Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах. Книга II

1. И отделит овец от козлов. Одних восхвалит за то, что они Его алчущего накормили, жаждущего напоили, когда был Он странником, ввели в дом, когда был наг, одели, когда был болен, призрели, когда был в темнице, посетили, – и даст им Царство; а других, обвинив в противоположных поступках, пошлет в огонь вечный, уготованный диаволу и Ангелам его[4]. Сладчайшие слова эти, которые никогда не оставляем в уме, должны мы выслушать теперь со всем тщанием и умилением, так как этими словами заключается и самая беседа Христа. Он придает великое значение человеколюбию и милостыне. Поэтому и в предшествующих словах говорил о том различным образом, и здесь говорит, но уже гораздо явственнее и сильнее, представляя не два или три, ни даже пять лиц, но целую вселенную. Правда, и прежде, говоря о двух лицах, Он разумел не два лица, а две стороны: одну послушных, а другую непослушных. Но здесь Он предлагает нам о том слово и более страшное, и более торжественное. Вот почему и не говорит уже: уподобися Царствие Небесное (Мф. 25, 1); но прямо указывает на самого Себя, говоря: егда же приидет Сын Человеческий во славе Своей. Ныне Он явился в бесславии, поношении и поругании; а тогда сядет на Престоле славы Своей. И часто упоминает о славе. Так как приближалось время крестной Его смерти, которая считалась позорною казнью, то Он возводит ум слушателя к высшему, представляя взору его судилище и всю вселенную. И не от этого только слово Его становится страшным; но и от того, что Небеса представляются опустевшими. Ведь, говорит Он, Ангелы будут при Нем, и будут свидетельствовать, сколько они служили, будучи посылаемы от Господа для спасения людей. И во всех отношениях День тот будет ужасен. Соберутся, говорит Он далее, еси языцы, то есть весь род человеческий. И разлучит их друг от друга, якоже пастырь овец (см.: Мф. 25, 32). Ныне не разделены, но смешаны все; а тогда будет разделение, и самое точное. Сперва Он разделяет их местами и обнаруживает каждого; а потом и самыми наименованиями показывает внутреннее расположение каждого, называя одних козлищами, а других овцами и показывая, что первые не приносят никакого плода, – так как от козлов не может быть ни малого плода, – а последние – обильный плод, – так как овцы приносят большую пользу тем, что дают волну, молоко, ягнят, чего вовсе не доставляет козел. Впрочем, бессловесные животные не приносят плода или приносят его, по своей природе, а люди – по произволу. Потому те из них, которые не приносят плодов, подвергаются мукам, а приносящие плод получают венцы.

Господь не прежде подвергает грешников мукам, чем рассудится с ними, почему, разместив их, и произносит обвинения. Они отвечают ему с кротостью, но уже без всякой для себя пользы; и это вполне справедливо, так как они пренебрегли то, чего всего более Он желал. Ведь и пророки везде говорили: милости хощу, а не жертвы (Ос. 6, 6), и Законодатель возбуждал к тому всеми мерами, и словом, и делом, да и самая природа учила тому. Заметь при этом, что у осуждаемых не было не одной или двух только добродетелей, но всех. Они не только не напитали алчущего, не одели нагого, но даже, что гораздо легче было исполнить, и больного не посетили. Смотри также, как легки Его заповеди. Он не сказал: Я был в темнице, и вы освободили Меня; Я был болен, и вы воздвигли Меня с одра болезни; но сказал: посетисте Мене, приидосте ко Мне. Но и тогда, как Он алкал, не трудно было исполнить Его требование. Он просил не пышной трапезы, но только самого нужного, пищи необходимой, и притом просил с мольбою. Таким образом все делало их достойными наказания: и удобоисполнимость просьбы, так как Он просил хлеба; и жалобный вид просящего, так как Он был нищ; и естественное сострадание, так как Он был человек; и привлекательность обещания, так как обещано Царство; и страх наказания, так как угрожала геенна; и достоинство получающего, так как Сам Бог принимал в лице нищих; и величие чести, так как удостоил снизойти; и законность подаяния, так как Он принимал Свое. Но при всем том сребролюбие совершенно ослепило плененных им, даже и при столь великих угрозах. И как выше сказал Он, что не принимающие бедных будут наказаны более, нежели содомляне, так и здесь говорит: понеже не сотвористе единому сих менших братий Моих, ни Мне сотвористе (Мф. 25, 45). Что Ты говоришь? Они Твои братья? И почему их называешь меньшими братиями? Потому они братья, что уничижены, что нищи, что отвержены. Таковых Он в особенности призывает в Свое братство, то есть незнаемых, презираемых, разумея не одних только монахов и живущих в горах, но и всякого верующего. Он хочет, чтоб и мирской человек, когда жаждет, алчет, наг или странствует, получал от нас всякое пособие. Крещение и общение в Божественных тайнах соделывает нас братьями.

2. Затем, чтобы ты и с другой стороны видел справедливость приговора, Он еще прежде восхваляет тех, которые надлежащим образом исполнили свое дело, и говорит: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие прежде сложения мира; взалкахся бо, и даете Ми ясти и прочее (см.: Мф. 25, 34–35); чтобы осуждаемые не сказали, что они ничего не имели, Он осуждает их, указывая на товарищей, подобно тому как осуждает и дев, указывая на дев, раба упивающегося и объедающегося, – указывая на раба верного, раба, скрывшего свой талант, – указывая на раба, представившего два таланта; и вообще осуждает каждого грешника, указывая на исполнивших свои обязанности. И это сравнение берется иногда от равного, как, например, здесь и в притче о девах; иногда от большего, как, например, когда говорится: мужие Ниневитстии востанут и осудят род сей, потому что поверили проповеди Иониной, и се, боле Ионы. И царица южская осудит род сей, яко прииде слышати премудрость Соломонову, и се, боле Соломона (см.: Мф. 12, 41–42). И опять от равного: тии будут вам судии (см.: Мф. 12, 27); и опять от большего: не весте ли, яко Ангелов судити имамы, а не точию житейских? (1 Кор. 6, 3). Что касается до настоящего места, то Христос берет здесь сравнение отравного; богатых сравнивает с богатыми и нищих с нищими. Но справедливость Своего приговора над осуждаемыми Он объясняет не только тем, что подобные им рабы, при тех же обстоятельствах, исполнили свои обязанности; но и тем, что осуждаемые оказались непослушными даже и в том, в чем бедность нисколько не служила препятствием, как, например, когда нужно им было напоить жаждущего, прийти к находящемуся в темнице, посетить больного. Восхвалив тех, которые исполнили свои обязанности, Спаситель открывает, какую любовь Он имел к ним от века: приидите, говорит Он, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие прежде сложения мира. С какими благами может сравняться это наименование – благословенные, и притом благословенные от Отца? И за что удостоились они такой чести? Какая тому причина? Взалкахся бо, и даете Ми ясти, возжадахся, и напоисте Мя и прочее. Сколько чести, сколько блаженства в этих словах! Он не сказал: приимите, но: наследуйте, как свое собственное, как Отеческое, как ваше, как от века вам принадлежащее. Прежде чем вы стали существовать, говорит Он, это уже было для вас уготовано и устроено, так как Я знал, что вы будете таковыми. И за что они получают такую награду? За кров, за одежду, за хлеб, за холодную воду, за посещение, за приход в темницу. Всюду требует Он необходимого; а иногда, впрочем, и не необходимого, потому что, как я сказал, больной и находящийся в темнице требуют, без сомнения, не только посещения, но один – освобождения еще от уз, а другой – от болезни. Однако Господь, будучи снисходителен, требует от нас того, что нам по силам, и даже гораздо менее этого, предоставляя самим нам ревновать о большем. А осуждаемым говорит: идите от Мене проклятии, – не от Отца, так как не Он проклял их, но собственные их дела, – во огнь вечный, уготованный не вам, а диаволу и аггелом его. Когда говорил Он о Царствии, то, сказав: приидите благословеннии, наследуйте Царствие, присовокупил: уготованное вам прежде сложения мира; а говоря об огне, сказал не так, а присовокупил: уготованное диаволу. Я царство готовил вам, говорит Он, огонь же не вам, но диаволу и аггелом его; но так как вы сами ввергли себя в огонь, то и вините сами себя. И не только в этих, но и в следующих словах Он, как бы в оправдание пред ними Себя, представляет и причины их осуждения: взалкахся бо, и не даете Ми ясти (Мф. 25, и 42). Если бы даже пришел враг, то не сильны ли бы были страдания его тронуть и преклонить самого немилосердого? Голод, холод, узы, нагота, болезнь, бесприютное блуждание всюду – и этого довольно к прекращению вражды. Но вы не поступили так и с другом – с другом-благодетелем и Владыкою. Мы часто трогаемся, видя и пса алчущим, преклоняемся, видя и зверей в нужде; а ты, видя своего Владыку, не преклоняешься? Чем можно извинить это. Да если бы это только и было, не достаточно ли бы было и этого к вознаграждению? Я не говорю о том, что (оказав благодеяние) ты услышишь пред лицом вселенной столь радостный глас от Седягцего на Престоле Отца и получишь Царство; но и то, что ты оказал благодеяние, не довольно ли вознаграждает тебя? А теперь пред лицом вселенной, при явлении этой неизреченной славы, Сам Господь провозглашает и увенчивает тебя, признает тебя питателем и странноприимцем и не стыдится говорить это, чтобы венец твой сделать более блистательным. Поэтому-то те праведно наказываются, а эти увенчиваются по благодати, хотя бы они оказали и бесчисленные благодеяния, все же дарование им за столь маловажное и ничтожное – Неба, Царства и столь великой чести – есть дар щедрот благодати. И бысть, егда скота Иисус словеса сия, рече учеником Своим: весте, яко по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на пропятие (Мф. 26, 1–2). Опять благовременно Христос упоминает о страдании, после того как сказал о Царстве, о будущем воздаянии и о вечном мучении; Он как бы так сказал: для чего бояться вам зол кратковременных, когда ожидают вас такие блага?