Ефрем Сирин - Творения. Том 1

Во время этих рассказов начал я приходить в сокрушение, потому что было в этом некоторое явное воздаяние. И если бы это случилось только со мной, то, может быть, я сказал бы, что все это случилось со мной просто по-человечески. Но нас троих постигла одна и та же участь. И вот, оказалось, что есть некто четвертый, отмститель, который не в родстве с терпящими напрасную обиду и не знаком мне, потому что ни я, ни они никогда не видели его, так как я описал им облик явившегося мне во сне. Заснув в другой раз, вижу, что тот же говорит мне: «Завтра увидите и тех, из-за кого терпите вы обиду (греческое υφ υμων ηδχημευους следовало бы перевести как: и обиженных вами. Но и по связи речи, и по сличению переводов на другие языки, нельзя не видеть здесь ошибки в греческом переводе), и освобождение от возведенной на вас клеветы». Пробудившись, был я задумчив. А они говорят мне: «Что ты печален?» Я сказал им причину. Боялся же я того, чем кончится дело; а прежние свои мысли, будто все бывает случайно, оставил. И они также вместе со мной были озабочены.

Но когда прошла эта ночь, нас привели к градоначальнику, и вскоре ему представлено было донесение о пяти узниках. Бывшие со мной, приняв много побоев, оставили меня и были отведены в темницу.

Потом привели двоих, чтобы над ними первыми произвести суд. Это были братья вдовы, обиженной лишением отцовского наследства. Один из них признан виновным в убийстве, другой — в прелюбодеянии. И, признавшись в том, в чем были пойманы, доведены они пытками до признания и в прочих злодеяниях. Так, убийца признался, что одно время, занимаясь торговлей в городе, вошел он в знакомство и имел бесчестную связь с одной женщиной. (Это была та самая женщина, из-за которой находился в тюрьме один из заключенных со мной.) И на вопрос: «Как он скрылся?» — ответил: «Когда подстерегали нас, случилось соседу прелюбодейцы войти к ней другим входом за одной собственной нуждой. Женщина дала ему, чего он попросил, и так как меня она выпустила уже через окно, то как только увидела соседа, стала просить, чтобы он и её выпустил в то же окно по той причине, что, как говорила она, хотят задержать её заимодавцы. Когда же намеревался он исполнить это, застигнут был мужем женщины; а мы убежали». Градоначальник спросил: «Где эта женщина?» Он назвал её местопребывание, и велено было оставить его под стражей до появления женщины. А другой брат кроме прелюбодеяния, в котором был обвинен, сознался, что учинил и то убийство, за которое содержался со мной поселянин. Он рассказал, что убитый был мужем любимой им женщины. «Когда, — присовокупил он, — вышел он после полуденного времени осмотреть поле, я подошел к нему поздороваться, тут же убил его и убежал. Один человек от великого утомления спал там недалеко; родные убитого, сбежавшись на известие об убийстве и не зная, что этот поселянин не имел и понятия о случившемся, связали его и отправили в суд». — «Кто же даст на эти слова доказательства?» — «Жена убитого», — отвечал он. Градоначальник спросил: «А где она?» Он сказал её имя и местопребывание в другом селении, вблизи села той, другой женщины, и тотчас был взят в темницу. Привели на суд и остальных трех узников. Один обвинялся в том, что выжег поле с хлебом, а прочие — в соумышлении убийств. Получив несколько ударов и ни в чем не сознавшись, они были отведены в тюрьму, потому что судья услышал о назначении ему преемника. А с ними пошел и я, не дождавшись никакого решения по своему делу.

Таким образом, все мы находились вместе. Новоприбывший судья был с моей родины, но я долго ничего не знал о нем, из какого он города, и кто такой. В эти дни у меня было много свободного времени, и я свел дружбу с прочими узниками. И так как прежние мои товарищи сделались благодушными и пересказывали прочим о том, что случилось у нас, то все стали ко мне внимательными, как к человеку благочестивому. Услышали и братья той вдовы и удивились, когда узнали про её защитника. Поэтому все стали просить меня, в надежде, что скажу им что-нибудь благоприятное. Но, проведя там многие дни, я не видел являвшегося мне во сне. Наконец, опять вижу его, и он говорит мне, что и последние трое, виновные в других преступлениях, несут теперь наказание. Я рассказал им об этом, а они сознались в неправде, а именно, что были заодно с похитителем, который убил человека из-за виноградника, смежного с его владением. «Мы, — говорили они, — засвидетельствовали в этом деле, что виноградник принадлежит ему за долг, и что не он убил этого человека, а тот сам, упав со скалы, разбился до смерти». Один же из них сказал, что он в гневе ненамеренно толкнул человека с кровли, и тот упал и умер.

После этого опять вижу во сне говорящего мне: «На следующий день будешь ты освобожден, а прочие подпадут справедливому суду; будь же верующим, и возвещай Промысл Божий».

На следующий день судья сел на своем судейском месте, и стал допрашивать всех нас и, узнав, до чего прежде было доведено дело, потребовал к себе женщин, которые уже были найдены, и обвинителям представлены были права их. Градоначальник отпустил невинных, каковыми были поселянин и мнимый прелюбодей, а женщин подверг пыткам, желая узнать, не участвовали ли они в другом каком-либо деле.

И оказалось, что одна из них произвела поджог в гневе на того, кто выдал её прелюбодея; причем один человек, найденный неподалеку от места пожара, который бежал с опустошаемого поля, и был взят как виновный. Оказалось, что это и был один из содержавшихся со мной. Судья, допросив его, нашел дело таким, как оно было рассказано, и освободил его, как невинного. А другая из обвиняемых в прелюбодействе, будучи из того же селения, из которого были заключенные за соумышление в убийстве, призналась, как было дело. «Убитый, — говорила она, — ночевал в моем доме; он был красивый мужчина; я спала с ним; а один из братьев вдовы, и именно мой прелюбодей, застал его у меня, ударил, убил и бросил на перекрестке. Когда же сбежался народ, — продолжала она, — два человека гнались за похитителем их козла; бывшие впереди, увидев их, подумали, что бегут преступники и, схватив, представили их в суд, как виноватых». Градоначальник спросил: «Как их имена, какого они рода и каковы из себя?» И, собрав о них все подробности, узнал дело в точности и освободил невинных. Их было пятеро: земледелец, мнимый прелюбодей и трое последних. Обоих же братьев и вместе с ними негодных женщин приказал отдать на съедение зверям.

После этого вывели и меня на середину суда. Хотя и сближала его со мной единоплеменность, однако же он стал осведомляться о деле по порядку, и пытался выспросить у меня, как было дело с овцами. Я рассказал правду, как все происходило. Он узнал меня по голосу и по имени, а пастуха приказал высечь для дознания истины, после чего освободил меня от обвинения, по прошествии без малого семидесяти дней. Знакомство же мое с градоначальником происходило оттого, что родители мои жили за городом с воспитавшими этого человека; да и я, временами, имел у него жительство.

В ту же ночь я увидел во сне прежнего мужа, и он сказал мне: «Возвратись в место свое, и покайся в неправде, убедившись, что есть Око над всем назирающее (наблюдающее)». И, сделав мне сильные угрозы, он удалился; с тех пор и доныне не видел я его.

И я впал в задумчивость, возвратился домой, много плакал, но не знаю, умилостивил ли Бога. Поэтому прошу всех потрудиться со мной в молитвах, так как язва моя неисцельна. Не надмеваюсь видениями, но тревожат меня нечестивые помыслы. И фараону являлся Ангел, возвестивший будущее, но пророчество не спасло его от изреченного над ним приговора. И Христос пророчествовавшим во имя Его говорит: не вем вас… делателие неправды (Лк. 13:27). Знаю, что подлинно видел я и изведал опытом, но беспокоит меня чрезмерная укоризна моя Богу. Ибо кто говорит, что все самослучайно, тот отрицает бытие Божества. Так рассуждал я, и не лгу, каялся, и не знаю, загладил ли свой грех; проповедовал о Боге, но неизвестно мне, принято ли это от меня; писал о Промысле, но не разумею, угодно ли это Богу (здесь оканчивается Слово в славянском переводе).

Вижу здания, — и заключаю о здателе (строителе); вижу мир, — и познаю Промысл; вижу, что корабль без кормчего тонет; видел, что дела человеческие ничем не оканчиваются, если Бог не управляет ими. Вижу город и различное устройство гражданских обществ, — и познаю, что все держится Божиим распоряжением. От пастыря зависит стадо, а от Бога — все, что возрастает на земле. В воле земледелателя отделение пшеницы от терний; в воле Божией благоразумие живущих на земле во взаимном их единении и единомыслии. В воле царя расположить полки воинов; в воле Божией — определенный устав для всего. На земле ничего нет невозглавленного, потому что начало всему Бог. Реки — от источников, а законы — от Божией премудрости. Земля приносит плоды; но, если нет дождя с неба, ничего не может произвести сама от себя. День заключает в себе существенность света, но для совершения своего имеет нужду в солнце. Так и добрые дела производятся людьми, но в совершение приводятся Богом. Солнце имеет в себе свет, но для собственного его упокоения нужно ему небо; подобно и благочестивые для восстановления своего имеют нужду в Боге. И свет — не без огня, и тьма — не без мрака, потому что все имеет взаимную нужду друг в друге; для одного необходимо другое.