Кен Уилбер - Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер

Разумеется, в этой семье не хватало одного человека — моей девушки, поэтому Фрэнсис и Роджер старательно осматривали все вокруг в поисках подходящей кандидатуры. Фрэнсис приводила какую-нибудь женщину, а Роджер вполголоса бросал мне: «Она, конечно, не красавица, но ведь и ты тоже». Потом кого-нибудь приводил Роджер, а Фрэнсис говорила мне: «Она, конечно, не семи пядей во лбу, но ведь и ты тоже». Главное, что я запомнил, — это что целый год, с кем бы я ни знакомился, впечатление было одно: Роджер и Фрэнсис никогда не сойдутся во мнениях по поводу любой женщины.

Но в один прекрасный день, примерно год спустя, Роджер пришел и сказал: «Самому не верится, но я нашел для тебя идеальную женщину. Не понимаю, почему я не вспомнил о ней раньше. Ее зовут Терри Киллам». Конечно, подумал я, это мы уже проходили. На этот раз обойдусь.

Три дня спустя пришла Фрэнсис и сказала: «Просто невероятно. Я нашла для тебя идеальную женщину. Не понимаю, почему я не вспомнила о ней раньше. Ее зовут Терри Киллам».

Я был поражен. Фрэнсис и Роджер согласны друг с другом? И не просто согласны, а полны энтузиазма? Наверное, подумал я, это невиданная красавица, которая благотворно подействует на мою душу. Я взглянул на Фрэнсис и в шутку сказал: «Вот на ней-то я и женюсь».

Наше знакомство было необычным. Выкроить время, которое устраивало бы обоих, оказалось нелегко, и в конце концов мы договорились встретиться в доме общего приятеля, у которого был роман с моей школьной подругой (а у нее, кроме прочего, когда-то были отношения с Кеном). Я пришла с работы, после девяти вечера. Мы едва успели познакомиться с Кеном, как наши друзья стали обсуждать какие-то очень серьезные проблемы в своих отношениях. Кена попросили быть «терапевтом», «психологом этого вечера», и следующие три часа мы провели в разговорах об их проблемах. Нетрудно догадаться: Кен предпочел бы провести вечер по-другому, но он согласился, стал абсолютно сосредоточенным и с невероятным профессионализмом начал заниматься потаенными и сложными аспектами их взаимоотношений.

Мы с Кеном так и не поговорили — у нас просто не было такой возможности! Большую часть времени я потратила на то, чтобы привыкнуть к его бритой голове, которая меня нервировала. Вид спереди мне нравился, но вот сбоку… в общем, к этому надо было привыкнуть. На меня произвело сильное впечатление то, как он работал, его деликатность, осторожность и тонкость, особенно когда речь касалась женщины и испытываемых ею трудностей в отношениях — в частности, связанных с желанием иметь ребенка.

В какой-то момент мы отправились на кухню, чтобы выпить чаю. Кен приобнял меня. Я почувствовала легкий дискомфорт — ведь я была едва знакома с ним, — но тоже медленно приобняла его. А потом что-то заставило меня обнять его обеими руками и закрыть глаза. Я почувствовала нечто, чувство, которое невозможно описать. Тепло, ощущение близости, взаимопроникновения, гармонии — чувство, что мы с ним одно целое. Я позволила себе на один миг окунуться в эти ощущения, после чего, удивленная, открыла глаза. Моя подруга смотрела прямо на меня. Я не знаю, заметила ли она то, что произошло; могла ли она это объяснить.

Что же произошло? Что-то вроде узнавания — узнавания за пределами нашего мира. Было совершенно безразлично, сколько слов до этого мы успели сказать друг другу. Это было чувство мистическое, внушающее суеверный трепет, которое бывает лишь раз в жизни. Когда, наконец, в четыре часа утра мы стали уходить, Кен обнимал меня, пока я не села в машину. Он говорил, что сам был удивлен: ему вообще не хотелось меня отпускать. То же самое ощущала и я — в его объятиях я испытывала чувства почти сверхъестественные.

Той ночью Кен явился мне во сне. Мне снилось, что я выезжаю из города через мост [ «Золотые Ворота»[8]] — так оно и было предыдущей ночью, — но только ехала я по мосту, которого там на самом деле не было, Кен ехал за мной на другой машине, и мы должны были с ним встретиться в каком-то месте. Мост вел в волшебный город, он немного напоминал обычный, но был преисполнен значением, смыслом, а самое главное — красотой.

Любовь с первого прикосновения. Мы и пяти слов не сказали друг другу. А по тому, как она смотрела на мой бритый череп, я бы предположил, что любовью с первого взгляда здесь даже и не пахнет. Я, как почти все вокруг, оценил красоту Трейи, но ведь я ее совсем не знал. Когда же я обнял ее, то почувствовал, что дистанции, отчуждения между нами словно как не бывало; казалось, что происходит какое-то взаимопроникновение. Вдруг возникло ощущение, что мы с Трейей всю жизнь вместе. Это чувство казалось совершенно реальным, и я не понимал, что мне со всем этим делать. Мы с ней к тому моменту не успели даже толком поговорить друг с другом, так что и не подозревали, что оба испытываем одни и те же чувства. Помню, я подумал: «Отлично. Сейчас четыре часа утра, а я пережил какой-то странный мистический опыт, дотронувшись до женщины, с которой я незнаком». Да, объяснить все это было непросто…

В ту ночь я не мог заснуть: образ Трейи заполонил мое сознание. Она действительно была красивой. Но в чем же все-таки дело? Казалось, она вся лучилась энергией — энергией мягкой и спокойной, но при этом невероятно мощной и сильной, энергией, в которой были мудрость и исключительная красота, но самое главное — это была энергия жизни. В этой женщине было больше жизни, чем во всех, кого я когда-либо встречал. Ее манера двигаться, держать голову, эта улыбка, которая осеняла ее самое открытое и откровенное лицо на свете… О Господи, да в ней была сама жизнь!

Ее глаза смотрели на все и сквозь все. Не то чтобы у нее был пронизывающий взгляд — от него веяло бы агрессивностью, — просто казалось, что она видит все насквозь и готова принять все, что видит; словно бы ее глаза были рентгеновскими лучами — деликатными и сочувствующими. В ее глазах живет истина, решил я, в конце концов. Когда она смотрела прямо на тебя, ты мог с уверенностью сказать: она никогда не солжет. Ты мгновенно проникался доверием к ней — ее невероятная открытость, казалось, целиком пропитывала даже ее изящные движения и манеры. Она казалась самым уверенным человеком на свете, хотя ни тени гордыни или бахвальства в ней не было. Я даже задумался: а бывает ли так, что она нервничает, — по крайней мере, это было трудно себе представить. Но помимо этой почти пугающей цельности ее характера были глаза — танцующие, все насквозь видящие, не настырные, а скорее всегда готовые к веселью. Я подумал: этой женщине наверняка все дается шутя, вряд ли хоть что-то может ее напугать. Ее окутывало сияние, в котором была искренность, но не было серьезности, со своим переизбытком живости она могла позволить себе идти по жизни легко, а если бы она вдруг захотела, то могла бы преодолеть силу земного притяжения и взлететь к звездам.

Наконец я заснул, только для того чтобы проснуться с одной мыслью: я нашел ее. Это было единственное, о чем я думал: я нашел ее.

Тем же утром Трейя написала стихи.

Великолепный вчерашний вечер с каймой из бренди;беседа, обрамленная звуками бокалов и шумомкофеварок, — она была менуэтом из жестов и слов,в который вплетался мягкий танец осторожныхвопросови нежного узнаванья друг друга.Чуткий и ласковый, и всегда готовый помочь,он не просто задавал вопросы, он испытывал их —он очищал золото от камней и песка,подбираясь все ближе к источнику, пока не нашел его.И когда он помогал и испытывал, это было прекрасно,и в воздухе были растворены нежностьи самоотверженность.Вспоминая об этом, я чувствую, как раскрываетсямое сердце,так же как оно раскрылось вчера.Чтобы почувствовать прикосновение, подобное тому,которым он прикоснулся ко мне,сначала словами и тем, что они мне сказали о нем,затем глубиной своих карих глаз,а потом, когда соприкоснулись наши тела, что-топроизошло,я закрыла глаза, чтобы ощутить то, что лежитза пределами слов, —до этого можно дотронуться, но выразить словаминевозможно.Я почувствовала, что мое сердце раскрылось,и я поверила ему больше,чем когда-либо верила миру.

Лежа в постели, я почувствовал, что сквозь мое тело проходит серия слабых энергетических потоков, которые явственно напоминали вибрации так называемой «энергии кундалини»: в восточных религиях она считается энергией духовного пробуждения, энергией, которая существует в дремлющем, спящем состоянии, пока ее не пробудит какое-нибудь важное событие или особенный человек.

Мне приходилось чувствовать ее вибрации и раньше: к тому времени я уже пятнадцать лет занимался медитацией, а слабая энергия такого рода обычно проявляется во время медитаций — но никогда раньше они не проявлялись настолько отчетливо. Невероятно, но то же самое происходило с Трейей, и именно в то же самое время.