Естественная история - Плиний Старший

63. (63) §154 Теперь перейдем к Земле — единственной из частей природы, которой за ее дары мы поклоняемся как матери и так ее и зовем. Как небеса Богу, так она принадлежит людям. Она принимает нас, когда мы родимся на свет, рожденных питает. Рождаемся мы однажды, а поддерживает она нас всегда. А в последний час, когда вся природа от нас отречется, она укроет нас в своем материнском лоне. Никакое ее благодеяние в большей мере саму ее не освящает, чем именно то, что она и нас делает святыми: хотя бы неся на себе наши надгробья с их надписями, увековечивая наши имена и простирая память о нас за пределы краткости нашего века. О божество последнего часа! неужели в гневе мы пожелаем кому-то, чтобы ты была тяжкой для него, [а не скажем: да будет тебе земля пухом] — как будто мы не знаем, что Земля — единственная, кто никогда не разгневается на человека!

§155 Вода поднимается к небу в дождях, застывает в граде, бушует в виде волн, бурлит потоками; воздух сгущается в облака, свирепствует в бурях; но Земля благосклонна, мягка, снисходительна, всегда услужает смертным в их обиходе — сколько всего она порождает, когда мы ее принуждаем! сколько всего она щедро производит и сама по себе! сколько даров для обоняния, вкуса, осязания! какие соки, краски! с какой честностью не расскажет она отданных ей на хранение тайн! с какой прибылью возвращает [в виде урожая] то, что ей вверено! Каких только [животных и растений] она не кормит ради нас! В том, что животные бывают и вредными, вина воздуха, который породил их, а Земля вынуждена принимать их семя и поддерживать их, когда они порождены. Ядовитую змею, убитую человеком, она не допустит в свое гостеприимное лоно, и карает [преступников] даже во имя тех, кто слишком слаб, чтобы требовать мщения. Она обильно выращивает лекарственные травы и всегда что-то производит на благо человека.

§156 Ведь даже яды, можно поверить, она произвела из сострадания к нам, чтобы когда мы потеряем привязанность к жизни, [например], из-за голода (ведь голодная смерть наиболее чужда щедрости Земли), — чтобы тогда нас не постигла медленная смерть от истощения; чтобы мы не бросались в пропасть, разрывая в куски наши и без того истерзанные тела; чтобы такое извращенное наказание, как удушающая петля, не постигло нас, пресекая наши попытки вздохнуть, когда нам [только это] и будет нужно; чтобы мы не искали кончины в глубине вод, где наша могила даст пропитание для рыб; и чтобы пытка железом не разодрала наше тело. Воистину в жалости родила Земля это без труда глотаемое питье: выпив его, как жаждущие воду, мы не повредим вида своего тела и не потеряем крови, но и к трупу не притронутся ни птицы, ни звери. И вот тот, кто погиб для себя, сохранен для объятий Земли.

§157 Признаем правду: Земля нам породила лекарство от зол, мы же из него сделали для жизни — яд. Но разве и железо, без которого мы не можем обойтись, не используется таким же образом? Впрочем, если бы она и породила яды ради вреда, у нас не было бы права жаловаться. Право, из всех стихий мира единственно к Земле мы не питаем благодарности. Как только человек не злоупотребляет ею ради своих излишеств! как только не оскорбляет ее! Ее бросают в моря или расчленяют для устройства каналов; мучат ее во все часы водой, железом, деревом, огнем, камнями, корнями растений, причем гораздо в большей мере ради своих услад, чем для пропитания. §158 И пусть не кажется, что она страдает только сверху, как бы в наружных слоях своей кожи, и это еще терпимо. Нет, мы проникаем в ее недра, раскапываем жилы золота и серебра, руды меди и свинца, охотимся за драгоценными камнями, хотя бы и мелкими, роем глубокие ямы, извлекаем внутренности просто чтобы надеть гемму на палец. На скольких руках надо было стереть всю кожу, чтобы засиял один сустав! Если под землей живут какие-то души усопших, то конечно, рано или поздно шахты, вырытые ради алчности и роскоши, до них доберутся. И мы еще удивляемся, что она порождает что-то вредное!

§159 Дикие звери, я полагаю, ее охраняют, ставят преграду святотатственным рукам. Разве не окруженные змеями мы копаем шахты, и разве не посреди ядовитых растений мы прослеживаем золотые жилы? Впрочем, то, что все добытые богатства служат целям преступления, убийства и войны, должно смягчить богиню: сколь обильной кровью мы орошаем Землю, сколькими непогребенными костями ее покрываем! И однако как бы в упрек нашим бесчинствам, она в конце концов покрывает все эти останки и прячет все следы злодеяний смертных. Что касается преступлений, вызванных неблагодарностью человеческого духа, то я к ним отношу также и само наше невежество [в вопросах, связанных] с природой Земли.

64. (64) §160 Итак, прежде всего [поставим вопрос] о форме Земли. Здесь решает всеобщее согласие. Весь объем Земли мы без сомнений называем шаром[116] и соответственно признаем у Земли два полюса. Притом это не форма абсолютного шара, если учесть, что в одних местах огромные горы, в других плоские равнины; но если мысленно представить себе ее в целом и соединить концы охватывающих линий [меридианов], то и получится эта фигура — совершенный шар. К признанию [такой фигуры у Земли] принуждает и сам смысл природы вещей [ipsa rerum naturae cogit ratio], но не по тем причинам, которые мы приводили в связи с небом[117]. Ведь у неба его выпуклость (а внутри себя, стороной, обращенной к Земле, она образует полость) всеми своими частями опирается на ее, то есть Земли, ось; а Земля, будучи твердой и густой массой, поднимается как бы вздутая, выдаваясь вовне, к небу. Оно обращено к своему центру, а Земля выдается из центра, сгущая свою огромную массу в шар под действием непрестанного вращения неба вокруг нее [Земли].

65. (65) §161 Ученые жарко спорят с неучеными, живут ли люди на Земле повсеместно: ведь если да, то они стоят на ее противоположных сторонах ногами друг к другу[118], а над головами у них во всех случаях небесный полюс, ноги же их аналогичным образом обращены к центру Земли; неученые спрашивают, почему те, которые напротив нас, не падают с Земли, хотя тут же встает вопрос, как же они не удивляются, почему мы сами не падаем. Между прочим, может возникнуть и мысль, как будто приемлемая и для необразованного