Дмитрий Мережковский - Тайна Запада: Атлантида - Европа

Очень древний, кажется, этруро-пелазгийский, почитаемый в Риме, бог пограничной межи, Jupiter Terminalis, — Андрогин с висящими сосцами, «Отец и Матерь богов», progenitor genetrixque deum, по толкованию Валерия Сорана. А на одной тенедосской монете две головы, бородатого Зевса и Геры, изображены вместе на одной шее: это уже Андрогин совершенный — будущий «Матереотец», Mêtropater, гностиков, «Зевс — Супруг и Супруга», в гимне орфиков.

Чудной молитвой молится ему и шумерийский царь Гудеа, времен доавраамовых:

Матери нет у меня, — ты моя Мать!Нет отца у меня, — ты мой Отец!(Augustin., de civitate Dei, VII, 11. — El. Laiard. Le Culte de Venus, 1837,p. 101, 103. — P. Dhorme. La religion Assiro-Babylonienne, 1910, p. 166.)

Зевс Фиванский, тот же Лабранд, заключает недоношенного Семелой Вакха в бедро свое (в мифе «бедро» — вместо «женского чрева», «ложесн», в мистерии, так же как «ребро», по смыслу еврейского подлинника, — «женская половина» Адама, рождающего Еву (R. Koeler. Dionysiaka des Nonnos von Panopolis, 17.)). Имя Вакха — Diphyrambos, значит «Двувратный», «Двумя вратами входящий в мир».

В дверь жизни вторую войди,рождаемый таинственно без матери.Се, сокрушаю плоть мою ради тебя, —

говорит ему отец его, Зевс Андрогин (Eurip., Bakch., v. 519. — Harrison, Prolegomena, 436).

К имени воскресшего бога Таммуза прибавляется в надписи царя Гудеа, вместо обычного en, «Владыка», in, «Владычица»: значит, и он, как воскресший Аттис, двупол (P. Dhorme, 106).

Подобно Ассуру, она бородатая,

сказано в одном ассирийском гимне о богине Иштар, Таммузовой возлюбленной (M. Jastrow. Die Religion Babyloniens und Assyriens, 1903, p. 545), а в Сувах найдено изваяние Иштар-Наны с бородою (Lagrange, Etudes sur les religions sémitiques, 1905, p. 139).

«Есть на о. Кипре, — сообщает Макробий, — изваяние Венеры бородатой, в женской одежде… Аристофан называет ее „Афродит“; в Аттике почитают ее богиней Луны, и жертвы приносят ей мужчины, в женской одежде, а женщины — в мужской» (Macrob., Saturnal., III, 8). «Сделай и нас тебе подобными», — как бы говорят ей люди.

Там же, на о. Кипре, в городе Амафонте, сообщает Плутарх, «в жертвоприношениях Афродите-Ариадне (крито-эгейской Бритомартис, тоже богине Луны) юноши телодвиженьями и криками подражают родильницам» (Plutarch., Teseus, с. 20. — Lagrange, La Créte ancienne, p. 100).

Племя басков до наших дней сохранило незапамятно-древний обычай couvade, «высиживание яйца наседкою»; тотчас после родов жена уступает место мужу; он ложится в постель, и, взяв новорожденного на руки, принимает поздравления от родных и друзей. Тот же обычай сохранился у краснокожих в долине р. Миссисипи (M. Manzi. Le livre de l’Atlantide, 40).

Вспомним, что баски, судя по языку, — может быть, чудом уцелевший обломок кроманьонской, Ледниковой древности, — родственны племенам доисторической Америки; вспомним, что древнемексиканский бог Кветцалькоатль — Мужеженщина (Donelly, 144, 146), и мы увидим исполинский, от Вавилона до Юкатана в обеих гемисферах, может быть, не только на втором, но и на первом человечестве, начертанный символ божественной Двуполости.

Иерапольские галлы-скопцы носят женские «целомудренные одежды», casta vestis, длинные в сетке волосы, и занимаются женским рукодельем (Pseudo-Lucian, de Syria dea. — Graillot, 298). Это значит, оскопление — выявление скрытой в мужчине женщины, Евы небесной — в земном Адаме. В здешнем порядке, скопец беспол, — двупол в порядке нездешнем. Через смерть однополости — особи, разделенной полом надвое — к бессмертной двуполой, целостной личности, — таков путь оскопленного Аттиса, распятого Эроса.

«Брат мой, увы! Увы, сестра моя! Увы, Владыка-Владычица!» — плачут над умершим Адонисом библосские женщины и девушки (Vellay, 130). Новая сладость и нега этих слез — чудо неземной любви — в том и заключается, что умерший бог для них «брат» и «сестра», возлюбленный и возлюбленная вместе.

«Дева-Отрок, Адонис… двурогий… на Персефонином ложе зачатый», — молятся орфики (Hemn. Orph., LIII). Месяц «двурогий» — двуострый топор, а «ложе Персефоны» — ложе смерти: в смерти зачинается бессмертный — двуполый Адонис-Эрос.

Иерапольские женщины, празднуя Адонисовы-Аттисовы таинства, строго соблюдают целомудрие у себя дома с мужьями, his esse diebus se castas memorant (Vellay, 130); но, в святилище Кибелы-Астарты, отдаются чужеземцам за плату не себе, а богине, и, получив ее, отдаривают гостя вылепленным из воску или выточенным из дерева изображением фалла — как бы своим собственным, мужским, «небесным», полом, скрытым — в женском, «земном». — «Я женщина, как ты», — говорит жене своей Озирис-Бата, скопец. «Я мужчина, как ты», — говорит гостю священная блудница Адониса-Аттиса.

В самых святых местах Крита — на сталагмитах Диктейской пещеры, и между рогами Жертвы-Быка, и перед выходящим из могилы мертвецом, в гробовой росписи Hagia Triada, — две двойные Секиры, сложенные вместе, образуют одну четвертную (Evans, 343 et passim. — Karo, 124, 130). Что это значит?

«Четверица — число чисел и божество божеств, — учит Пифагор, сам „иерофант Четверицы“. — Корень Четверичный всего — Огонь, Земля, Вода и Воздух».

Тем я клянусь, Кто нашей душедаровал Четверицу,Вечной природы родник.Tetraktyn, pagan aennaou physeo.(Carm. Aur., V, 47. Ed. Chaignet, Pythagore et la philosophiepythagoricienne, 1873, p. 118, 117)

«Три — число человеческое; человек есть троица» (Aristot., Metaphis., XIII, 8).

Это значит: в Троице — тайна Одного — совершенно целостной Личности: два существа, мужское и женское, соединяются в одно. Тайна же Двух — Пола — Четверица, соединяющая в любви две двуполые личности.

Кажется, египетская пирамида (может быть, воспоминание второго человечества о первом — образ Ацтлана — Атласа, горы в столице атлантов, по мифу Платона и по рисункам древнемексиканских кодексов) — четыре от земли возносящихся и в одной точке неба соединяющихся треугольника — есть совершеннейший кристалл божественной Четверицы и Троицы. Прав бл. Августин: «Pulchra numero placent, красота пленяет числом» (Augustin., de ordine. — Chaignet, 159). Музыка чисел есть математика Эроса: ею чарует он, Чародей.

Может быть, здешняя двойственность в строении нашего тела — два глаза, два уха, два полушария мозга — отражает нашу двуполость нездешнюю: две половины одного существа — мужчина и женщина — в трех измерениях, соответствуют одному Существу двуполому — Мужеженщине — в четвертом измерении.

Любящий видит в глазах любимой два лица свои, отраженные, как в двух зеркалах; то же видит и любимая в глазах любящего: в этом мире — четыре лица — двое мужчин, две женщины: в том — две Мужеженщины.

Четверичен бог Фанес, по мудрому слову Орфея:Четвероокий, туда и сюда он взирает.(Hermias, in Plat. Paedr., p. 125. — Harrison, Prolegomena, 648.)

Если бы две двойные, сложенные Секиры ожили в человеческом образе, то мы бы увидели двух соединенных в любви Андрогинов.

Здешний пол противоположен нездешнему: Аттис-Адонис — земной мужчина, небесная женщина; Кибела-Афродита — земная женщина, небесный мужчина. Пол трех измерений в четвертом — обратен, опрокинут, как в зеркале. «Я женщина, как ты», — говорит Адонис Афродите; «Я мужчина, как ты», — говорит Афродита Адонису.

Высшая точка любви — соединение не двух, а четырех половин: две половины одной личности хотят соединиться с двумя — другой. Два существа — в трех измерениях, четыре — в четырех. Вот почему здесь, на земле, совершенное в любви соединение есть нечто невозможное, как бы надеванье левой перчатки на правую руку: этого нельзя сделать в трех измерениях, можно — только в четырех. «Тленному сему надлежит облечься в нетление и смертному сему облечься в бессмертие» (I Кор. 15, 53). Тленному браку — в нетленный, смертному — в бессмертный.

Нынешним христианам все это кажется если не просто нелепым, то грешным, потому что слишком «языческим». Но вот страница Святой Книги, положенной в основание самого христианства.

«…И остался Иаков один. И боролся Некто с ним, до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его, и повредил состав бедра у Иакова. И сказал ему: отпусти Меня, ибо взошла заря. — Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня».

Здесь, под мифом — мистерия, как под слоем белил на кносских камнях — знак Двуострой Секиры. Что значит «бедро» Иакова? «Жила вертлюжья», определяет Талмуд с анатомическою точностью, уже не помня, в чем дело. Бог, в сильном борении, «повредил сухожилье», «вывихнул вертлюг» у Иакова, так что тот «захромал на бедро свое». Зачем Бог это сделал, непонятно. Но, вспомнив мнимое «бедро», действительное женское чрево Зевса Лабранда, где заключен недоношенный Семелою Вакх, и мнимое «бедро», действительный пол Адониса-Аттиса, раненного вепрем, и мнимое «ребро», действительную, по Талмуду, «женскую половину Адама», рождающего Еву, — мы, может быть, поймем, что значит и «бедро» Иакова.