Руперт Шелдрейк - ФИЗИКА АНГЕЛОВ

Может быть, падшие ангелы рассеялись по всей Вселенной и работают над изобретением еще более страшных болезней и еще более изощренных форм паразитизма? Или же все эти явления нравственно нейтральны, или даже по-своему хороши, а злые духи действуют только в мире людей?

Мэтью: Тогда уж надо задуматься и о созданиях, которые, возможно, обитают в других галактиках. Раз они наделены сознанием, значит, у них есть выбор, а раз у них есть выбор, уязвимы ли они для греха высокомерия и зависти?

Руперт: Думаю, все это очень похоже на правду. В рамках природной иерархии, или холархии, все сущее подчиняется более высокому уровню организации и имеет свои пределы. Склонность нарушать эти границы должно быть, «профессиональная болезнь» Вселенной такого рода. Подобные проблемы, по этой логике, будут и у других разумных существ, независимо от того, гуманоиды они или нет.

Мэтью: Я вспомнил две фразы. Одна принадлежит Томасу Мёртону79: «Всякое недвуногое — святое», а другая — ребе Залману Шехтеру80: «Добра в мире больше, чем зла, но не намного». Аквинат и Шехтер придерживаются библейской традиции, которая гласит, что благодати и добра больше, чем греха, но это не отменяет реальности и могущества греха.

Руперт: Согласно Аквинату, ангелы, вероятнее всего, были созданы одновременно с телесным миром, и следующее мгновение их жизни было сопряжено с выбором между добром и злом. В представлениях современной космологии, грехопадение ангелов должно было случиться вскоре после «большого взрыва». Первые ангелы пали в первые 10-30 секунд существования Вселенной или чуть позже.

Чем же они занимались потом? Тут же принялись вставлять мирозданию палки в колеса?

Мэтью: Демоны завистливы, поэтому они должны были испытывать жгучую зависть к ангелам, которым было доверено управление такими огромными и прекрасными сверкающими системами, как галактики, звезды и планеты. Можно думать, при достаточной отваге они из зависти постарались бы помешать ангелам сделать Вселенную прекрасной и гармоничной.

Руперт: Если принять ту точку зрения, что одновременно с новыми галактиками, звездами, планетами и биологическими видами появляются на свет и их ангелы, то, согласно Аквинату, в следующий миг своей жизни эти ангелы должны сделать выбор между добром и злом. Тогда, например, если ангел какой-либо звезды выбирает зло, то звезда эта будет находиться под влиянием зла. В традиционной астрологии считается, что некоторые звезды— например Алголь, «демоническая звезда» в созвездии Персея,— действительно обладают злой силой.

Мэтью: Все это часть космологии. В Послании к Ефесянам говорится, что «наша брань против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф. 6:12). Мы сражаемся не только с человеческим злом, но и с космическими силами зла.

Руперт: Это впечатляет и пугает. Ведь мы привыкли думать, что звезды, планеты и небеса ни хороши, ни плохи — они просто подчиняются безличным математическим законам.

БЫЛ ЛИ САТАНА ВЫШЕ ВСЕХ АНГЕЛОВ ПРЕЖДЕ СВОЕГО ПАДЕНИЯ?

В книге пророка Иезекииля Сатана называется «херувимом»... Херувим значит «знающий», а серафим— «огненный» или «воспламеняющий». Первое наименование говорит о знании, которое совместимо со смертным грехом; второе — о пылающей любви, которая с грехом несовместна. Вот причина, чтобы считать первого падшего ангела, скорее, херувимом, нежели серафимом81. Имена двух ангельских чинов, Серафимов и Престолов, не причисляются в Библии к злым духам, ибо имена сии означают нечто несовместимое со смертным грехом, то есть пылающую любовь и присутствие Божие. Но демоны называются «Херувимами», «Силами» и «Началами», поскольку слова сии означают знание и силу, каковые есть как у добрых, так и у злых82. Если считать, что у греха есть движущая причина, тогда ясно, что величайшие из ангелов должны были, скорее, впасть в грех: как мы видели, прегрешением дьявола была гордыня, а движущая причина гордыни — природное превосходство83. Как мы уже говорили, когда ангел устремляется к цели, благая она или злая, он устремляется к ней всем своим существом, и ничто в нем самом не может замедлить его движения. Стало быть, величайший из ангелов, обладая от природы большей силой, нежели остальные ангелы, соответственно погрузился в грех особенно глубоко. И этого было достаточно для него, чтобы стать худшим из всех84.

Мэтью: Потрясающе! Дьявол — херувим, обладающий «знанием и силой, каковые есть как у добрых, так и у злых». Новое время ознаменовалось грандиозным всплеском знания и силы — в том числе в страшной сфере военных технологий, ядерного и химического оружия. Чрезвычайно важно осознавать, что знание и сила — область незримого пребывания демонической энергии.

Руперт: Это отсылает нас к истории Фауста. Миф о Фаусте — это во многом миф о науке. Фауст продает душу дьяволу в обмен на неограниченные знание и силу.

Научные изыскания с самого начала были посвящены знанию и силе. Еще до механистической революции XVII века сэр Фрэнсис Бэкон предсказывал, что наука — жрица знания и силы — преобразит человечество и Землю. Образ Фауста, продавшего душу дьяволу в обмен на знание и силу, — это архетип, который лежит в основе механицизма как феномена.

Конечно же, как говорит Аквинат, знание и сила могут быть употреблены и во благо. Но если их ставят на службу исключительно человеческим целям, пренебрегая Божьей силой и благодатью, это уже сатанинский грех высокомерия.

Мэтью: Существует миф о нравственной нейтральности научного знания. Но когда ученые продают свою силу военной элите, правительствам и химическим компаниям, не нужно быть доктором этики, чтобы усомниться в нравственной нейтральности знания. Всякая сила требует духовной дисциплины. Она должна быть неразрывно связана со справедливостью, с состраданием, взаимозависимостью. Ужасающую силу научного знания необходимо ввести в строгие рамки.

Вот еще один отрывок, который кажется мне не обычайно выразительным: «...когда ангел устремляется к цели, благая она или злая, он устремляется к ней всем своим существом, и ничто в нем самом не может замедлить его движения». Ангела нельзя затормозить. Поскольку один ангел и есть целый вид, у него нет ни папы с мамой, ни бабушки с дедушкой, ни детей, которые могли бы ему сказать: «Эй, ангел, ты не прав!» Ангел — это сила, предоставленная самой себе, и поэтому он совершает бросок всем своим существом, с полной отдачей.

Мы привыкли считать ангелов эфирными созданиями, которые порхают туда-сюда, предаются всяким изящным занятиям, играют на музыкальных инструментах и так далее. Но Аквинат пишет о силе, мощи, максимальной отдаче, решительности, безошибочном попадании в цель. У всего этого есть и светлая сторона. Добрым ангелам тоже присущи подобные свойства. Поэтому если добрые ангелы, с их несравненной мощью, точностью и преданностью цели, поставили себе задачу следить за правильным функционированием Вселенной, Солнечной системы, нашей планеты, лучше иметь их на своей стороне.

Руперт: Меня тоже весьма впечатлила та мысль, что Сатана был херувимом. Это так непривычно и странно, ведь херувимы в нашем представлении — это стайка маленьких мальчиков с розовыми попками, вроде тех, что изображены на барочных фресках. Но Аквинат напоминает нам, что херувимы — высший ангельский чин, самые могущественные и устрашающие из всех ангелов, а вовсе не мальчонки с крылышками. Он развеивает все наши иллюзии по этому поводу.

Мэтью: Несомненно. Еще мне нравится, как Аквинат описывает серафимов, «огненных» или «воспламенявших», отождествляя их пламя с пылающей любовью. Они неуязвимы для греха по самой своей природе, в отличие от гораздо более честолюбивых херувимов. Знание и сила могут привести к смертному греху, но любовь - никогда.

ПОМОЩЬ ЗЛЫХ АНГЕЛОВ

Ангелы по природе своей — посредники между Богом и человеком. Божественное провидение позаботилось о том, чтобы благо низших существ приобреталось с помощью высших существ. Благо человека приобретается двояким способом. Во-первых, напрямую — в той мере, в какой мы стремимся к добру и отвращаемся от зла, и здесь нам помощниками и посредниками будут добрые ангелы. Во-вторых, косвенно: когда мы упражняемся в добродетели, противостоя нападениям и преодолевая препятствия. Разумно было бы думать, что в этом случае нашему благу должны способствовать злые ангелы, иначе они бы вовсе не были ни на что нужны во Вселенной85.

Мэтью: Аквинат включает злых ангелов в божественный замысел: все, что они делают, ведет ко благу. И для него это не просто абстрактное логическое умозаключение. Во время работы над «Суммой теологии» ему приходилось выдерживать жестокие нападки как со стороны радикальных аристотелианцев — если угодно, атеистов, — так н со стороны отличавшихся большим красноречием фундаменталистов. Чувствуется, что это убеждение он вынес из личного опыта. Нападки, атаки, противостояние укрепляют и закаляют нашу добродетель, — а добродетель, по Аквинату, лежит в основе нравственности. Нравственность покоится не на предписаниях, а на добродетелях, то есть здоровой, позитивной, силе. Нас поддерживают добрые ангелы, но и от злых тоже есть своя польза: благодаря им мы тренируем и развиваем мышцы добродетели.