Алексей Чертков - Очерки современной бурсы

Только теперь он понял, что подлинное удовлетворение человек получает, лишь живя одной жизнью с народом.

Однажды он получил письмо от Лиды. Оказывается, она слушала его выступление по радио, прочла несколько его статей и знала, что он порвал с религией. Лида поздравляла и желала ему счастья. Она не преминула напомнить свои слова, сказанные когда-то, что рано или поздно Андрей все же поймет, что заблуждался. Лида писала, что окончила институт, вышла замуж за моряка. У нее есть маленькая дочь, живут они во Владивостоке, где она работает учительницей, преподает литературу. Они счастливы. В заключение Лида просила писать ей, а если придется Андрею бывать в их краях, то зайти к ним. Она и муж будут рады видеть Андрея одного или с женой.

Андрей теперь действительно был женат. Вскоре после разрыва с религией он сделал предложение Любе, с которой сдружился за это время и которую полюбил. Это были крепкая любовь и дружба, основанные на общности интересов и целей.

Свой первый отпуск Андрей решил провести с Любой на родине. Ему хотелось познакомить родственников с женой, о которой они знали только по письмам Андрея.

— Как-то встретят нас твои родственники? — беспокоилась Люба. — Ты говорил, что они верующие. После отхода от церкви ты у них еще не был, да и меня они не знают.

— Думаю, что неплохо, хотя без «боя» не обойтись, — ответил Андрей.

Случилось так, как и предвидел Андрей. Действительно, родители его встретили молодоженов радушно и приветливо. Люба понравилась им. Но одного они не могли простить своему сыну — ухода из церкви и особенно выступлений против нее.

— Затем ты, сынок, идешь на это? — со слезами на глазах говорила мать. — Разве нельзя обойтись без выступлений? Кто тебя заставляет говорить против бога, кто тянет тебя за язык? Ну, разуверился, ушел из церкви, так молчи по крайней мере.

— Не могу я молчать, мама, — старался втолковать ей Андрей. — Пойми, когда я был в церкви, я проповедовал, меня слушали тысячи людей. Я же их обманывал. Могу ли я теперь не раскрыть им глаза, не сказать правды? Не заставляй меня идти против совести!

— Я и не заставляю, я прошу, — оправдывалась мать. — На нас теперь верующие люди пальцем показывают, здороваться перестали. «У них, — говорят, — сын антихрист!»

— И пусть себе чепуху говорят.

— А что ждет тебя там, — и мать подняла палец к небу, — на том свете?

— Мамочка, милая, да пойми же, что нет «того света», никаких вечных мук. Человек живет только один раз, здесь, на земле. И эту земную жизнь он должен сделать такой, чтобы и он сам и все люди были счастливы.

— Ты мне не рассказывай, есть и бог, и рай, и ад — все есть. Меня ты в этом не переубедишь!

— Сразу, может, и не удастся, а постепенно обращу тебя и папу в свою веру, — рассмеялся Андрей. — Не я, так сама жизнь это сделает, вспомни мои слова…

В один из дней Андрей предложил Любе поехать к Николаю.

— Интересно, каков он теперь. — сказал Андрей.

— Поехали, — согласилась Люба.

И вот они возле дома, где живет Николай. «Давненько я тут не был, — подумал Андрей. — Первый раз после ухода из церкви иду в поповский дом».

Постучались. За дверью раздались шаги. На пороге появился заспанный Николай. Андрей не сразу узнал его: отец дьякон растолстел, обрюзг, отрастил жиденькую бороденку.

Узнав Андрея, Николай смутился, не зная, как вести себя.

— Ну, заходите, коль пришли, — наконец сказал он.

Только Андрей с Любой успели переступить порог, как в передней появилась тоже располневшая Людмила.

— Прошу прощения, — сказала она. — В комнатах у нас беспорядок, туда нельзя.

Возникло неловкое молчание.

— Как вы живете? — спросил Андрей.

— Лучше всех, — ответила Людмила. — Живем не жалуемся. Слава богу, сыты, обуты, одеты…

— Я не об этом, — с досадой сказал Андреи. — Вижу, что живы. Все-таки столько лет не виделись, неужели нам и поговорить не о чем?

— Ты прав, — отрезал Николай. — Нам с тобой говорить больше не о чем!

— Почему?

— Ты подлец и предатель!

— Я никого не предавал!

— Церковь божию предал и продал!

— Пока я верил, я служил, и служил честно. Когда перестал верить, не таился, открыто об этом заявил.

— Сказки мне не рассказывай: верил — не верил. Человек не меняет своих убеждений.

— А ты сам верующий?

— Это мое личное дело. У нас в стране свобода совести, и никто не имеет права допытываться, верующий я или нет.

— Ты можешь не отвечать мне, но своей совести ты должен ответить.

— Она меня не мучает, а тебя, наверное, мучает, раз ты лезешь к честным людям в душу и не даешь им покоя. Разве это не насилие?

— В чем ты видишь насилие? В том, что мы говорим людям правду? Вы же в церквах произносите проповеди!

— Вы и так слишком много сделали. За последние годы у нас в соборе наполовину уменьшилось количество молящихся…

— А вместе с тем и ваши доходы, — продолжил его мысль Андрей. — Вот поэтому вы и злы на атеистов.

— А что же нам, по головке вас гладить прикажете? У нас вы почву из-под ног выбиваете, а мы вас благословлять должны?!

— Почва под вами и без того зыбкая. Вот-вот утонете.

— Как-нибудь на мой век хватит! — сказал дьякон.

— А дальше?

— А после нас хоть потоп!

— Ну и мораль!

— Это тебя не касается. Я тебя к себе не звал и больше не удерживаю.

— Ну что же, прощай.

За Любой и Андреем захлопнулась дверь.

Встреча с бывшим иподьяконом напомнила Андрею прежний мир, жалкий, уходящий в прошлое. И Андрей подумал, как жаль, что он не расстался с ним раньше.