Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии

Говоря о закономерной разности между евреями и белорусами, впрочем, — как и между евреями и русскими, стоит обратить внимание на истины, озвученные как раз, примерно в этот же исторический период, немецким философом Артуром Шопенгауэром:

«Если негры по преимуществу попали в рабство, то это является результатом того, что они по сравнению с другими человеческими расами отстали в интеллектуальном развитии».

То же самое можно сказать и о славянских народах в ту пору. Встретились две цивилизации, где одна умнее и в три раза старше другой. Это как в фильмах о прибытии инопланетян. Интеллектуальная разница была огромна, особенно в мудрости самоорганизации нации.

Это тот случай, когда огромная интеллектуальная разница, при отсутствии миролюбия и при наличии агрессивности, объективно выглядит как хитрость и, соответственно, выливается в несправедливость.

Это также хорошо разъяснил А. Шопенгауэр:

«Что касается несправедливости вообще, то она осуществляется либо насилием, либо хитростью: по своему нравственному значению это одно и то же. На пути насилия я достигаю этого с помощью физической причинности; на пути же хитрости — посредством мотиваций, то есть причинности, прошедшей через познание; иначе говоря, я достигаю этого тем, что подставляю воле другого человека обманные мотивы, в силу которых он, думает следовать своей воле, следует моей».

Следует к этому также добавить ещё одно замечание, — благодаря большой разнице интеллекта один человек зарабатывает на жизнь тяжёлым физическим трудом и является подчинённым, а другой умственным трудом и является, как правило, руководителем, начальником, командиром. Это тот конкретный жизненный момент, когда знание, интеллект определяют конкретную власть, силу, благополучие и свободу.

Вернёмся к истории и посмотрим, как на эту трагедию своих славянских братьев отреагировали новые хозяева Белоруссии — русские, российское руководство, новый император.

                  Глава 5. Защитник белорусов

Новый император Павел, то ли руководствовался довольно красивыми принципами и убеждениями, то ли хотел делать всё «в пику» ненавистной ему из-за убийства отца матери, но начало получилось вполне красивым. Он старается освободить из рабства российских крестьян: вводит трёхдневную барщину, издаёт ряд указов, которыми частично облегчается жизнь крестьян, чем навлек на себя недовольство помещиков.

А когда Павел ужесточил исполнение законов, объявив принцип — «Закон один для всех, и все равны перед ним», который касался в первую очередь привилегированных маминых фаворитов, то обусловил не только недовольство и гнев последних, но подготовку смертельного заговора.

Павел меняет также и внешнюю политику — освобождает из тюрем многочисленных польских повстанцев, даёт им свободу и объявляет во внешней политике отказ от захватнической имперской позиции — «Теперь нет ни малейшей нужды России помышлять о распространении своих границ, поскольку она и без того довольно уже предельно обширна…» (канцлеру Безбородко).

С другой стороны, император Павел не хочет, чтобы в России произошли такие же страшные для монархии события, как во Франции. И для этого он ужесточает черту оседлости, закрывает все частные типографии и запрещает всякий ввоз иностранной литературы, дабы не кривились мозги подданных.

А что с еврейским вопросом и голодом в Белоруссии? Напомним, в 1794 году Екатерина II решилась на выселение евреев в города и обложила их двойным налогом. В городах от этого легче не стало, и христианские общины Ковны, Каменец-Подольска, Киева, Вильны обратились к Павлу с ходатайством о выселении евреев из перечисленных городов. Он эти ходатайства отклонил.

А для выяснения причин белорусской трагедии Павел учредил первый Еврейский комитет и командировал в Белоруссию одного из умнейших людей той эпохи — Гаврилу Романовича Державина (1743–1816 гг.).

Державин посетил Белоруссию, детальнейшим образом изучил проблему и написал доклад под названием — «Мнение об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта Евреев», в котором утверждал: «приехав в Белоруссию, самолично дознал великий недостаток у поселян в хлебе… самый сильный голод, что питались почти все пареною травою…». Крестьяне «тощи и бледны, как мёртвые» — свидетельствовал Державин (тема Державина по А. Солженицыну и С. Резнику).

Далее Державин «собрал сведения от благоразумнейших обывателей… относительно образа жизни Жидов, их промыслов, обманов и всех ухищрений и уловок, коими… оголаживают глупых и бедных поселян, и какими средствами можно оборонить от них несмысленную чернь, а им доставить честное и незазорное пропитание…»

Поместья сдавались евреям в аренду на короткие сроки, и те спешили выжать максимум за этот срок с этого места. Поэтому, по свидетельству Державина — «крестьян изнурительными работами и налогами приводят в беднейшее состояние и превращают… в бобыли», «отняты все способы у поселян быть зажиточными и сытыми», «Там (в корчме) выманивают у них Жиды не токмо хлеб насущный, но и в земле посеянный, хлебопашные орудия, имущество, здоровье и саму жизнь»,

«Жиды ездят по деревням особливо осенью при собрании жатвы. И напоив крестьян со всем их семейством, собирают с них долги свои и похищают последнее нужное их пропитание», «пьяных обсчитывая, обирают с ног до головы, и тем погружают поселян в совершенную бедность и нищету»,

«Всего же более упражняются в деревнях… в раздаче в долги всего нужного крестьянам, с приобретением чрезвычайного росту, и потому, попав крестьянин единожды в их обязанность, не может уже выпутаться из долгу». Державин назвал евреев — «искусные грабители».

Державин предложил ряд мер — «в деревнях и в пустых отдалённых местах отнюдь их (корчмы) не иметь», евреям «продажи вина ни вёдрами, ни чарками производить не дозволять…», рекомендовал запретить помещикам краткосрочную аренду. Державин:

«нравственный характер евреев в последние века изменился к худшему, и вследствие этого они стали вредными подданными» и Державин взялся «нравственно и политически возродить евреев», «ослабить их фанатизм.., истребив в них ненависть к иноверным народам, уничтожить коварные вымыслы к похищению чужого добра».

Державин предложил осуществить меры, которые сделали ли бы евреев более открытыми, светскими, цивилизованными, — открыть для евреев светские школы, запретить новые кредиты крестьянам, переселить евреев в новые области, приобщить к крестьянскому труду и т. д. А если кто‑то не захочет перестроиться — «дать тем свободу выйти за границу».

За все эти предложения критики Державина назвали его — «фанатичный юдофоб». Один из них, идеолог из США, — Семён Резник, главный оппонент А. Солженицына, комментируя предложения Державина, написал: «излагается радикальная программа перековки «евреев рода строптивого и изуверного», «он считал нужным истребить не евреев, а только «истребить в них ненависть к иноверным народам, уничтожить коварные вымыслы к похищению чужого добра».

С. Резник делает интересный вывод, что программа Державина — «совершенно утопическая и ханжеская». То есть получается, что ненависть к другим народам не искоренить? И никоим образом не уничтожить страсть к чужому добру?...

Старательный Державин не остановился на крестьянской проблеме и, как представитель верховной власти, исследовал отношение евреев к государственным налогам. И тут оказалось, что они сильно «экономят» — не доплачивают налоги, ибо старательно укрывают истинное количество евреев налогоплательщиков. — «Без особливого чрезвычайного средства трудно им сделать справедливую перепись: ибо живя по городам, местечкам, дворам господским, деревням и корчмам, беспрестанно почти перебегая друг к другу. Называют себя не туточными жителями, а гостями, из другого уезда и селения пришедшими», «да к тому же все одеты в одинаковое чёрное платье».

К этому случаю у С. Резника есть универсальное оправдание: «…противостояние в дореволюционной России происходило между властью и обществом; евреи участвовали в нём лишь постольку, поскольку сами были частью российского общества» (С. Резник).

Толерантный и искренний Державин даже ходил к еврейским кагальным старейшинам, чтобы обсуждать с ними существующие проблемы и пути их решения, а те ему отвечали — «евреи способности и привычки к хлебопашеству не имеют и в законе своём находят к тому препятствие», «сверх нынешних их упражнений, никаких других способов, служащих к их продовольствию, не предвидят, и не имеют в том надобности, а желают остаться на прежнем положении».

Как видим, руководители еврейских общин не видели надобности что-то изменять или зарабатывать на жизнь производственным трудом. Обратите внимание на очень важный момент, — еврейские иерархи ссылались на свои религиозные законы, которые, якобы, запрещали им заниматься производственным трудом и предписывали жить за счёт других.