Сергей Шуляк - Вопросы священнику

Отвечает священник Александр Мень:

Может быть, вы обратили внимание на то, что Христос обычно ничего не рассказывал о Себе лично, и лишь немногие исключения мы находим в Евангелии, и вот таким исключением является сказание об искушении в пустыне. Это внутренний мир Христа. Кто мог рассказать об этом? Он ведь был там один. Один, и только звери пустынные, шакалы и птицы хищные были там. “Был, — говорит евангелист Марк, — в пустыне со зверями”. Значит, если три евангелиста об этом рассказывают, у них был какой-то источник. Какой это источник? Я думаю, что не ошибусь, если предположу, что это был рассказ Самого Христа. Почему я так думаю? Потому что на протяжении многих лет, до тех пор, пока Он не вышел на проповедь, Он жил скрыто, в маленьком поселке. Евангелисты, не получив информации о Его жизни в те годы, молчат об этом, целомудренно, я бы сказал, исторически достоверно молчат. Они не придумывают тех сказок, басен, легенд, которые мы находим в апокрифах. Некоторые апокрифы повествуют, как Христос путешествовал в Индию и там учился у йогов, но в словах Христа нет ни малейшего намека на это, нет ни малейшего оттенка классических индийских идей и образов. Поэтому евангелисты ничего и не говорили об этом скрытом периоде Его жизни. А вот о сорока днях в пустыне они рассказывают (сорок дней — это условный период, он означает время испытаний: сорок лет были древние израильтяне в пустыне, сорок дней Моисей находился на горе Синай). На какое-то время Ему потребовалось уединение, я бы сказал даже по-земному: полное одиночество. И тогда с Ним что-то произошло. Что-то таинственное и настолько важное для всего Его служения, что Он счел необходимым как-то косвенно поведать об этом ученикам. И они передают это нам в виде очень сходных трех сказаний у Матфея, Марка и Луки.

Старинные картины, известные гравюры нередко изображают искушения Христа в пустыне в виде Его диспута с дьяволом, который представлен в образе какого-то чудовища или мрачного человека. Недавно по телевидению показывали фильм Пазолини “Евангелие от Матфея”, там искуситель представлен в виде путника с мрачным лицом, одетого в одежду бедуина, который обращается к Нему со словами искушения. Но это только образ. Главное совершалось в таинственнейшей глубине Его духа. И это было очень важно, потому что Он осознавал Себя посланцем в этот мир. Представить себе это сознание мы не можем, наше сознание гораздо более суженное. Но тем не менее для чего-то Он это рассказал. Если бы эти искушения касались только Мессии, только Богочеловека, только Его тайны, Он бы никогда нам об этом ничего не рассказал. Нет в Евангелии лишнего! Нет такого, что было бы дано только для удовлетворения нашего любопытства, простой любознательности.

И вот искушение первое. Оно запечатлено на картине Крамского “Христос в пустыне”. Крамской признавался сам, что он хотел представить на этой картине человека на распутье. Но, как это часто бывает у больших мастеров, его произведение вышло за рамки того, что он задумал первоначально. Как Сервантес сначала задумал сатиру на рыцарские романы, а потом у него получился печальный и великий и смешной Дон-Кихот, так и Крамской, желая вначале просто изобразить некое распутье в человеческой жизни, раздумье о судьбах, сделал нечто большее. Многие из вас эту картину помнят. Так вот, главный вывод: все это относится и к нам тоже. Христос отказался привлекать к Себе людей только материальными благами. Он сказал: “Не хлебом единым будет жить человек”.

Удивительно, что Он, живя среди людей бедных, людей, материальный уровень которых не возвышался над средним, почему-то часто говорил о богатстве. Очевидно, потому, что Он имел в виду не какую-то сверхъестественную роскошь, а то, что может быть свойственно человеку на любом уровне его материального благополучия, — земное, вещистское сознание, прикованное только к материальному. Заметьте, что движение нищенствующих проповедников возникло в Средние века среди бедноты. Не среди богачей появились святой Франциск Ассизский, Доминик и другие нищенствующие. И в России нестяжатели, монахи, которые жили в Заволжье, они тоже не были богатыми. Что же они имели в виду? Свободу! Свободу человека от рабства вещам. Это рабство может овладеть человеком в любом состоянии, независимо от того, богат он по общим стандартам или беден.

И еще одно. В обещании материальных благ содержится элемент пропаганды, элемент игры на человеческих элементарных чувствах. И Христос не хочет, чтобы мы принимали Его истину из прагматических соображений, ради чего-то. Сегодня я часто слышу такие слова: да, вера нужна, чтобы обуздывать нравы, вера нужна, чтобы то-то, то-то и то-то. Это рассуждение корыстное. Если вера — это только средство, что-то вроде лекарства или цепи, на которую надо посадить человека, чтобы он не безобразничал, тогда она никогда не будет настоящей живой верой. Нельзя ставить во главу угла наши требования, наши потребности. Здесь все гораздо глубже и важнее, потому что в основе всего лежит наше человеческое призвание. Человек призван жить не только животной, родовой, бытовой жизнью. Человек прежде всего — духовное существо, он счастлив, когда у него открываются крылья, невидимые крылья. И привязанность к земному эти крылья подрубает. Тогда человек действительно глубоко несчастен.

Мы знаем в истории прошедших наших десятилетий, какую огромную ставку делали все на изменение материальных условий жизни. Многим казалось, что вот улучшатся эти условия, и “тогда пойдет у нас уж музыка не та”... Да, конечно, человек должен стремиться к достойному образу жизни, чтобы материальные заботы его не топтали, не унижали, чтобы не получалось так, что большая часть его времени посвящена охоте за пищей и одеждой. Но это только первый шаг. А второй шаг — это ошибка: если человек добыл в этой охоте одежду и пищу, все у него как бы решается. Это не так. Трагичность человеческой жизни не исчезает, даже если полностью удовлетворены материальные потребности. И это доказано душевно-духовным состоянием тех обществ, где материальный уровень достаточно высок.

Второе искушение — это искушение чудом. Встречаясь с людьми, беседуя с ними на разные темы, я очень часто слышу и от вас получаю записки с вопросами о теософии, оккультизме, различных паранормальных явлениях. Здесь есть много здорового интереса, любознательности, действительно нас поражают необыкновенные феномены, но есть и еще кое-что. Есть стремление найти какое-то эффективное, неопровержимое знамение, которое бы нас приковало и заставило бы нас признать духовную реальность. Но Бог так не хочет, потому что вера вынужденная, вера, которая как бы сдается перед неизбежными, тяжелыми, как паровой каток, аргументами или доказательствами чуда, теряет свою свободу.

Заметьте, что Христос не явился ни Пилату, ни Каиафе, никому из Своих врагов. Ибо, если бы это произошло, они бы раскаялись и признали Его посланником Неба, но ведь просто из страха, а не потому что в их душе произошел переворот. Только из страха. Такая вера ничего не стоит. Такая вера является вынужденной, вымученной, рожденной под нажимом обстоятельств. Поэтому, когда сатана сказал Иисусу: “Бросься вниз перед всеми с крыши храма! Ты останешься цел — и все пойдут за Тобой!” — Он ответил словами Библии, Ветхого Завета: “Не искушай Господа Бога твоего”.

Наконец, третье искушение — властью. Но не простой властью, а властью, построенной на жестокости, на угнетении, на унижении человеческой личности, властью, построенной на триумфе зла. Сатана во мгновение ока показывает Христу весь мир, все царства мира сего и говорит Ему гордо: “Поклонись мне! Вот это всё принадлежит мне”.

Да, в значительной степени он прав, и Христос в дальнейшем называл его князем мира сего, или князем века сего. Он властвует, и если бы Христос поклонился ему как человек, как Мессия, как Божий посланник, это означало бы прийти и возвестить истину, насаждая ее огнем и мечом. Вот антихристово движение к истине. Кажется святым, а на деле — враждебно Духу Христову.

Христос отвергает и это искушение и говорит: “Господу Богу поклоняйся, Ему Одному служи”. Таков Завет. Склониться перед силой зла, перед насилием — означает изменить своему внутреннему призванию. И победив “до времени” искусителя, как говорит евангелист, Христос спускается в долину. И об этом в Евангелии сохраняется рассказ, потому что все мы с вами также находимся перед этими проблемами.

Смириться перед злом, признать его силу, пойти на компромисс с ним и думать, что в этом заключается христианское непротивление и смирение? Ничего подобного! Ничего подобного. Именно Евангелие бросает этому злу вызов.

И о чудесах. Я знал людей, которые, открыв необычайный мир таинственных явлений, делали первый шаг к более глубокому пониманию мира. Но первый шаг, не далее, потому что в противном случае для нас всегда будет актуальна необходимость доказательств: яви, покажи, заставь нас! Между тем Евангелие —это дух свободы. А что такое свобода? Это вовсе не анархия, не хаос, а это возможность максимального раскрытия человеческих даров, которые заложены в нас изначально. Свобода — это ответственность человека перед Творцом. А из веры, которая лишена возможности выбрать, исчезает ответственность, исчезает практически все.