Дженни Мэнсон - Что это значит: быть собой?

Ознакомительный фрагмент

Я очень хорошо помню, как попыталась рассказать о СС одной из своих близких подруг того времени. Я думала, что если мне удастся выяснить, что она тоже переживает нечто подобное, то я не буду чувствовать себя такой одинокой. Подруга, которую я собиралась посвятить в свою тайну (что я и делала на заднем сиденье автомобиля, пока нас везли из школы домой), была выбрана потому, что, на мой взгляд, отличалась чуткостью и не должна была строго судить меня за то, что мне казалось немного странным. Так или иначе, я, очевидно, была не готова внятно объяснить подруге, что такое СС, потому что, когда я рассказала ей о нем и спросила, возникает ли у нее СС, она ответила: «Да, иногда, когда мне надоедает брат!»

Разговор с подругой и осознание того, что СС было немного необычным явлением для семилетнего ребенка, вынуждали меня держать все это в себе, делясь только с мамой. Размышляя об этом сейчас, я понимаю, что взрослый человек имеет больше возможностей разобраться с СС, поскольку владеет соответствующим языком. Я понимала, что чувствую, но мне не хватало житейской мудрости и навыков общения, чтобы на этом этапе одиночества получить значительную поддержку из внешнего мира. Позднее мама объяснила мне, что я страдала детской депрессией из-за необходимости смириться со смертью, что странно себе представить. Мне кажется, она права, но в то время это было чем-то таким, чего не могли испытывать остальные. Ох уж этот детский эгоизм!

Я страдала от СС не только во время игры, но и во время таких занятий, как хождение по магазинам. Когда я была младше, процесс совершения покупок наполнял меня бесконечной радостью, и я не могла уйти из магазина (будь то аптека, садоводческий центр или какой-то другой неинтересный для ребенка магазин) без попытки выпросить какую-нибудь мелочь (сейчас мы называем это шопинг-терапией). Но СС как будто бы говорило мне в магазинах: «Зачем тебе эти новые вещи? Какой смысл их покупать?» Я думаю, мои родители были этим довольны. Я перестала надоедать им желанием обязательно потратить деньги в любом месте, где я оказывалась, но на самом деле у меня просто уменьшилась радость от покупок.

Постепенно СС стало ослабевать как по глубине, так и по частоте. В целом оно длилось не дольше года, но, несмотря на то что во взрослом возрасте я не страдала депрессией, время от времени я ощущаю отголоски СС. Как правило, я сталкиваюсь с этим, занимаясь чем-то, что должно быть интересным и увлекательным (вроде шопинга). У меня по-прежнему возникают мысли: «Какой в этом смысл?» (типичным стимулятором является покупка рождественских подарков или распродажа), но все это уже не так эмоционально. Возможно, эти проблемы, возникшие у меня в очень раннем возрасте, заставили меня смириться с тем, что (по крайней мере, на мой взгляд) в большей части того, что мы делаем в жизни, не так уж много смысла. Поэтому лучше всего присоединиться к безумному способу существования человечества, погрузившись в решение мелких проблем типа «Мне хочется посмотреть этот фильм или тот? Эта тяжелая работа выводит меня из равновесия? На каком поезде мне поехать, в десять утра или в пол-одиннадцатого?», а также других жизненно важных вопросов. Говорят, что в депрессию впадают только реалисты. В таком случае я предпочитаю не быть реалистом – иллюзии помогают мне держать в страхе СС!

Я и другие люди

Я испытываю сильную потребность быть очень откровенной с близкими и знаю, что мне не надо скрывать то, что происходит у меня в голове, при общении с самыми дорогими мне людьми. Если возникают какие-то волнения, то я смело делюсь ими с мужем, лучшей подругой, сестрой, мамой или папой, почти не задумываясь о том, что мои навязчивые идеи могут оказаться неинтересны.

Но это всего лишь означает, что я стремлюсь к тому, чтобы не чувствовать себя одинокой в жизни, так как именно этим близким людям ведомы все извилистые траектории моего разума. На самом деле мой муж часто в шутку говорит, что ему вовсе не обязательно знать о каждой мимолетной мысли, которая приходит мне в голову! Возможно, моя вина в том, что я придаю каждой эмоции, мысли и идее слишком большое значение.

Я думаю, что все это происходит из-за моего темперамента, а также потому, что, с моей точки зрения, чувства не могут быть неправильными или плохими. Я сама сознательно не оцениваю людей по тому, что они чувствуют, и полагаю, что те, кому я доверяю, будут также поступать со мной. Все чувства, которые кажутся нам негативными – ревность, зависть, гнев, самолюбование и так далее – являются, на мой взгляд, настолько естественными и человечными, пусть даже немного мрачными, что каждый имеет право открыто их проявлять. Я не уверена, что окружающий мир можно назвать достаточно привлекательным местом для того, чтобы каждый мог спокойно откровенничать в более широком социальном кругу – с коллегами и так далее. Однако уверенность в том, что люди могут быть откровенны со своими близкими, только помогает нам на жизненном пути.

В результате этого я никогда не ощущала потребности в общении с кем-то еще помимо своего непосредственного круга поддержки, чтобы получить возможность выговориться. У этого есть своя положительная сторона, так как откровенность с другими людьми, несмотря на ее обезоруживающий характер, может показаться невыносимой и угрожающей, особенно тем, кто к ней не привык. Я совершила ошибку, проявив чрезмерную эмоциональную открытость с людьми на своей новой работе, что заставило меня в течение нескольких месяцев чувствовать себя скомпрометированной. Однако со временем все наладилось.

Мои ближайшие доверенные лица редко меня обижают. Как мне кажется, отчасти это происходит благодаря более полному взаимопониманию между нами, а также в связи с тем, что я хочу, чтобы мой муж и другие близкие люди были со мной откровенны. Я воспринимаю любые их обоснованные замечания, как отрицательные, так и положительные, поскольку знаю, что они делаются из благих побуждений.

Гораздо чаще меня огорчают слова и поступки людей из более широкого круга общения, будь то коллеги по работе или просто знакомые. Я не выношу, когда люди неправильно меня понимают. Но мне кажется, что на самом деле я требую от людей слишком многого, полагая, что они должны абсолютно меня понимать. Кроме того, я считаю, что очень трудно справиться с ситуацией, когда люди, на мой взгляд, несправедливо относятся ко мне, к моим друзьям или к моей семье. Когда это происходит, я могу довести себя до безумия, которое, как я полагаю, наносит вред мне самой, а не тому, кого я воспринимаю как обидчика.

Но мне совершенно точно известно, что основой моего чувства уверенности в жизни являются близкие отношения, которые у меня есть. Люди, которые входят в мой ближайший круг, обычно остаются в нем надолго. В частности, с моей лучшей подругой мы познакомились, когда нам было по четыре года, а мои первые серьезные отношения с парнем начались в университете в 1997 году и в 2005-м привели к браку.

Но у моих отношений с людьми есть и другая сторона: я обычно получаю настоящий всплеск эмоций на вечеринках и тому подобных мероприятиях, так как мне нравится обмениваться шутками и веселиться в большой компании людей. Но я никогда не поддаюсь иллюзии, что именно это необходимо мне для того, чтобы быть довольной собой (хотя иногда я действительно получаю удовольствие от возможности на несколько часов отключиться от своих мыслей). Я заметила, что с другими людьми происходит то же самое. Временами, когда вас что-то беспокоит, посещение вечеринки может быть очень полезным, так как это избавляет от искушения пожаловаться, а внешняя веселость иногда способна улучшить внутреннее состояние.

Виктория

Знакомство со мной

Я вряд ли когда-нибудь об этом задумывалась. Честно говоря, я думаю, мне еще очень далеко до того, чтобы знать о себе все, но в настоящий момент мне известно о себе следующее.

Мне двадцать лет. Я росла на юге Англии в совершенно обычной семье. Мои родители расстались, когда мне было восемь. Мы с сестрой остались жить с папой, но в возрасте семнадцати лет я уехала из дома с моим тогдашним дружком. Когда мне исполнилось восемнадцать, я вернулась домой, но на этот раз к маме. После перерыва в учебе я вернулась в колледж. В настоящее время я живу в квартире с другом и еще одним квартиросъемщиком. Оглядываясь назад, я вижу, что разные периоды моей жизни сильно отделяются друг от друга. Мои подростковые годы были очень трудными (так же, как у всех), и я думаю, что на самом деле у меня нет большого желания рассказывать о том, что происходило со мной с тринадцати до девятнадцати. Однако в настоящее время я вполне довольна собой: я крепко стою на ногах, и это позволяет мне чувствовать себя гораздо увереннее во всем, а мои отношения с семьей стали лучше, чем когда бы то ни было. Я с облегчением могу отметить, что начинаю добиваться успехов после длительного промежутка времени, который можно назвать периодом неопределенности.