Иларион Алфеев - Жизнь и учение св. Григория Богослова

"Так что же? Будем молчать о Боге? Это приказываешь ты нам? — возразит кто‑либо из слишком горячих. — Но о чем говорить, если не об этом?.."Не молчать приказываю, мудрейший, но не стоять упорно на своем; повелеваю не скрывать истину, но не учить вопреки закону. Я — первый из восхваляющих мудрость, из упражняющихся или по крайней мере желающих упражняться в божественных словах, я никогда не предпочту чего‑либо этому божественному занятию, чтобы не услышать о себе от самой Мудрости, что я жалок как унижающий мудрость и ученость. Однако я избегаю неумеренности и сдерживаю ненасытность: я скорее соглашусь быть праздным сверх дозволенного, чем чрезмерно активным… Изучай божественные предметы, но оставайся в пределах дозволенного. Изрекай глаголы Духа и, если возможно, ничего другого: изрекай чаще, чем дышишь — ибо хорошо и божественно благодаря напоминанию о божественных предметах концентрироваться на Боге — но размышляй о том, что заповедано. Не любопытствуй о природе Отца, о том, как Единородный получил бытие, о славе и силе Духа, о едином Божестве в трех… Будь скор на исповедание веры, если спросят тебя об этом, а в том, что сверх этого, будь медлен, ибо в первом опасно промедление, в последнем же — поспешность.[738]

Иными словами, каждый должен быть добрым христианином и знать основы своей веры, но не каждый призван исследовать глубины догматов, в которых многое должно быть покрыто апофатическим молчанием. Всем доступно размышление и рассуждение на религиозные темы, но не всем — проникновение в тайны богословия. Всякий христианин должен очищать себя для Бога: чем более он чист, тем в большей степени он становится богословом, тем сильнее звучат в его устах глаголы Духа. В молчаливом и смиренном предстоянии живому Богу, а не в спорах на догматические темы рождается подлинное богословие.

2. Учение о Боге

Непостижимость Бога

Историческим контекстом учения Григория о непостижимости Бога являлась полемика с евномианством, в которую во второй половине IV века были вовлечены многие богословы, в том числе Великие Каппадокийцы. Евномий считал, что сущность Божия постижима для человека:"О сущности Своей Бог знает ничуть не больше, чем мы; нельзя сказать, что она ведома Ему более, а нам менее" ". [739]"Я знаю Бога так, как Бог знает Самого Себя" ", — говорил Евномий. [740] Учение Евномия есть рационализация христианства, в котором не остается места для чуда, не остается ничего таинственного, превышающего возможности человеческого ума. [741]"Религия в пределах только разума" ", которую искали европейские рационалисты в XIX в., [742] уже была создана за пятнадцать столетий до них.

Такое умонастроение представляло собой полную противоположность тому, во что верил и чему учил Григорий Богослов, воспринимавший христианство прежде всего как таинство. Путь богослова, как мы только что видели, рассматривается им как путь мистического восхождения на Синай; однако этот путь ведет лишь к созерцанию Бога" "сзади" ", то есть не к познанию сущности Божией, но к некоему откровению о Боге через посредство воплотившегося Слова и тварного мира:

Что случилось со мной, о друзья, посвященные и вместе со мной любящие истину? Я бежал, чтобы постичь Бога, я уже таким образом восходил на гору и вступал в облако, удалившись от материи и всего материального, собравшись внутрь себя, насколько возможно. Но когда взглянул, увидел только Бога сзади, да и то я был покрыт скалой, [743] то есть воплотившимся ради нас Словом. Склонившись немного, увидел я не первую и несмешиваемую Природу, познаваемую Ею Самой, то есть Троицей; увидел не то, что пребывает внутри первой завесы и покрывается херувимами, [744] но только то, что находится с краю и доступно для нас. А это, насколько мне известно, есть то величие, или, как называет его божественный Давид, великолепие, [745] (которое узревается) в созданных Им и управляемых Им тварях.[746]

Человек не может познать Бога так, как Бог знает Сам Себя: он может лишь узнавать о Боге через Христа и через рассмотрение видимого мира. Сущность Божия недосягаема для человеческого разума. В этом утверждении — фундаментальное расхождение между теориями богопознания Григория и Евномия. Для первого богопознание есть путь за пределы постижимого человеческим разумом, для второго — движение в пределах дискурсивного мышления. Мы помним, что Григорий был борцом со всякого рода обскурантизмом на христианской почве, был защитником разума, образования, учености; однако он хорошо осознавал ограниченность разума и его неспособность охватить божественную реальность. Разум может привести человека к признанию существования Бога, но никоим образом не может проникнуть в сущность Божию. Рассуждая об этом, Григорий полемизирует не только в Евномием, но и с самим" "богословом" "эллинской античности Платоном, цитируя его знаменитое изречение, на которое и до Григория ссылались многие христианские авторы:[747]

"Постичь Бога трудно, а изречь невозможно" ", как философствовал некто из эллинских богословов… [748] Я же говорю: изречь невозможно, а постичь еще более невозможно. Ведь постигнутое может быть и словом изъяснено — если не вполне, то хотя бы приблизительно — тому, у кого уши не окончательно повреждены и разум не вовсе притупился. Но такую реальность объять разумом совершенно невозможно и недостижимо не только для закосневших в лени и склоненных к земле, но и для весьма возвышенных и боголюбивых. Не знаю, возможно ли это природам высшим и духовным, которые благодаря своей близости к Богу и тому, что озаряются всецелым светом, может быть, видят Его, если не вполне, то более совершенно и определенно, чем мы… [749] Это естество невместимое и непостижимое. Непостижимым же называю не то, что Бог существует, но то, что Он из Себя представляет. Ибо не тщетна проповедь наша, не суетна вера наша, [750] и не о том учим мы, (что Бог не существует): не пытайся усмотреть в нашей искренности зачатки атеизма или клеветы (на Бога) и не превозносись над нами как сознающимися в собственном неведении.[751]

Согласно Евномию, атеизм начинается с утверждения о непостижимости Бога; согласно Григорию, напротив, утверждение о том, что Бог постижим в Своей сущности, есть верх безбожия и богохульства. Христианский богослов смиренно признает, что имеет дело с тайной, превышающей возможности разумного постижения, вопреки рационалисту, претендующему на то, что знает Бога не хуже, чем Он Сам знает Себя.

Говоря о сущности Божией, Григорий начинает с целого ряда апофатических высказываний, в которых отрицается телесная природа Божества. Бог не есть тело, ибо Он бесконечен, беспределен, неосязаем, невидим; в Нем нет разделения, нет борьбы, нет сложности; Он все Собой пронизывает и все наполняет, ни с чем не смешиваясь. Бог не есть какое‑нибудь" "нематериальное" "или" "пятое" "тело, [752] носимое по кругу; Он не есть ангельское тело. [753] Итак, Бог бестелесен. Но термин" "бестелесное" "не объемлет сущность Божию, так же как слова" "нерожденное" ","безначальное" ","неизменное" ","нетленное" "и все остальное, что говорится о Боге и Его свойствах. [754] Эти и подобные апофатические выражения лишь указывают на то, чем Бог не является, но не могут объяснить, что есть Бог в Своей сущности.

Нигде или где‑либо существует Бог? Если сказать, что" "нигде" ", могут спросить, существует ли Он вообще. Если же" "где‑либо" ", то значит, Бог ограничен местом, тогда как Он — вне всяких категорий места. Где существовал Он прежде сотворения мира? На этот вопрос также нельзя ответить, ибо если Божество постигнуто разумом, Оно уже становится ограниченным. [755] Итак,"Божество непостижимо для человеческой мысли, и невозможно представить Его целиком таким, какое Оно есть" ".[756]

Но почему Бог остается непостижимым? Не по зависти, — отвечает Григорий, — "ибо зависть далека от божественной Природы, бесстрастной, единой благой и господственной, особенно зависть к тварям, которые более всего драгоценны для Нее, ибо что для Слова может быть выше словесных созданий" ". [757] Причину непостижимости Божией мы не знаем, однако знаем, что между нами и Богом стоит наша" "телесная тьма" ", как некогда между Израилем и Египтом. [758] О нашей телесности как преграде между нами и Богом иносказательно говорится в Псалме:"И мрак сделал покровом Своим" "; [759] прозреть сквозь этот мрак способны немногие. [760] Иными словами, пока человек находится в материальном теле, он не может постичь Божественную сущность, так как материальность остается преградой между ним и Богом.