Откровение Пресвятой Девы Марии (СИ) - Звездов Олег-Александр Михайлович

Наступила пятница. Приближался пасхальный праздник. Как всегда, светило солнце, согревая сво­им теплом землю. Пели птицы, шумел легкий вете­рок. Человечество еще не знало, что в этот день про­изойдет самое страшное для всех верующих во Хри­ста своего и Спасителя.

Синедрион собрали ранним утром, дабы окон­чательно решить судьбу Сына Божьего. Ирод же встретился с Пилатом. “Какое решение мы примем, Понтий? Лично я против распятия”. — “Я тоже про­тив”. Вошла Клавдия. “Ну, цари праведные, в ва­ших руках судьба истины человеческой. Что будете делать?” — “Мы единогласно решили: смерти Иисус не заслуживает, теперь слово за синедрионом”.

Открылась дверь. “Варавва, Иисус, выходите. Сейчас жребий будете тянуть, да не простой, а жиз­ненно важный”. Их вывели на площадь, окровавлен­ных и измученных. “Идемте, вас ждет великий про­куратор и царь Ирод”. Вся свита направилась ко дворцу Понтия Пилата. На балкон вышли Понтий и Ирод. “Чего вы хотите от нас?” — “Суда”. — “Суда вы хотите, скажем сразу: Иисуса отпустить, Варав­ву казнить”. — “Слава Богу, — подумал Варавва, — я готов на все, лишь бы Ты, Иисус, остался жив, а я смогу найти свое место у Отца Твоего и в Цар­ствии Твоем”.

“Вы знаете наш закон — мы должны отпустить одного, и мы прощаем Варавву, а голодранца нуж­но казнить”. Пилат посмотрел на Варавву. “Сколько душ ты загубил?” — “Если сосчитать и ваши, то будет больше сотни”. — “Идиот, казнить Варавву!” — “А синедрион прощает его, и в жертву отдаем Иисуса.”

— “Понтий, ну сделай что-нибудь”. — “Клавдия, ну ты же видишь и слышишь, что я говорю. Хорошо, пусть народ решит: кому подарить жизнь, а кому бес­смертие”. Все единогласно закричали: “Отпусти Ва­равву, а того казните”. Понтий подумал про себя: “Это дело рук Сафаита, он подкупил народ, кото­рый находится здесь”. Клавдия потеряла сознание. Когда очнулась, то слышала один и тот же крик: “Варав­ву, Варавву, Варавву…”

“Варавва, ты свободен, можешь идти”. — “Сейчас я не Варавва, я зверь и скоро я вам докажу. Прости меня, Иисус, я ни в чем не виновен пред Тобой”. Со слезами на глазах Варавва удалился и скрылся в тол­пе. Все торжествовали. Я с Учениками со стороны наблюдала за происходящим, смотрела все время на Иисуса. Мне показалось, что Он постарел за те ми­нуты. О чем Он думал — известно только Ему. Я не выдержала и заплакала. “Мать Мария, успокойся, ведь недолго ждать, через три дня Он воскреснет и скоро вернется к нам”. В толпе Я увидела бабушку, но она не плакала, лишь мысленно говорила Мне: “Ма­риам, успокойся, отдай новый хитон Корнилию, а он передаст его Иисусу. И стерпи все. Он скоро вернется. Ты Его не теряешь. Ты находишь своего Сына”.

К Иисусу подошел Корнилий. “Иисус, Бог Ты Мой, на, переоденься”. — “Корнилий, скажи Маме, чтобы Она не плакала, ибо глядя на Нее, Я запла­чу”. — “Хорошо, Иисус”. — “Найди Иосифа и на­помни ему, чтобы он сделал все так, как Я говорил”.

Варавва пришел к Осии. “О, смотри, ты с того света?” — “Нет, я еще нахожусь на этом свете. Быс­тро мне вина, вина, говорю. Сейчас только что меня отпустили”. — “Ну и слава Богу”. — “Да, Ему сла­ва. Он будет сейчас распят на кресте, и я виновен, и никогда мне не будет прощения, но то, что я заду­мал и пообещал — все сделаю, то мой единствен­ный выход”. Посмотрев в окно, Варавва увидел дви­жущуюся процессию: Иисус нес на себе крест. Ва­равва зарыдал, как раненый зверь: “Ублюдки, про­дали за деньги все человечество. Найди мне мой нож, ибо по началу воскресения я начну вершить суд над всеми мне неугодными”. — “Ха-ха-ха, вот тебе и новоявленный прокуратор. Ты еще выпей и, может, заменишь и Ирода”. — “Заткнись, сволочь, и запом­ни навсегда этот день”. — “Запомню, Варавва, за­помню, только не нервничай”. Процессия удалилась. Я беру с собой вина и иду на лобное место, и буду смотреть на свою судьбу”.

Был полдень, стояла невыносимая жара. Неся пе­рекладину, Иисус упал. Сафаит подошел и начал пле­вать на Него, потом ударил ногой. “Вставай, Гос­подь”. Иисус встал. “Стража, снимите с Него пере­кладину, ибо Он не дойдет до своего Святого места”. Иисус подошел к одному из наблюдавших за страшной процессией. “Человек, как имя твое?” — “Агасфьер”. — “Агасфьер, дай Мне воды испить, жаж­да мучает Меня”. — “А, пусть Тебя Твой Отец Не­бесный напоит, ведь Ты Сын Его”. “Ну что ж, Агасфьер, клянусь, будешь ты вечным странником и не найдешь ты места ни в раю, ни в аду”. — “Сту­пай, ступай, голодранец”.

“Смотрите, Он пить хочет”. Иисуса окружили де­вять священников, которые начали плевать Ему в лицо: “Вот, на, испей живой водицы”. — “Ехидны, погибнете вы сами в плевках, ведь унижен не Я, уни­жены вы и плачете о себе еще при жизни земной”.

— “Понтий, вы нелюди, остановите все”. — “Клав­дия, я уже не в силах остановить толпу. Это действи­тельно не люди, а звери, вышедшие из своих клеток. Знаю, что Он помог нам всем, но здесь я уже не су­дья. Его судят те, кого Он учил и призывал к Вере, а сейчас получил Свои плоды. Я лично ни в чем не ви­новат”. Пилат смеялся и кричал, плакал и снова сме­ялся. А процессия тем временем приближалась к Гол­гофе. Оставалось несколько метров до Истины Гос­подней.

У Меня кружилась голова. Вся жизнь Моего Сына прошла у Меня пред глазами. “Петр, приду­майте что-нибудь, ведь Учитель ваш пить хочет”. — “Сейчас. Иоанн, Иаков, Учитель пить хочет”. — “Да, Петр, но видишь, воины не подпускают никого близ­ко к Нему”. Тут подошел сотник Шемо. “Учитель, Спаситель наш, на, пей”. — “Спасибо, Шемо”. Мно­гие люди плакали и кричали: “Прихвостни, так вы платите за добро, которое Он преподносил каждо­му из вас”. — “Уймитесь”. В ход шли плети.

Ирод, Иродиада и Соломия закрылись в опочи­вальне. “Отец, Бог нас не простит, останови, оста­нови, пожалуйста, спектакль шутов земных”. — “Знаете, я успокоился, Он говорил людям, что через три дня воскреснет и вернется снова сюда. Мне ка­жется, не нужно переживать”. — “А муки и страда­ния Его, как все понять?” — “Не знаю, не знаю. Бог ведь не я, Бог — Он”. — “Ну, Антипа, не будет нам прощения, ибо на нашей совести это второе преступ­ление”. — “Да, на вашей — второе, я невиновен”.

Варавва уже находился у подножья святого мес­та. Выпив вина, он громко заплакал: “Господи, Гос­поди, как мне будет трудно прожить эти три дня и три ночи. Что ж можно сделать, где мои люди?” — “Варавва, успокойся, ты не изменишь ничего”. Он вскочил, осмотрелся, вокруг никого не было. “Да что со мной?” Стал прислушиваться, но так ничего и не услышал, кроме криков плакальщиц. “Неужели со мной тоже Бог говорит?” — “Да, Варавва, именно Бог”. Он немного отбежал от того места. “Нет, не уходи, смотри все до конца”.

Первым на гору взошел Симон Кириенянин и по­ложил крест на землю, и вот появился Иисус. Ва­равву начало трясти и колотить, когда он увидел рядом с Ним Сафаита. “Ну, гад ползучий, не уви­дишь ты воскрешения Господа Нашего, клянусь этим местом”.

Иисус был одет в новый хитон. Воины Сафаита сняли его и яростно разорвали, бросив в небольшую лужицу. На само распятие Я не смотрела. Ученики наблюдали всю ту картину. Я слышала лишь толь­ко стоны и душераздирающие крики, ибо вместе с Иисусом был распят молодой юноша по имени Аден. Третий же крест не занимал никто. “То мое место, — подумал Варавва, — и я не откажусь от него”. Я рассказываю те подробности, о которых не говорит­ся в Библии, то, что говорю — Моя Истина, истина Матери Божьей.

“Мать Мария, Мать Мария”, — предо Мной сто­ял Давид. “Сыночек ты Мой, не смотри на это”. — “Мать Мария, посмотри на небо, вон туда”. Я посмотрела и обрадовалась, увидев огненный шар. Моя рука невольно потянулась к перстню, но, не успев прикоснугься к нему, Я услышала: “Мария, не делай этого. Сейчас сверкнет молния и загремит гром, небо померкнет, ибо дух Иисуса будет возвра­щен в Царствие Мое”.

Через несколько мгновений так все и произош­ло: гремел гром, в кромешной темноте сверкали молнии — Дух Иисуса был на Небесах. “Мария, Ты выдержала все испытания и сейчас посмотри вок­руг себя”. Я видела убегающую и кричащую толпу безумцев, они метались из стороны в сторону, ища для себя спасительное место, но не находили его. Темень не давала им его найти. К распятому Иисусу подошел Корнилий. “Да, Учитель, действительно Ты был Бог и Сын Отца Своего, и я с нетерпением буду ждать третьего дня”.