Андрей Кураев - Кто послал Блаватскую?

И, вступая в дискуссию с теософами-рёриховцами, надо быть готовым к самым головокружительным трюкам: подмене значения слов и откровенным лжесвидетельствам, к мгновенным переменам позиций рёриховцев на ровно противоположные. И, конечно, надо быть готовым к тому, что рёриховцы сделают вид, что они напрочь не слышат аргументы своих оппонентов…

Это – не диспут с учеными или философами. Тот, кто начинает разговор с теософом или рёрихианцем, должен знать, что перед ним – пропагандист и вербовщик. В зависимости от сиюминутной пропагандистской потребности он может установить самые разные “маскировки” – даже взаимоисключающие. Поэтому теософские тексты невозможно рассматривать как нечто целостное. Одно и то же слово может иметь совершенно разные значения на разных страницах даже одной и той же книги. Один и тот же тезис может отрицаться в одном месте и утверждаться в другом.

Такая внутренная мозаичность и даже противоречивость имеет много причин.

Первая - философская и научная бесталанность теософских писательниц.

Вторая – их одержимость духами. Если обычная научная и философская книга появляется как результат систематических и последовательных размышлений автора, то теософские трактаты пишутся как “диктант” капризных духов. Уверения духов проверке не подлежат – “Сам сказал!”. Человек–медиум не властен над “сообщаемым” ему материалом, не вполне властен в его обработке и построении. Поэтому противоречия тут неизбежны.

Третья причина – необходимость постоянного притворства (с буддистами – надо выдавать себя за буддистов, с христианами – за христиан). В одной и той же книге может быть написано, что “Учение Будды изгоняло отрицание”[62]. И тут же будет дан перечень того, что именно Будда яростно отрицал: “Будда отрицал существование личного Бога. Будда отрицал существование вечной и неизменной души”[63]. Здесь же говорится, что “так велика была его терпимость, что он никогда не говорил против обрядов или верований”[64]. И совсем невдалеке – “С самого начала он порицал все ритуалы и другие внешние действия… Все ваши правила, - говорил Будда изуверам, - низки и смешны”[65].

Между прочим, согласно Рёрихам, не только в Будде не было отрицания[66]. Еще его не было… в Ленине: “В великом Владимире поразительно отсутствует отрицание”[67].

Нельзя сказать, что в теософских книгах вообще нет логики (за исключением книг Агни Йоги, где логическое выведение одних тезисов из других отсутствует напрочь). Но она – кусковая. Некоторые обрывки логических цепей можно проследить. Но попытка систематизации всей теософской классики немедленно заставит делить эти тексты по их назначению: что было сказано всерьез, а что для пропаганды; что логично с точки зрения одной из перевариваемых теософией религиозных систем, но не логично с точки зрения остальных.

Страничка, логичная с точки зрения пантеизма, может противоречить с другой страничкой, которая логична с точки зрения буддизма. Внутри себя каждая из страниц логична - но между собой они будут несовместимы. Например, невозможно сочетать теософские размышления о “мировой душе” с буддистским принципом анатмана, отрицающим – по верному уточнению Елены Рёрих - наличие любой целостности в нашем мире, любой “души, как индивидуальной, так и мировой”[68].

Так что не все те, кто называют себя учеными, действительно логичны. Не все те, кто трубит о своей “терпимости”, действительно таковы, когда речь заходит о Церкви. Не все те, “кто обеспокоен торжественностью утверждений”[69], считают необходимым быть честными.

Нам вообще многому надо учиться в тех джунглях, в которые мы оказались выпущены из коммунистической “детской”. Как избежать мошенников? Как не лишиться квартиры? Как отличить качественный продукт от отравы в красивой упаковке? Мы учимся не верить рекламе и политикам, банкам и профессиональным попрошайкам, продавцам гербалайфа и быстрорастворимой нирваны, журналистам и миссионерам. Люди, даже говорящие высокие слова, могут быть бесчестны. А бывает, что люди, говорящие эти высокие слова, порой и сами не знают, что именно стоит за их словами. Оказывается, и хорошие люди могут быть рекламными агентами у дурных товаров и замыслов.

“Открытое общество” – это очень сложный организм. И в нем есть свои раковые клетки. Лев Гумилев называл их “антисистемы”. Один из критериев антисистемы – это внутреннее разрешение на ложь. Если внутренние инструкции некой структуры разрешают и даже предписывают на публику говорить одно, а внутри исповедовать совершенно иное – от этой организации лучше держаться подальше. Тем более, если эта организация прямо заявляет в своем журнале: “Живая Этика может и должна стать новой идеологией России”[70], а экс-премьер и кандидат в президенты присягает: «Я думаю, что всем нам, кто любит Рерихов, кто понимает их значение в мировой культуре, необходимо сделать всё, чтобы и следующие поколения относились к Рерихам так же, как относимся к ним мы» (Примаков Е. М)[71].

2. КАК БЛАВАТСКАЯ ЗАПРЕТИЛА МОЛИТЬСЯ

На мою книгу “Сатанизм для интеллигенции. О Рёрихах и православии”, в которой поясняется несовместимость рёриховского оккультно-буддистского вероучения и православного христианства, рёриховцы решили ответить необычно - голосом, раздающимся якобы “изнутри православия”: “Мечталось о том, чтобы критика прозвучала именно изнутри православия”[72]. Мечту рёриховцев реализовала журналистка Ксения Мяло. И вот рёриховское издательство “Беловодье” выпустило двумя изданиями ее книгу “Звезда волхвов или Христос в Гималаях”.

Ксении Мяло, по ее словам, равно дороги Россия, православие, Рёрихи… Рёрихи, по ее суждению – продолжатели православно-русской традиции (с. 176). Она относится к наследию Рёрихов “с почтением, уважением и восхищением”[73]. И за перо она взялась для того, чтобы доказать наличие этого глубинного единства между Агни Йогой и православием.

Для рёриховца, не считающего себя православным, конфликт рёрихианства и Церкви досаден, но предсказуем. Православная критика рёрихианства для такого человека – помеха на пути пропаганды Агни Йоги, но не трагедия и не абсурд. Это лишь очередное проявление “невежества”, присущего “этим непосвященным фанатикам”…

Напротив, для такого человека, как Ксения Мяло, который желает себя числить и православным, и рёриховцем, суждение Архиерейского Собора об отлучении рёрихианцев от Церкви, - это кровоточащая семейная рана, это разрыв между родными. Это как развод родителей для ребенка. Как в этом случае должен действовать взрослый примиритель? Во всяком случае он должен попробовать понять мотивы спорящих.

Вот это и есть самое поразительное в книжке Мяло – то, что автор, якобы переживающий этот конфликт “изнутри православия”, решительно отказался от обсуждения (и даже именования, простого перечисления!) тех мотивов, по которым Церковь объявила о несовместимости своей веры с рёриховским учением. Мимоходом заметив, что у Рёриха могли быть ошибки, Мяло тут же бросает – “но сейчас не об этом речь” (с. 58). Как это не об этом? А о чем же тогда еще может идти речь в книге, посвященной анализу сложных взаимоотношений между Рёрихами и Церковью?

В конце второго тома “Сатанизма для интеллигенции” в специальной главке я перечислил основные противоречия между христианством и теософией. Среди них не были упомянуты картины Николая Рёриха. Напротив, я специально сказал, что “о вкладе Рёрихов в созидание культуры (а не просто в ее защиту) сам я говорить не решаюсь. В конце концов, “на вкус и цвет товарищей нет”. Лично мне, например, и живопись Н. Рёриха кажется чужой: холодной, бесчеловечной, безблагодатной. На мой вкус, свет, которым пронизаны его полотна — это не теплый свет Евангелия, это действительно ледяное излучение космоса. Но это — вопрос вкуса, вопрос ощущения...”.

Расхождения Рёрихов и христианства гораздо более значимы: речь идет о расхождении религиозно-философских взглядов, для анализа которых берутся не картины Николая Рёриха, а книги Агни Йоги, письма Е. Рёрих и рекомендуемая в них теософская классика. Мяло же упорно не желает заметить серьезности и содержательности расхождения между теософией и православием, и заявляет, что суть конфликта – в восприятии рёриховских картин: “Личные вкусы Кураева - это его дело… Однако агрессивные притязания на то, чтобы свои, личные вкусы пометить грифом авторитета Церкви и тем более обосновывать ими анафемы - это уже нечто другое” (с. 165).

Художественные вкусы “грифом авторитета Церкви” никто не помечал. А вот Архиерейский Собор согласился с тем, что религиозно-оккультная философия Рёрихов является псевдохристианской…