Александр Медведев - Обучение травами

Я стал выполнять упражнения «играющего тигренка», или «играющего тигра», описанные в книге «Формы Шоу-Дао». Задача упражнения заключалась в том, чтобы научиться быстро восстанавливать свой организм после разного рода пагубных воздействий, которые могли иметь место во время схватки, вроде удара в пах или удушения с воздействием на сонную артерию. Славик, мой напарник, к сожалению, не всегда мог присутствовать на тренировках, поскольку работа в милиции не оставляла ему слишком много свободного времени. Из-за его отсутствия я был вынужден отрабатывать движения «играющего тигренка» на воздухе. К счастью, для выполнения этих тао не было особой необходимости в присутствии партнера, поскольку основные движения производились на самом исполнителе. Так, например, форма «тигренок выплевывает кость» заключалась в том, чтобы со всей силы ударить себя кулаками в область спины напротив солнечного сплетения, ухитрившись не повредить при этом позвоночник. В результате дыхание, якобы сбитое ударом противника в солнечное сплетение, должно было бы восстановиться.

Я выполнял один за другим приемы «играющего тигренка», испытывая смутное чувство радости оттого, что предыдущее упражнение наконец закончилось. Затем я понял, что внутри меня зарождается еще не до конца определившийся вопрос, и это обстоятельство подействовало на меня ободряюще. Я ощутил, что пока еще я не замучен настолько, чтобы окончательно потерять способность думать, и что мой интерес к Шоу-Дао не угас под давлением отрицательных эмоций, вызываемых тяжелыми физическими нагрузками.

Я сделал жест, дающий знать Учителю, что мне бы хотелось получить ответ на вопрос, и задрал вверх левую руку, что означало, что мой вопрос — теоретический, требующий словесного пояснения и не связанный с физическим показом приемов.

Благосклонным жестом Ли позволил мне задать вопрос, и я, утомленный слишком продолжительным молчанием, воспользовался полученной возможностью и тут же затараторил так быстро, что язык с трудом выговаривал слова, выскальзывающие из меня одно за другим. Я надеялся, что напор моей словесной атаки не даст возможности Учителю уклониться от ответа.

Суть моего вопроса сводилась к тому, чтобы побольше узнать о приемах восстановления бойца после получения различных увечий или травм, как справиться с ситуациями, осложненными остановкой дыхания и т. д.

Не знаю, в честь чего, но Учитель решил побаловать меня. Он сделал знак, приглашающий меня после необходимой кратковременной заминки движений присесть на землю рядом с ним и расслабиться в предвкушении радостного мгновения, когда свет новых знаний прольется на мои затуманенные усталостью мозги.

Я удобно устроился под деревом на сложенной пополам куртке и приготовился слушать.

— Я не совсем понял, что именно тебя интересует, — сказал Учитель. — Мы уже не раз обсуждали с тобой тему реанимационных техник.

— Действительно, я знаю уже достаточно методов восстановления после ударов или удушающих приемов, — подтвердил я, — но мне бы очень хотелось узнать что-то особенное, о чем знают лишь единицы.

Ли усмехнулся.

— Известные тебе приемы восстановления и так знают единицы, — возразил он. — Ведь даже правильно выполнить искусственное дыхание сможет далеко не каждый специалист.

Учитель хитро взглянул на меня.

— Пожалуй, стоит заварить чайку, — нарочито безразличным голосом сказал он.

Ли шмыгнул в кусты, где в мешке хранилась замаскированная от постороннего взора наша кухонная утварь. Учитель настаивал, что мы должны уметь в случае необходимости мгновенно оставить полянку, забрав с собой или замаскировав все свои вещи, так, чтобы ни у кого не зародилась даже мысль, что здесь недавно кто-то был.

Я уже научился чувствовать настроение Ли, и понимал, что он поддразнивает меня, так что я решил «добить противника в Берлине» и не отставать от него.

— Почти все известные мне способы реанимации так или иначе связаны с манипуляциями на теле человека, — сказал я. — Но ведь наверняка существуют какие-то энергетические, бесконтактные способы восстановления. Ты не мог бы рассказать мне о них?

— И ты даже не хочешь дождаться Славика? — ехидно спросил Учитель, проламываясь сквозь густую чащу кустов, как медведь через малинник. — Тебе не стыдно лишать своего напарника столь полезных знаний?

Я вертелся на месте, стараясь уследить за его передвижениями.

— Неужели ничего нельзя показать без Славика? — разочарованно спросил я. — Еще неизвестно, когда он появится. Я потом ему все расскажу.

— То есть я должен объяснить тебе все прямо сейчас и немедленно, не успев даже попить чайку? — продолжал издеваться Ли.

— В общем-то да, — чересчур эмоционально воскликнул я.

Несколько минут мы продолжали беседовать в том же духе, пока Учитель разжигал костер и ставил котелок на огонь, а затем, совершенно неожиданно для меня, его жесткие жилистые пальцы вцепились мне в шею, пережимая сонную артерию. Я чисто рефлекторно схватил его за руку, почти тут же сообразив, что не имеет смысла сопротивляться, а затем я начал проваливаться в бессознательное состояние, с отрешенным интересом регистрируя предшествующие ему фазы погружения, с неожиданной быстротой сменяющие одна другую.

Мне казалось, что я проваливаюсь в бездонный черный колодец, оставляя на его поверхности крошечный поплавок контроля сознания, но поплавок сознания растворился в голубизне видений, и я ощутил себя лежащим на прогретом солнцем песке черноморского пляжа. Я наблюдал за плавным полетом белоснежных, как сахарная вата, чаек и прислушивался к мерному шороху волн в широкой полосе прибоя. Я испытывал чувство высочайшего наслаждения, из которого меня неожиданно вырвал, буквально выдернув меня наружу из бездонных глубин черного колодца, до безобразия отвратительный звук. Казалось, что этот звук заставил вибрировать и содрогаться все внутри меня. Поплавок сознания, как пробка из бутылки нагретого на солнце шампанского, пулей вылетел на поверхность, а затем я почувствовал, как на мое тело обрушилась давящая и всесокрушающая стена звука, оживляющая меня и возвращающая меня к бытию.

Мое тело рефлекторно сжалось, я ошалело вытаращил глаза и увидел спокойное и серьезное лицо Учителя, склонившегося надо мной.

— А вот и первый способ бесконтактного оживления, — сказал он. — Это техника оживления криком.

Я с трудом приподнялся и сел, пытаясь окончательно прийти в себя.

— Нетерпение наказуемо, — ехидно заметил Учитель. — Лучше бы ты дождался Славика.

Затем он обрушил на меня четко нацеленный удар, демонстрируя иной тип разрушающего воздействия. Мне показалось, что что-то вынули у меня из организма. На этот раз я вошел в бессознательное состояние окончательно и бесповоротно, без каких бы то ни было поплавков сознания. Я провалился в абсолютную темноту, в небытие. Удар Учителя полностью уничтожил мосты, соединяющие меня с окружающим миром.

Тот же самый резкий, отвратительный, невыносимый звук, сила которого нарастала по мере возвращения сознания, вернул меня к действительности. Я чувствовал себя плохо. Меня мутило. Возможно, я еще не успел отойти от своего первого погружения через удушение, к которому я в общем-то был уже привычен. Голова была легкой и пустой, конечности отказывались слушаться, и я, в отличие от первого раза, даже не сделал попытки сесть. Сквозь полуприкрытые веки я снова увидел лицо Учителя, но теперь оно казалось далеким и расплывчатым. Ли с увлечением разглагольствовал на тему бесконтактной реанимации. Часть моего сознания старалась сконцентрироваться на том, что он говорил, в то время как другая его часть была занята ревизией моего организма.

— А вот еще один вариант с применением крика, — сообщил Учитель. — Сейчас ты испытаешь несколько иной способ воздействия.

Пальцы Учителя снова вцепились мне в шею. По моему телу прокатились сильнейшие судороги, но я их не успел прочувствовать до конца. Я снова провалился в бездонный колодец бессознательности. Крик, который поднял меня на поверхность, был еще более омерзителен, чем предыдущие.

Самый первый крик Учителя был своеобразной модификацией крика «пай», «пай-а-а-ай», который обычно применялся для психологического воздействия на противника или для концентрации усилия в рукопашном бою. Казалось, однако, что в последнем крике достигла своего пика квинтэссенция угрозы одного наделенного легкими живого существа другому живому существу. Это было нечто страшное и неописуемое. Если первый крик звучал на высоких тонах, то последний, казалось, поднимался изнутри живота и сопровождался то ли пронзительным стоном, то ли шипением. Холодное ощущение вибрации, порождаемое криком, проникло мне в ноги, поднимаясь по ним до нижней части живота, а затем еще выше, заставляя тело содрогаться и приводя меня в чувство. Этот переход в сознательное состояние был более плавным и постепенным, чем в предыдущих случаях.