Иоанн Златоуст - Творения, том 12, книга 1

Сказать ли также об ином преизбытке, особенно венчающем, прославляющем того борца и показывающем его высокую и до небес досягающую душу? В чём же он? В различии по времени: он так любомудрствовал до благодати и до закона. Это не маловажно, - также можете сплесть бесчисленные венцы. За те же самые преуспеяния не те же самые награды, когда один преуспел в этом в более раннее время, а другой в самое последнее, - но намного больше он для первого. Не равно было: любомудрствовать, когда Христос пришёл, столько показал на Себе, увещевал и советовал, и то же обнаружить в себе до пришествия Его, до закона и до пророков. Потому именно, и пришедши, Он требует большего приложения добродетели, говоря: "…если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное" (Mат. 5:20). Насколько больше было учение, настолько справедливее и больше полагается мера добродетели. Но этот, не вкусив учения, не преуспев в грамоте или книжном знании, не видя (примера) других, ни имея прибежища в прежнем времени, чтобы наблюдать подвизавшихся, - потому что не было ещё Писания, или истории, передающей события, - он единственный и первый тогда проложил эту тропу любомудрия, по не проложенному ещё пути, по не проплывавшемуся морю, в таком мраке зла, показав себя по преимуществу верховным в существенном из благ. Весьма великое (дело) и преуспеяние в - меньших частях добродетели, а много больше значит - быть верховным в верховной из всех; а что терпение - самое верховное из всего, никто не будет оспаривать. Сознав это, даже сам диавол говорил: "…кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою и коснись кости его и плоти его…" (Иов. 2:4,5). Отсюда ясно, что это преуспеяние самое верховное из всех, и требует некоторой мужественной и железной души.

4. Видел ли его в испытаниях, насколько тебе можно было видеть? Ведь в точности не в силах представить даже самое слово. Скорбь, мучения, власть уныния и происходящее отсюда смущение не может так объяснить слушателям никакая сила слова, как самый опыт на деле. Вот опять я покажу тебе его, - потому что и это немаловажно, но требует также весьма любомудрой души, - покажу выражающим много любомудрия при богатстве и благоденствии. Итак, каким он был при богатстве? Одинаково для всех пристанью, одинаково для всех отцом, одинаково врачом, вернее - больше, чем врачом: выслушай, что сам он говорит: "Я был глазами слепому и ногами хромому" (Иов. 29:15). Видишь ли, насколько он больше врача? Он был для изувеченных вместо природы, и чего врачи не в силах были исправить искусством, этого он достигал утешением, служа для них вместо членов (тела), по многому к ним попечению. Как здоровые, с крепкими ногами и зрением, - в таком же положении были с изувеченными членами, не чувствуя хромоты, ни увечья, благодаря великому его попечению. Потому именно он не сказал даже, что я утешал хромых и слепых, но - ногою их был и оком; и опять: "отцом был я для нищих…" (ст. 16). И здесь не сказал: я утешал сирот, но: отцом был для них, - отсюда делая очевидным, что он не давал даже почувствовать сиротства, не допускал появиться горю, - избытком попечения уничтожая самое чувство горя, также точно, как там увечье у страдальцев. Не за изувеченными только он ухаживал, не сиротство восполнял, будучи одним вместо членов (тела), другим вместо родителей, но поставил сам себя даже в судьи, и даже больше чем в судьи, потому что он говорит: "… и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное" (ст. 16,17). Это много больше, чем быть судьёй. Судьи заседают в ожидании обиженных, и наиболее искусные из судей, после просьбы их, оказывают собственное содействие, - а многие и того не делают; он же превзошёл даже самых искусных, и намного опередил. Он и не ожидал, чтобы обижаемые шли к нему, и не после их просьбы шёл на помощь, но сам наперед обходил, ища обиженных, и не просто ища, но с большою неусыпностью, с большою заботою. И об этом ясно узнаешь, вникнув в смысл этого изречения, потому что он не сказал: я искал, но: "… и тяжбу, которой я не знал…", то есть, я разыскивал до мелочи хлопотал, употреблял все средства до конца, так чтобы найти, не обижен ли кто-нибудь где тайно. Замечаешь ли неусыпную душу? Видишь ли и мужество и старание? И "…Сокрушал я беззаконному челюсти…". Силу того самого, чем кусают, я разрушил, говорит, так чтобы впредь сделать непригодными для другой несправедливости. Итак, я приносил пользу тем и другим, как переносящим зло, так и делающим зло, освобождая и вразумляя. Потом (заметь) настойчивость и твёрдость: "…и из зубов его исторгал похищенное". Я не пренебрегал и не отказывался, если к делу было даже приступлено, но извлекал и проглоченное, выражая своё попечение о сорабах, свойственное какому-нибудь отличному и бдительному пастырю.

А что смирение? Подумай, как велико: "Если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему? Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе" (Иов. 31:13-15)? Видишь ли дух сокрушенный, с точностью рассматривающий человеческую природу и знающий, что такое раб, и что такое свободный, - различие, которое у многих в ходу? Отбросив это неравенство, он, на основании равночестности по рождению, вводит слово о любомудрии. И в нём именно то удивительно, что, делая так, он не думал даже смиренномудрствовать, но исполнял долг. Потому он и сделал заключение, убедительное для всех людей, что нисколько не больше рабов должно думать им, хотя бы бесчисленное множество раз они были владыками. Эти названия - раб и свободный - только голые слова, лишённые дела; рабство же определяется грехом, и свобода праведностью. Итак, смирен ли только, а не любезен и приятен он? Да, приятен! Рассмотри также здесь преизбыток. Как в несчастиях он со всею крепостью перенёс обрушившееся (на него), - так и во время благоденствия он преуспел в каждой добродетели со многим излишком, - не просто, и не как пришлось, но достигши до самого верха. "Не говорили ли люди шатра моего: о, если бы мы от мяс его не насытились?" (Иов. 31:31). Здесь он рассказывает о безумной любви рабов, которую они имели относительно его, став пылкими любителями его (тела), посредством которого он к ним являлся. Так, говорит, обвешивались около меня, так держались, так были пригвождены, так любили, что желали даже напитаться самой плоти, испить и съесть, вследствие своей сильной любви и распалённости.

5. Что мог бы сказать кто-нибудь о презрении богатства? И в этом он преуспел попреизлиху. Не только именно чужого он не домогался, что делают многие теперь, но чуждался по преимуществу даже своего собственного, даже его; потому и говорил: "Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: ты - надежда моя? Радовался ли я, что богатство мое было велико, и что рука моя приобрела много" (ст. 24-25). Потому именно, когда и было отнято (богатство), он переносил лишение с большою легкостью, - и когда было при нём, совершал щедрую милостыню, для всех простерши свою десницу и открыв свой дом. И он не делал того, что допускает большинство, слишком занимаясь и хлопоча относительно получателей но "двери мои", - говорит, - "я отворял прохожему". Бессильные, какую бы ни имели нужду, не терпели неудачи; странник же не выходил из двери моей с пустой пазухой (ст. 32, 34). Видишь ли щедрость? Видишь ли человеколюбие, доброту, смирение? Желаешь ли также узнать о целомудрии? "Завет", - говорит, - "положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице" чужой (ст. 1). Что, придя после того, Христос повелел, - в этом он преуспел на деле. Видишь ли его в богатстве, видишь ли в бедности, видишь ли в здоровье, видишь ли в болезни, видишь ли в благополучном течении его дел, видишь ли его лишенным всего, видишь ли, как он относился к детям, рабам, обижаемым, сиротам? "Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство, пусть взвесят меня на весах правды…" (ст. 5), говорит, то есть, я не добивался даже сношения с насмешниками. И это немалый знак целомудрия. Он достиг всякой добродетели и, окруженный таким (богатством), относился к себе строже ничего неимеющих; ничего неимеющий не так свободен от пристрастия к деньгам, как он, обладавши многим. Всюду увенчивается душевное настроение. И он взошёл на самую вершину целомудрия, и преуспел во всякой добродетели с надлежащею тщательностью.

Об этом ревнуй, возлюбленный, этому подражай и, усвоив этот начертанный образ, внедри (его) в своей совести; в унынии ли ты будешь, прибегай к нему, - в богатстве ли, бери врачество отсюда, чтобы тебе ни в бедность не погрузиться, ни богатством не надмиться, - потеряешь ли детей, отсюда для тебя утешение, найдешь здесь в избытке и несчастие и твердость, - в болезнь ли впадешь, подумай об источниках червей, которыми кишела его плоть, и вынесешь всё кротко, - друг ли замыслит против тебя, опять вспомни о святом, и будешь выше этой страсти, - нестоющие ли (люди) будут злоупотреблять, подумай, что потерпел он от рабов, и много уврачуешься, - худое ли подозрение какое-нибудь падёт на тебя, подумай, как они (друзья) о нём говорили, что он ещё не дал Ему (Богу) достойной отплаты за грехи, и как они порицали, и будешь выше также и этой страсти. Как я сначала сказал, нет человеческого несчастья, которого бы он, бывший тверже всякой стали, не претерпел, - он перенёсший голод, бедность, болезнь, потерю детей, и лишение сразу такого имущества; и после того, подвергшись ещё козням жены, оскорбление от друзей, нападению от рабов, - во всём он проявил себя твёрже всякой скалы; и это до закона и благодати. И у нас не будет ни малейшего оправдания, когда, насладившись таким даром после закона, и благодати, принесём меньше его, показавшего столько любомудрия в начале и в преддверии человеческой жизни. Итак, чтобы и нам иметь утешение в печали и учение наилучшего любомудрия, - запечатлев, это, такими отойдём, поревнуем борцу и будем подражать его борьбе, - чтобы достигнуть также будущих благ благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу слава, со Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.