Владимир Петрухин - Мифы финно-угров

С образом Мирового древа связаны в песнях образы четырех (или трех) волшебных дев, которые чистят и подметают море золотыми и серебряными щетками или прядут золотой пояс. Это — девы судьбы, подобные греческим мойрам и скандинавским норнам: пояс в традиции финно-угорских народов связан с судьбой и жизнью человека (и Земли: вспомним об Урале — поясе Земли): у эстонцев-сету после смерти девушки на поминальную сосну вешали поясок невесты. Нечистая сила, напротив, ходила неподпоясанной. В ижорской песне о чудесной пряхе говорится о том, что прямо под окном поющих плещется море, по которому плывет утка. Под крылом этой утки — колыбель, а в ней — мальчик, который разукрашивает некую пеструю крышку. Под крышкой оказывается девица, прядущая золотую одежду. Золотая нить рвется, и дева начинает рыдать.

Порванная нить — это нить жизни в руках девы судьбы: красные нити косым крестом клали в гроб на подушку умершему эстонцы сету и водь, чтобы покойник не возвращался с того света. Утка, плавающая в море, напоминает нам о создании мира, а младенец под ее крылом — о происхождении людей. Не менее интересна и пестрая крышка, которую разукрашивает мальчик в колыбели: такую крышку имела мельница-чудесница сампо, одно из воплощений Мирового древа.

Песня о Мировом дубе содержит и редкий эсхатологический мотив — рассказ о конце света — хотя и сохранившийся в форме небылицы. Некий злодей имел трех сыновей: один был увечный, другой хромой, третий — слепой (все это — признаки нечистой силы). Увечный согнул лук, хромой сделал стрелы, слепой принялся стрелять. Он выстрелил в небо и порушил его край, так что оно раскололось, а стрела не вернулась. Второй стрелой он выстрелил в ноги Земли-Матери, и Земля стала рушиться в преисподнюю, и та стрела тоже не вернулась. Третью стрелу он направил на гору, на сосновый холм. Эта стрела ударилась о камень и отскочила, попав в человека.

Текст песни, видимо, имеет заговорное происхождение; его цель — защитить от колдовских стрел. Последняя стрела должна вернуться и избавить пораженного от болезни.

Имена богов-демиургов практически не сохранились в эстонском фольклоре. Сказка о происхождении волка обнаруживает следы древнего дуалистического мифа о творении: черт создал волка, но не смог вдохнуть в него жизнь. Тогда небесный «отец» Ванаиса посоветовал черту произнести заклинание: «Волк, встань, повали черта!» После этого волк действительно ожил и стал преследовать черта.

В предании о небольшом озере Илмъярв можно обнаружить отголоски древнего мифа. Это озеро считалось самым глубоким в Эстонии — его не мог перейти вброд даже великан — сын Калевы. Имя озера — «Озеро погоды» — содержит древнее обозначение «света», «мира», «погоды» и атмосферных духов ильма (недаром слово ильма входит и в состав имени «Ильмаринен»; вспомним, что от этого культурного героя, кователя неба в карело-финских рунах, зависела погода).

Сходные названия озер и связанные с ними предания известны в Карелии и Финляндии, но самое знаменитое «погодное» озеро — Ильмень или Илмерь; на этом озере в чудской земле славяне основали Великий Новгород. Не случайно герой новгородских былин — купец Садко — вылавливает в озере чудесную рыбу, а своей игрой на гуслях вызывает морскую бурю (вспомним о чудесной игре Вяйнямёйнена, которой заслушивались морские духи).

Салме — невеста звезды

Девушка Салме (Салве) в народных песнях также вылупилась из чудесного яйца, которое однажды снесла курица. К ней стали свататься Солнце, Месяц и старший сын Полярной звезды («Северного гвоздя»). Но Салме отказывает Солнцу, которое портит посевы в засуху; у Месяца же слишком много обязанностей — он должен рано вставать, а по ночам следить за всем, что происходит. Салме выбирает сына Звезды за его скромный нрав и постоянство — ведь он не передвигается по небосклону. Тот обещает спрятать Салме в заоблачных высях, превратить в вечернюю зарю.

Как и у финнов, миф о небесной свадьбе возник у эстонцев под влиянием балтских соседей: у литовцев небесная невеста именуется дочерью солнца — Саулес дукта.

Миф о созвездии Большой Медведицы у эстонцев отличался от мифов других финно-угорских народов, усматривавших на звездном небе гигантского лося и охотника-преследователя. По версии древних эстонцев, Большая Медведица — это телега с хозяином, в которую вместе с быком впряжен волк. Волк тащит воз в наказание за то, что некогда съел одного из быков, запряженных в телегу.

Эстонцы, народ древней земледельческой культуры, определяли по созвездиям время начала полевых работ: когда Сито (Плеяды) и Цеп поднимались на определенную высоту, нужно было идти на молотьбу (о том, как сито стало созвездием, рассказывается в марийском мифе, о котором будет сказано ниже). Млечный путь эстонцы, как и другие финно-угры, именовали «Дорогой птиц». По ширине Млечного пути предсказывали, будет ли зима снежной, а урожай — обильным.

Боги и духи

Скудные отрывочные сведения о пантеоне древних богов эстонцев можно почерпнуть в средневековых источниках. Древнее общефинское обозначение небесного божества — Юмал(а) — сохранилось у эстонцев как наименование небесных духов; так же именовались высшие существа у ливов, води, вепсов. Сохранились представления о юмал как о духах-покровителях: Маа юмал покровительствовал пахоте («Бог земли»), Террид юмал был «Богом зерна». Перед сенокосом приносили куриную лапку в жертву Вии юмал — «Богу воды» (или Ветэ-Эма — «матери воды»), чтобы он не намочил сена. Верили также в Коду юмал — «домовых богов», и даже Обесте юмал — «Бога лошадей». Возможно, язычники почитали богов в виде деревянных идолов — пуу юмал: изображение духа плодородия Пеко (о котором еще пойдет речь) именовалось Пеко юмал. Низшие духи именовались вайм: многочисленные верования связаны с лесными духами — метсаваймами и водяными — вееваймами. Тем же словом эстонцы обозначали и душу человека.

Главой пантеона считался небесный бог Уку, родственный карело-финскому Укко. У него были те же эпитеты — он именовался Ванатаат («Старый дед»), Ванаиса («Старый отец»), Тэватаат («Небесный дед»). Культ Уку, «деда» и «отца», был, соответственно, связан и с почитанием предков. Подобно прочим громовержцам (в том числе и литовскому Перкунасу), он поражал громом злых духов, которые могли спрятаться от него только в воде. Известны были и персонификации грома — Пикне, Пиккер, Эйке («Старший»), Тыу.

Как и в карело-финской мифологии, супругой небесного бога была Мать-Земля, Маа-Эма. Во время сева и грозового дождя («дождь Старшего»), по народным верованиям, она зачинала урожай. Эстонцы верили и в многочисленных духов — покровителей урожая. На юге Эстонии эти духи именовались «отцами» и «матерями» или «старшими» (вана), на севере — халдья, общим для эстонцев и финнов наименованием духов-хозяев. У ливов также существовали представления об отце и матери поля — нурмеезя и нурмеимя, у води — об отце и матери Земли — ма изянтет и ма эмянтет. Антропоморфным воплощением плодородия полей у эстонцев был Пеко. Особая хозяйка была и у травы: ее именовали муруейт («травяная старуха»).

Верили эстонцы (как и прочие финно-угры) и в других матерей стихий: таковы Мать воды Ветэ-Эма (и подводные девы — русалки веенейтси), Мать огня Туле-Эма, Мать ветра Туули-Эма, Мать бури Марум-Эма. Ветры, особенно вихрь, считались демоническими существами: у эстонцев-сету существовало поверье, что Бог превратил в вихрь чертова сына. Самая большая река Эстонии зовется Эмайыги — «Мать-река».

Хозяевами водной стихии и рыб, наряду с водяными вееваймами, у эстонцев были Кала-Тонт, Кала-Вайм («Дух рыб») и Кала-кунингас («Царь рыб»). Эстонский водяной царь наделялся чудесными способностями: он сам мог удить рыбу, сидя не в настоящей, а в каменной лодке (каменная лодка — атрибут бога-демиурга в мифах о творении), мог также настолько пленить волшебной музыкой, что зачарованные слушатели падали в море. Водяной имел вид человека, но во рту у него были рыбьи зубы.

Многочисленные водные духи особо почитались прибрежными жителями-ливами: отец и мать рыб, калаэзя и калаимя; мать, отец и дети моря — мериимя, миериезя, миериласт. У водных духов есть свой скот — чудесные голубые коровы. Духи довольствовались малыми приношениями — достаточно было оставить им мелкие серебряные монеты или просто поскоблить серебряный предмет.

Духи леса — эстонские метсаваймы и метсатонт — были покровителями лесных обитателей. У вепсов почитались мецижанд — хозяин леса (он представал иногда в облике великана метсихине) и веденижанд — хозяин поля, а также маижанд и маэмаг — хозяева земли; кроме того, водяной ведехине и Туржас (у карел — Турсас) — покровитель подводных стад. Лешему нужно было приносить в жертву первую долю собранных ягод, грибов, трав, дичи, пастухи же всегда считали первую задранную медведем корову или овцу жертвой хозяину леса.