ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ - ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ Том 1

Очень приблизительно - на основании особого еврейского поголовного налога - можно предположить, что к концу шестнадцатого века было в Польше и Литве более ста тысяч евреев. Но поляки считали тогда, что евреев в стране значительно больше, и брать с них надо соответственно больше. "Столько их в Корону из других стран наползло, - писал один ненавистник евреев, - столько их наплодилось, что они могли бы давать чуть не в шесть раз больше, чем дают на самом деле". "Они женятся в возрасте двенадцати лет, - писал другой, - на войнах не гибнут, от воздуха не мрут, - и вот расплодились".

В пятнадцатом и шестнадцатом веках медленно, но неуклонно растет влияние польской шляхты. Каждый новый закон должен был проходить теперь через шляхетские сеймы, и короли не могли уже постановить самостоятельно "ничего нового". Сеймовые постановления о евреях получили одинаковую законную силу со старыми королевскими грамотами-привилегиями и часто парализовали их действие. Даже доброжелательно настроенным королям приходилось уже считаться с требованиями шляхты и духовенства, но особенно опасными для евреев бывали периоды междуцарствия, которые предшествовали избранию на престол очередного короля. В этот период шляхта и духовенство - в обмен на поддержку - могли диктовать условия любому кандидату на королевский престол.

В 1539 году король Сигизмунд I объявил, что евреи, живущие в шляхетских городах, могут поступать под опеку владельцев-панов и платить им налоги, но в этом случае он, король, лишает их своего покровительства. "Мы обыкновенно не даем своей защиты тем, кто не приносит нам никакой пользы, - заявил король. - Пусть защищает евреев тот, кто извлекает из них пользу". И с этого момента в Польше, как это было и раньше на Западе, евреи стали делиться на королевских и шляхетских.

В шляхетских городах, местечках и имениях евреи были самым деятельным и предприимчивым элементом, и уже не король, а шляхта получала с них доходы. Шляхта основывала на своих землях "частные города" и приглашала туда евреев, освобождая их поначалу от уплаты податей и налогов. Многие евреи переселялись в эти "частные города", там не было конкуренции, и там они успешно занимались импортом и экспортом товаров, в больших количествах вывозили в Западную Европу лес и сельскохозяйственные продукты. Они доставляли панам доход от молочного хозяйства, мельниц, винокурения, содержания шинков, других предприятий и ремесел, а те могли беспечно проводить время в веселых забавах. Так было в Польше, так было и в Литве. Доходило даже до того, что депутаты от шляхты грозили сорвать очередной сейм, если евреи будут обложены дополнительными налогами, а во времена междуцарствий шляхта брала евреев под свою защиту и заявляла, что "причинившие им вред" будут наказаны. Когда на одном из сеймов магистр философии Себастиан Мичиньский стал агитировать за изгнание евреев из Польши, а его сторонники провозгласили его "апостолом правды", большинство депутатов называли его "смутьяном" и нарушителем общественного спокойствия.

Мещанство Польши было настроено враждебно к своим конкурентам-евреям, но в то время оно не располагало политической силой. Это были преимущественно выходцы из Германии, и, переселившись в Польшу вместе с евреями, они перенесли туда свои традиции и свои предрассудки. Многих из них, возможно, были очевидцами, а то и участниками погромов в немецких, чешских и австрийских городах. Они постоянно сталкивались с евреями в сфере торговли, ремесел, банковских операций, и это обостряло их отношения. У евреев было экономическое превосходство в стране: не благодаря привилегиям, которые они получали от королей, - привилегии получали и немцы, - но, в основном, благодаря притоку свежих сил из Германии, Чехии, Испании, Италии и других стран. У этих новых поселенцев были связи со своими единоверцами в самых отдаленных странах, и это давало возможность торговать в широких масштабах. Шляхта тут же оценила опыт евреев и их возможности и невольно стала их союзником против городского мещанства: в тех случаях, когда это не противоречило ее интересам. "Неверные евреи лишили нас и наших занимающихся купечеством сограждан почти всех источников пропитания, - жаловались мещане города Львова. - Они овладели всей торговлей, проникли в местечки и села, не оставили христианам ничего".

Не следует полагать, что жизнь у евреев была в то время беззаботной и устойчивой. Даже в периоды благополучия и внешнего спокойствия евреям больших городов постоянно грозили нападения христианских семинаристов и воспитанников иезуитских школ. Во многих городах евреи платили особый налог этим школам, который распределяли между учениками, чтобы они не бесчинствовали на улицах и не избивали прохожих-евреев. Этот школярский откуп назывался "шилергелт". Польское общество того периода было неоднородным, и не только король и крупная шляхта выражали его настроение, но также и духовенство, а временами и мелкая шляхта, и мещане - жители городов. И бывало так, что один сейм подтверждал еврейские права, а другой, следом за ним, эти же самые права ограничивал: все зависело от того, кто побеждал на сейме, те ли, чьи интересы совпадали в данный момент с интересами евреев, или же те, чьи интересы были противоположны.

В городах и местечках Польши и Литвы было много еврейской бедноты - мелкие торговцы, мелкие кредиторы и ремесленники, что вели ежедневную борьбу за существование и сталкивались в городах с такими же бедняками-христианами, а это неизбежно приводило к трениям и конфликтам. Местное мещанство постепенно набирало силу и урезало права евреев-конкурентов, а часто и вовсе изгоняло их из городов. Нужен был только повод. В Кракове, к примеру, случился большой пожар, евреев обвинили в поджоге: был погром, толпа грабила, калечила и убивала, - и тогда король Ян Альбрехт, желая навсегда положить конец спору города с евреями, выселил их из Кракова в предместье. С тех пор евреям было запрещено жить в Кракове, и они основали возле него городок Казимеж, который именовали в своих документах - "еврейский город Казимеж на Висле".

Духовенство постоянно вело антиеврейскую агитацию и внимательно следило за действиями королей. В 1447 году в Познани сгорел при пожаре старинный подлинник грамоты Казимира Великого, и Казимир IV Ягеллон тут же подтвердил прежние еврейские привилегии и даже выдал им особую грамоту с таким демонстративным заявлением: "Мы желаем, чтобы евреи, которых мы особенно охраняем ради интересов наших и государственной казны, почувствовали себя утешенными в наше благополучное царствование". И немедленно вслед за этим краковский архиепископ Олесницкий написал королю: "Не думай, что в делах религии христианской ты волен постановлять все, что тебе вздумается. Никто не велик и не силен настолько, чтобы ему нельзя было воспротивиться, когда дело касается веры. А потому прошу и умоляю твое королевское величество отменить упомянутые привилегии и вольности. Покажи, что ты - государь католический, и удали всякий повод к бесславию для твоего имени…" Королю грозили муками ада за покровительство евреям, а когда поляки были разбиты Тевтонским орденом и духовенство объявило это Божьим наказанием за ту же самую королевскую вину, Казимир IV отменил еврейские привилегии, "противные Божьему праву и земским уставам". Уже к концу пятнадцатого века евреям запретили владеть земельной собственностью вне городов, их ограничивали в торговле и в занятиях ремеслами, и с этого времени их благосостояние стало ухудшаться.

В шестнадцатом веке появилась в Польше антисемитская литература. В 1541 году была напечатана книга одного священника под названием "Об изумительных заблуждениях евреев": ее автор рекомендовал разрушить новые синагоги и ограничить в городах численность евреев. Затем вышло сочинение "О святых, убиенных иудеями": там рекомендовалось изгнать их поголовно с польской земли. Еще один автор проповедовал в своих сочинениях поход против евреев "для того, чтобы не быть ими истребленными"; другой изображал их в самом отталкивающем виде; третий расписывал "еврейские жестокости, убийства и суеверия"; четвертый - врач по профессии, чтобы отвадить больных от еврейских врачей, сообщал о том, что они отравляют своих пациентов-христиан. Эти книги многократно затем переиздавались, и название одной из них говорит само за себя: "Раскрытие еврейских предательств, злостных обрядов, тайных советов и страшных замыслов, а также разоблачение некоторых еврейских пособников и здравый совет, как избегнуть предательства". Магистр философии Краковской академии Себастиан Мичиньский составил полный перечень еврейских "злодеяний": обвинения в предательстве, отравлении и убийствах с ритуальной целью, обвинения в колдовстве, святотатстве, торговых проделках и всевозможных кознях против христиан. Он писал: "О, если бы удалось посадить на скамью пыток еврейских старшин! Как много бы мы тогда узнали, какую бы песню они тогда затянули!" И антиеврейская пропаганда выливалась обычно в погромы с убийствами.