Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

Алексей закончил семинарию третьим по успеваемости студентом. По тогдашнему обычаю дана была ему при окончании учения новая фамилия: Зерцалов (от слова «зерцало» – зеркало). «Молитва наша да будет зеркалом пред лицем Твоим, – молился преподобный Ефрем Сирин. – Велелепная красота Твоя, Господи, да отражается на чистой ее поверхности. Да не смотрится в ней, Господи, гнусный диавол, чтобы не отпечатлел на ней гнусности своей. Зеркало носит в себе образ всего, что поставлено напротив. Да не отражаются в молитве нашей все наши помышления, чтобы ясно изображались в ней черты лица Твоего, и она, как зеркало, принимала в себя всю лепоту Твою» (Творения. Т. 4. С. 341). Не имело ли начальство семинарии подобных мыслей при изменении фамилии студента с Копьёва на Зерцалова?.. Скорее всего, это было именно так.

И вот Алексей приехал домой. Прямо на другой же день он вместе с матерью и восемнадцатилетней сестрой Анной пошел на богомолье к преподобному Сергию в Свято-Троицкую Лавру. Когда пришли они в Покровский Хотьков монастырь, где почивали святые мощи родителей преподобного Сергия, Алексей предложил сестре остаться здесь послушницей, чтобы потом постричься в иночество. Она согласилась, и мать ее, Анна Сергеевна, давно желавшая для своих дочерей и для сына монашеской жизни в стенах обители, благословила ее.

Сам Алексей не сразу поступил в монастырь – он еще года три служил в Калуге в Казенной палате, куда поступило и еще несколько его семинарских товарищей. Ему предлагали приходы в нескольких селах, но он уклонялся от священнического звания, имея в виду свою заветную цель, которой надеялся с Божьей помощью достигнуть, – монашество.

Будучи молодым чиновником, Алексей вел жизнь тихую и скромную, проводя свободное время в молитве, чтении духовных книг. Творил по четкам Иисусову молитву. Ежедневно перед службой он бывал в соборе у ранней обедни, где становился впереди, чтобы лучше слышать богослужение, но когда подходили новые богомольцы, он уступал свое место и так, постепенно, оказывался почти в притворе… Его часто навещала мать. И если ей случалось приехать в Калугу рано утром, то она сразу шла в собор, где и находила всегда своего сына.

Алексей молился о том, чтобы Господь дал ему знать Свою волю о нем. И вот Господь попустил ему еще одну тяжкую болезнь – чахотку, да такую, что вскоре он слег обессиленный и уже начал ждать себе кончины. Одновременно с ним заболели два его молодых сослуживца – недуг и за них взялся весьма круто… Заскорбел Алексей, едва не пал совсем духом, видя, что несбыточной становится для него монашеская жизнь… И он дал обещание Господу, что если выздоровеет, то без промедления отправится в Оптину Пустынь, к настоятелю, архимандриту Моисею, проситься в послушники, чтобы потом стать и иноком. После этого он стал поправляться, а потом, когда уже выздоровел, до него дошел слух, что те два сослуживца, которые болели тем же, чем и он, умерли.

Оставив службу, Алексей поехал домой и, совершив вместе с матерью паломничество в Троице-Сергиеву Лавру, испросил у родителей благословения на монашество. Анна Сергеевна и Моисей Петрович с большой радостью благословили его, и он отправился в Оптину Пустынь. 31 июля 1853 года с любовью принял его в число послушников архимандрит Моисей. А духовным его наставником стал уже знавший его старец Макарий. Когда мать Алексея пришла навестить его, старец Макарий сказал ей: «Благословенна ты, добрая женщина, на какой хороший путь отпустила ты сына».

17 ноября 1862 года Алексей Зерцалов был пострижен в мантию с именем Анатолий. 5 июля 1866 года он был рукоположен в сан иеродиакона, а 7 сентября 1870-го – в сан иеромонаха. 13 февраля 1874 года он был назначен скитоначальником и братским духовником.

О. Анатолий проходил разные послушания и терпел немало трудностей, которые усугублялись тем, что он постоянно страдал головными болями и бессонницей. Однако во всех мелочах и недоразумениях послушнической жизни он проявлял подлинно монашеское терпение. Старец Макарий сразу увидел это – он с особенным вниманием относился к молодому послушнику. Он видел его благоговейное и молитвенное устроение, смирение, кротость и немалую образованность в духовных и особенно аскетических вопросах. Старец Макарий стал его наставником и в отношении делания Иисусовой молитвы – в этом о. Анатолий достиг редких успехов.

Вскоре о. Макарий благословил своего ученика обращаться с духовными вопросами и к о. Амвросию. С этого времени и началось тесное духовное общение о. Анатолия с о. Амвросием. Через некоторое время они вместе будут заниматься устройством новой женской монашеской общины в Шамордине, в двенадцати верстах от Оптиной.

Уже при первой настоятельнице Шамординской общины матушке Софии (Болотовой), которую привел на эту должность в сентябре 1884 года старец Амвросий, ее духовный отец иеромонах Анатолий стал любимым наставником сестер, которых с каждым днем становилось в Шамординской обители все больше и больше. По благословению старца о. Анатолий служил в шамординской храме, учил сестер церковным порядкам, уставу, следил за правильностью чтения и пения. Он установил в общине чтение неусыпаемой Псалтири, сам начав первое чтение. За трапезой он также первым начал чтение житий святых. Матушка София однажды сказала:

– Батюшка! Мне заботы о хозяйстве, а вам попечение о душах сестер.

О. Амвросий говаривал, что о. Анатолию дан особенный дар утешать молодых. Старец реже бывал в Шамордине по своей болезненности, и он во многом полагался на о. Анатолия, который входил не только в общие заботы по благоустройству обители, но и в нужды каждой сестры. Много любви во Христе было у него к насельницам, которым приходилось на первых порах нелегко. Каждый его приезд был для них радостью. Бывало, когда увидит матушка София какую-нибудь сестру в грусти, то и говорит:

– Разве можно печалиться? Ведь сегодня к нам приезжает отец Анатолий.

В летнее время о. Амвросий и о. Анатолий иногда приезжали вместе. Для сестер это было настоящим праздником. Старец всех благословлял, все осматривал и давал множество указаний, что и как сделать. Принимал сестер для исповеди. Иногда оба старца и матушка София с сестрами шли на зеленый холмик, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. О. Амвросий поддерживал духовную беседу, отвечал на множество вопросов. Сестры пели церковные песнопения. Бывало, и с одним о. Анатолием в праздничный день сестры приходили сюда для краткого отдыха от трудов.

Глядя на зеленеющие луга, сбегающие по скату возвышенности к реке Серене, на деревни и села с церквями, белеющими вдалеке, на лес, синеющий у горизонта, старец Анатолий и сестры удивлялись красоте Божьего творения: нельзя взора оторвать… А какое было глубокое голубое небо с белыми облаками, сколько солнца, света…

– Что бы нам сказала преподобная Сарра, которая тридцать лет не выходила из своей келлии, чтобы взглянуть на окрестности? – заметила матушка София.

– Всякий спасается своим путем, – отвечал о. Анатолий, – но я более сочувствую тем святым, которые любили природу, как, например, Сергий Радонежский, Савва Звенигородский, преподобные Антоний и Феодосии… Они выбирали самые красивые места для своих обителей, потому что природа говорит о своем Творце, возвышая к Нему душу человека.

Выходил о. Анатолий на прогулки и с воспитанницами сиротского приюта, которых он очень любил и жалел. Он разрешал им немного порезвиться, а потом собирал для беседы. Все, что он говорил, – а о. Анатолий умел говорить с детьми, – воспитанницы слушали с большим вниманием. Они старались исполнять все, чему он их учил. А так как это были дети, то о. Анатолий не забывал наделить их, хотя и понемногу, какими-нибудь простыми сладостями, умел развеселить их, пошутить. Каждую отроковицу помнил зная все ее особенности. Если ему не удавалось долгое время приехать в Шамордино, он писал им письма. Отвечал и на письма, которые получал от них.

«Воистину Христос Воскресе! – отвечал он на детское письмо в апреле 1864 года. – И вас, мои добрые ребятишки, поздравляю со светоносным праздником Воскресения Христова… И для вас сей красный паче солнца Жених ваш восстанет и явится явственно, когда настанет рассвет вашего утра. А теперь у вас на душе пока ночь глубока, страстишки тревожат вас и мутят чистый источник сердечных утешений. Но, повторяю, настанет и ваше утро, взойдет и ваше солнце, только потерпите…

Говорите, что я вас забыл: а я только и помню о вас и желал бы очень и очень утешить к празднику, но недосуг… Сию минуту еду по барыням, и лошадь ждет давно, да вам-то хочется сказать словечко и хоть через Серену похристосоваться…

Спасайтесь! При первой возможности постараюсь к вам приехать».

В другое время о. Анатолий заболел и долго не появлялся в Шамордине. Дети написали ему, вероятно – как всегда – общее письмо. Он отвечал: «Опечалились вы, мои детеняточки! И готовы терпеть самые лютые скорби, только бы я выздоровел. Хорошо – обещаю. Только и вы меня не обманите… потерпите немощи друг друга, будьте милостивы к слабым и немощным, слушайте старших не за страх только, но и за совесть.