию, как говорят некоторые, Гай Марий во время войны с кимврами в тяжелейшее для республики время или, скорее, как передает Саллюстий, [867] в Югуртинскую войну, чего прежде ни на чьей памяти не случалось. (15) Слово adsiduus (податной) в Двенадцати таблицах заменяет слова locuples (богатый) и facile faciens (легко живущий), либо потому, что [податные] были усердны (assidui) в предоставлении денег, когда этого требовало положение государства, либо вследствие [их] прилежания (assiduitas) в выплате податей за владение семейной собственностью».

(16) Слова же Саллюстия в «Югуртинской войне» о консуле Гае Марии и о «переписанных лично» таковы: «Между тем он сам набирал войско не по обычаю предков и не по классам, но по желанию каждого, большей частью переписанных лично. Одни рассказывают, что это было сделано из-за недостатка порядочных людей, другие — из-за честолюбия консула, поскольку его прославили и возвысили такого рода люди, а для ищущего власти всякий беднейший человек — наиболее полезен». [868]

История, взятая из книг Геродота, о гибели псиллов, населявших африканские Сирты

(1) Говорят, что народ марсов в Италии произошел от сына Кирки. (2) Поэтому марсам, по крайней мере тем, чьи семьи пока еще не породнились с чужими и не испорчены, некой родовой силой было дано искусство укрощения ядовитых змей и чудесного исцеления пением и соком трав.

(3) Такой же силой, как мы видели, наделены люди, которые называются псиллы. Разыскивая у древних писателей что-либо о названии и народе псиллов, [869] наконец в четвертой книге Геродота я нашел следующий рассказ о них: (4) «Псиллы некогда граничили в Африканской земле с насамонами; [870] в их пределах однажды австр [871] дул чрезвычайно сильно и продолжительно, (5) и от его дыхания вся вода в тех местах, где они жили, высохла; (6) псиллы, лишенные воды, крайне разгневались на австр за эту несправедливость и приняли решение, взяв оружие, отправиться на австр, как на врага, чтобы требовать воду по праву войны. (7) Итак, навстречу им, выступившим в поход, мощным потоком воздуха двинулся ветер австр и накрыл их со всем снаряжением и оружием, насыпав сверху груды песка. (8) Из-за этого псиллы погибли все до одного, и, таким образом, их пределы были заняты насамонами». [872]

О тех словах, которые Клоатий Вер то весьма искусно, то совершенно нелепо и неизящно, возводит к корням греческого языка

(1) Клоатий Вер [873] в книге, озаглавленной им «Слова, заимствованные у греков», приводит много в самом деле любопытного и тонко подмеченного, но также и кое-что пустое и несерьезное. (2) Глагол еrrаrе (блуждать), говорит он, происходит от [греческого глагола] 'έρρειν (бродить) [874] и вставляет стих Гомера, в котором есть это слово:

'Έρρ' ε̉κ νήσου θα̃σσον, ε̉λέγχιστε ζωόντων.(Прочь, недостойный! Немедля мой остров покинь!) [875]

(3) Также он написал, что alucinari (предаваться несбыточным мечтам) произошло из греческого α̉λύειν (грустить, скучать). Отсюда же, по его мнению, происходит и слово elucum (сонливость), где буква а превратилась в е: [так называется] некая вялость души и оцепенение, которое в большинстве случаев обычно находит на мечтающих (alucinantes). [876] (4) Еще он говорит, что fascinum (околдовывание) — то же самое, что bascinum, [877] a fascinare (околдовывать) — то же, что bascinare. [878] (5) Все это действительно хорошо и разумно. Но в четвертой книге он утверждает, что faenerator (ростовщик) восходит к [греческому] φαινεράτωρ, [образованному] от φαίνεσθαι ε̉πί то χρηστότερον («являться для лучшего»), поскольку этот род людей являет собой вид человеколюбия и они кажутся хорошими бедным, жаждущим денег. (6) Он добавляет, что это сказал некий грамматик Гипсикрат, трактат которого о словах, взятых у греков, весьма известен. [879] Сам ли Клоатий ляпнул это или какой-то другой бездельник — [все равно] ничего нельзя сказать безвкуснее. (7) «Ибо ростовщик (faenerator), — как сказал Марк Варрон [880] в третьей книге „О латинском языке“, — назван от faenus (прибыль), a faenus происходит от fetus (рост) и как бы от „размножения“ (fetura) денег, стяжаемых и растущих». [881]

(8) Поэтому, передает он, и Марк Катон, [882] и другие его современники faenerator (ростовщик) произносили без буквы а, как само слово fetus (прибыль) и fecunditas (плодородие).

Что такое муниципий (municipium) и чем он отличается от колонии; и что такое муниципалы (municipes) и каковы смысл и своеобразие этого слова; и тут же о том, что божественный Адриан произнес в сенате речь о правах муниципалов и о самом этом наименовании

(1) Муниципалы (municipes) и муниципии (municipia) — слова, легко произносимые и общеупотребительные, и нельзя найти человека, использующего их, который не полагал бы, что он твердо знает, что говорит. Однако на самом деле означают они иное и употребляются в речи совсем по-другому. (2) Ибо кто из нас, приехав из колонии римского народа, не скажет, что сам он муниципал и соотечественники его — муниципалы, что очень далеко от истины и от смысла [слова]? (3) Вот до какой степени мы не знаем, что такое муниципии, какими правами они обладают, и насколько они отличаются от колоний, и считаем, что положение в колониях лучше, чем в муниципиях.

(4) Об ошибках этого столь распространенного мнения божественный Адриан в речи, которую произнес в сенате «О жителях Италики», [883] откуда и сам он происходил, рассуждал искуснейшим образом и заявил, что он удивлен тем, что и сами италикийцы, и некоторые другие древние муниципии, среди которых он назвал Утику, в то время как они могли бы пользоваться своими обычаями и законами, стремятся перейти под колониальное право. (5) А жители Пренесты, упомянул он, усиленно просили и умоляли императора Тиберия, чтобы их город вернули в статус муниципия из колонии, и Тиберий даровал им это в виде ответной благодарности, потому что в их области, у самого города, выздоровел от смертельной болезни.

(6) Следовательно, муниципалы — римские граждане из муниципиев, которые пользуются своими законами и своим правом, участвуют в почетной обязанности (munus) вместе с римским народом, и оттого только, что принимают на себя эту обязанность, как кажется, они и названы, будучи не связаны никакой другой необходимостью и никаким законом римского народа, кроме того, который одобрил их народ.