Феофан Затворник - Письма к разным лицам

Так же и подвижничество образуется и утверждается. Помнишь историю о святом Досифее? Святой Дорофей, которому он был поручен, желая научить его воздержанию в пище и постничеству, сначала дал ему насытиться пищей вдоволь; потом начал чрез небольшие промежутки понемногу умалять количество пищи, принятой в первый раз, и довел до того, что святой Досифей стал, наконец, довольствоваться самой малой малостью в пище. Так и сон доводят до малости желающие и навыкают бдению, а от отдыха совсем отвыкают и весь день непрерывно пребывают в труде и напряжении сил, переходя от одного дела к другому. Мало-помалу сим путем доходят до навыка в беспоблажливости в отношении к телу и вообще ко всяким своим пожеланиям. Беспоблажливость же себе есть основа подвижничества, когда она долгими опытами укоренится и станет потребностью духа.

Возьми, наконец, молитву. Как и она растет, крепнет и восходит на высшие степени совершенства? Не иначе как частыми и долгими трудами в совершении молитвословий. Начинают ходить в Церковь как кто может – кто ко всем, кто к некоторым службам, дома стоят немало на молитве, неопустительно каждый день, то читая молитвы, то своими словами молясь со многими поклонами, и, кроме того, днем почасту полагают в сердце своем восхождения к Богу – и таким образом все более и более возгревают в себе молитвенный дух, который, наконец, так глубоко внедряется в сердце, что молитва от него не отходит. Неотходная молитва есть верх духовного совершенства в нашем к Богу отношении.

Таким образом, видишь, что по всем частям требуемого от нас в содевании спасения труда совершенство полное и прочное достигается не иначе, как трудами и делами, видимо телом совершаемыми, – иначе сказать, духовность вырабатывается телесным путем. Слыхал ты в церковных песнях слова: деяние и разум? Если слыхал, то, конечно, и то там слышал, что деяние есть к разуму восход. Что, думаешь, значат сии выражения? То самое, что я пред сим толковал тебе, что до духовности должно доходить трудами, видимо телом совершаемыми. Деянием означается видимая, деятельная сторона содевания спасения, а разумом – невидимая, духовная, созерцательная. И у святых отцев пишется, что надобно то и другое соединять, деянием начинать и переходить к созерцанию и духовности. Поелику это так есть и иначе быть не может, то увидь из сего, как во Святой Церкви Божией все целесообразно и направлено к твоему спасению. Как только возродится в тебе желание спасения и облагодатится чрез Таинства, что есть семя жизни духовной, – Церковь тотчас облагает тебя своими учреждениями видимыми, сокрывающими, однако ж, в себе духовные элементы, – и ты, состоя под влиянием их и действуя по ним, сам не замечая того, растешь и крепнешь духом, между тем как хождение твое все будто только телесно. То она в храм тебя влечет на молитву, то пост предлагает, то место и образ благотворения указывает, то снова приглашает к Таинствам. Все это видимо, а между тем все это питает дух и растит духовную жизнь. Твой дух извлекает из всякого вида церковной жизни содержащийся в нем духовный элемент и чем питается и растет. Как наше тело растет и живет, извлекая жизненные соки из разных видов принимаемой пищи, так и дух наш питается и живет, проходя многие чины церковной жизни и извлекая из них сокрытые в них духовные стихии.

Но пора уже нам с тобой подвести итоги всему сказанному. – Так, в деле нашего спасения, и что от Бога, и что от нас, все должно быть видимо, приемлемо и совершаемо. Церковь Божия, матерь наша, невеста Христова, и признала необходимым ввести все сие в порядки своей жизни религиозной, обязывая и нас, чад своих, ходить в них, чтоб мы, живя по ним, всегда и освящаемы были свыше, и преуспевали в себе. И ведай, видя повсюдные опыты, что все, которые подчиняются сим порядкам и от души проходят их, спешно идут в духовном преспеянии, прочно утверждаются в духовной жизни и становятся истинно духовными. Здесь конец видимого – невидимое, телесного – духовное, земного – небесное. Слыша, однако ж, от меня такие речи, что в деле нашего спасения и что от благодати все отелесено, и что от нас, должно быть, деемо телесно, не подумай, что я в этом, видимом и телесном, полагаю существо дела: о том, что должно происходить и совершаться в духе, я писал в прежних письмах. А эту речь направляю против тех, которые слишком идеальничают или духовничают в деле веры и спасения. Дошедши до мысли, что христианство духовно, они все уже видимое в Церкви пренебрегают и отвергают. Я и толкую тебе, что так умствовать не подобает; ибо это противно существу дела. Эти умники прямо хватаются за духовное и невидимое, минуя видимое и телесное. А это то же есть, что желать достигнуть цели, оставляя в стороне необходимые к ней средства. И ты знай, наверное, такие никакой духовности не имеют, а только умствуют о ней. Если они чуждаются Таинств, то в них и семени нет духовной жизни. Если же они приняли сие семя в Святой Церкви чрез Таинства, а от прочего церковного – молитв церковных, постов отвращаются, то семя сие, наверное, заглохло и иссохло, не имея вокруг себя соответственных учреждений, из которых дух мог бы извлекать потребные для питания его элементы и тем питать и развивать его.

Таким образом, покорные сыны Церкви, начиная телесно, достигают духовности, а эти, начиная мнимой духовностью – мечтами о ней, остаются совсем недуховными. Сколько совершенных в духовности мужей представляют памятники Святой Церкви?! И все они востекли на эту высоту, живя строго по церковным порядкам. Они восходили на высоту по лествице совершенств, переступая с терпением со ступени на ступень. И востекли наверх успешно. А эти сразу хотят занести ноги наверх с самой земли. Ничего у них и не выходит. Будто тянутся наверх, между тем стоят все на одном месте, на земле.

Совсем уже хотел я кончить письмо это, как пришло мне на мысль сказать тебе еще нечто. Отступники ваши от Церкви и от всего церковного взрослые уже, многое получив от Святой Церкви, могут еще мечтать, что имеют нечто духовное, хоть все это теперь, надо полагать, заглохло. – Но спроси их, в детях их, в новом поколении, которое обыкновенно растет среди старого и воспитывается в атмосфере его, в детях их как будет пробуждаться, расти и развиваться духовная жизнь? В Святой Православной Церкви дети чрез Таинства Святого Крещения и Миропомазания приемлют семя истинно духовной, благодатной жизни, которое потом развивается и воспитывается в них присутствием в Церкви при священнодействиях, под сокровенным от сего влиянием, наипаче же причащением Святых Христовых Таин, под благодатным действием их. И видим, что дети, старательно проводимые сим путем, когда приходят в разумное сознание, находят в себе довольно сильные духовные стремления, которые и влекут их туда, где могут быть удовлетворяемы. Они любят бывать в храмах, участвовать во всех церковных последованиях и часто приступать к Святым Тайнам. И это для них составляет отраду, отвлекающую их от многих удовольствий и утех пустых и вредных. У детей же отступников ваших чем пробудиться и воспитаться духовной жизни? – Нечем. Она так и останется заглохшей. Из нового от отступников поколения выйдут одни душевно-телесные люди без духа. Так в наказание суемудрым отступникам от Церкви духовничанье их поведет род их к повальному оплотянению всех. И преемники их будут мнить о себе, что духовничают, но это будет имя, а не дело, как и теперь.

Итак, хочешь преуспеть в духовной жизни, иди к сему так, как сие делается во Святой Церкви: засеменив эту жизнь видимо совершаемыми Таинствами, развивай потом ее, строго держась видимых учреждений и порядков церковных. Если будешь так делать, скоро разовьешь в себе духовную сторону и она явится в тебе добре воспитанной и прочно стоящей на незыблемых основаниях. А тех, кои помимо Церкви чают преуспеть в духовном, оставь. Ничего из них не выйдет, кроме мечтателей, мнящихся иметь нечто, ничего не имея.

Полагаю, что ты уже слышал или услышишь от кого-либо из них: «Мы не прочь бы от внешних чинов, но зачем их у вас так много? Вы облепили себя ими так, что кроме них у вас ничего не видно, и к тому же все обратили в закон, чему никак не подобает быть». Это их обычная поговорка. Но об этом до следующего раза.

29. Седьмое письмо в Санкт-Петербург

Берусь окончить, что осталось неоконченным в прошлом письме.

«Так много слишком у нас обрядов», – говорят ваши отступники, – мы себя облепили ими так, что за ними не видно никакой в нас духовности». А иные, может быть, прибавляют: «И все это без всякой нужды и пользы».

Много? Пусть много. Что ж? Досадовать ли и горевать от этого? В каком доме всего много, охают там от этого? Церковь есть дом Божий. Если в ней много всего, по экономии, какая в ней ведется, т. е. по устроению спасения чад ее, – и слава Богу! Когда видишь дом всем полный, дух радуется; а когда в каком доме двор пуст и всюду хоть шаром покати – какое безотрадное оставляет это чувство! И таковы ваши апостаты. Всем своим скопом они представляют дом запустелый, из которого все повыброшено. Такими, верно, хотят они сделать и всех вас.