Юрий Низовцев - Свобода, жизнь и сознание.

Из этих противоречивых высказываний все же можно понять: Толстой подходит к мысли о том, что любое ограниченное разумное существо не может в своем ограничении обладать свободой в действии, но освободившись от ограничений, может быть полностью свободным в своих стремлениях.

Эта идея вполне адекватна, если к ней добавить то, что свобода не нужна сама по себе, она лишь обеспечивает процесс развития, который не может быть полностью запрограммирован.

Именно на это Толстой указывает в следующем: «На низшей ступени сознания, когда человек сознает свою отдельность от Всего, сознает себя телесным существом, он испытывает наибольшую несвободу. Поднимаясь выше, он все более и более чувствует себя свободным. Признав же себя только одним из проявлений Бога, он чувствует себя вполне свободным».

Действительно, не сам человек, но его душа не одинока – она часть единого целого, но, обладая возможностями всего этого целого, она и автономна в своем развитии, в частности, через человека, давая тем самым вполне реальную жизнь во всех ее бесчисленных проявлениях целому. [41]

Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений в 90 томах. Москва. 1928 – 1958.

Бердяев Н. А.

Бердяев видит начало свободы до Бога, в бездне, в «Ничто».

Это его соображение исходит из акта творения. Но этот не так. Акта творения не было, поскольку бытие в своих бесчисленных превращениях существует, в нашем понимании времени, вечно в своих различных измерениях и вселенных. В нем нет идеального, бесплотного. Вне его также нет ничего, потому что в вечном образовании есть всё, но основным в нем является Высший разум как совокупность душ, пронизывающих все миры и дающих возможность Высшему разуму непрерывно развиваться, постигая себя и мир в его бесчисленных превращениях.

Это трудно понять человеку, поскольку он ограничен узкими рамками нашего «низшего» мира и его сознательная деятельность выражается в урезанном виде как деятельности тела под управлением души в ее состоянии, ограниченном телом.

Поэтому сознание человека способно только отделить мир наличного бытия от мира духовного, представляя последний в виде Бога, которого каждая конфессия, каждое религиозное направление понимает по-своему.

Представить, что Бог, точнее, как Высший разум, находится в каждом человеке во всей его полноте в неявном виде как душа, соединенная в едином поле со всем миром душ, образующем единство и целостность вместе с локальной разделенностью душ, религия не в состоянии, поскольку в основных своих конфессиях признает однократное сотворение мира всесильным существом.

Бердяев как человек религиозный и православный, хотя и с некоторыми колебаниями, также говорит о Боге-Отце, Боге-Сыне, Святом Духе, Святой Троице. Поэтому он не может допустить мысль о развитии внешне автономной души посредством человека, хотя, на самом деле, внутренне, душа есть неотделимая частица Высшего разума.

Поэтому Высший разум выражается в локализованной в человеке душе, которая проходит испытания мира собственными силами, накапливая опыт, знания, силу, впечатления, постигая постепенно в разных жизнях всё, присущее миру в его ипостасях. Эта локализация характерна временной оторванностью (время жизни человека) души от своего целого. Поэтому душа выражается в постепенно развивающемся сознании человека, сталкиваясь в человеческих жизнях со всеми особенностями «низшего», антагонистичного мира.

Сознание как внешнее выражение души бессмертно и может не торопиться в накоплении опыта. В нем содержится всё, что мы знаем как лучшее в нашем мире, но сознание не может развиваться без борьбы, познания мира и себя самой. И это находит отражение в том, что душа поначалу стремится в «низший», страдающий мир, в сопротивляющуюся каждому её движению в образе человека среду. Поэтому она непрерывно борется, страдает, радуется, строит, разрушает, ошибается. В общем, живет как смертный человек, не зная даже, что с ней будет после смерти человеческого тела, что само по себе есть трагедия, Однако смерть обессмысливает жизнь только при ее материалистическом понимании и делает краткую жизнь подвигом при ее понимании с точки зрения развития души. И, по большому счету, неважно, как в жизни действовал человек, насколько он был плох или хорош. Все содеянное им может быть исправлено в дальнейшем. Главное – это то, что он узнает все стороны жизни и последствия своих мыслей и действий.

В жизни человек все время преодолевает трудности бытия, созидает и разрушает, меняя мир и себя вместе с ним не как животные, действующие практически автоматически, а как сознательно действующее существо, ведомое вечно неудовлетворенным состоянием сознания, стремящегося к лучшему, новому, неизведанному и способного вместе с этим само проектировать новое. Это происходит потому, что в его сознании заложены и объединены как разрушающая, так и созидающая силы, точнее, состоянии, которые Бердяев, как многие мыслители до него, разделяет. Однако в человеке, из-за его двойственной природы, кроме душевного, всегда проявляется и животное начало, то есть те программы, которые необходимы для функционирования любого живого существа.

Но эти состояния нераздельны и существуют именно как состояния сознания. Нигде их больше нет и нигде они больше не нужны. А в жизни сознания в человеке без них не обойтись, потому, что созидание для человека невозможно без разрушения уже созданного им. И это совместное состояние сознания называется свободой. Оно не может быть сбалансированным, получая перевес то тут, то там, но старается не доводить мир до хаоса, хотя это и не всегда получается.

Так что в мире свободы в качестве господства над обстоятельствами не существует, есть лишь динамика развития сознания в сопротивляющейся среде, в чем и состоит свобода, точнее, что обеспечивает соответствующее состояния сознания человека. И никакого другого выбора у человека, кроме как непрестанного сокрушения одного порядка и создания нового порядка на всех этажах сложной системы цивилизации, нет. Воля при этом – всего лишь проводник планов сознания в вещном мире, а свобода выбора есть иллюзия, квазисвобода, не несущая в себе позитивного заряда, так как свободу не выбирают, она всегда внутри каждого человека вместе с его сознанием и она растет только вместе с ростом его сознания.

Мирового зла в виде иррациональной свободы, так же как и его источника в виде «Ничто», о которых говорит Бердяев, нет и быть не может, поскольку есть только процесс развития высших образований сущего – душ – в сопротивляющемся мире. Он требует наличия и процесса созидания и процесса разрушения. Наше измерение является низшим именно потому, что в нем, начиная с микромира, непрерывно происходят процессы столкновения частиц с их аннигиляцией и возникновением иных частиц. Аналогичные процессы идут на всех его уровнях, что и требуется для развития первоначальным душам. Душа в человеке не является самостоятельной сущностью, поскольку ее основа ею же заблокирована. Поэтому она проявляется ограниченно – в виде человеческого сознания, к которому примешивается много природного, животного, но эта, своего рода, смесь создает новое существо – человека, со всеми его недостатками, вытекающими из несовершенства данного измерения. Однако в человеке душе предоставляется возможность пройти все ступени этого мира, познать все его стороны.

Таким образом, антагонизм нашего мира необходим для развития души как необходимы свет и тьма, иначе непонятно было бы, что такое свет и что такое тьма. Душа должна погружаться в борьбу между ними, то затемняясь, то высветляясь.

Людям это непонятно и потому они представляют одно злом, а другое добром. По сути же – это процесс разрушения и созидания, который протекает через сознание, обогащая его.

Животное начало в человеке не знает ни хорошего, ни плохого. Оно просто участвует в борьбе за существование, за выживание и, когда это начало в человеке пересиливает, то он может уничтожать конкурентов ради себя, продолжения своего рода, ради существования своего сообщества. Это, кстати, происходит каждый день и в нашем демократическом, капиталистическом обществе.

Подобные низшие намерения, страсти, поступки обусловлены животным началом человека и их нельзя относить к произволу и нельзя квалифицировать как сознательное, целеустремленное зло, изначально заложенное в его сознании.

С другой стороны, осознанные поступки человека, приводящие часто его самого и его окружение к катастрофическим результатам, имеют основание в благих, как ему представляется, намерениях.

В предельном варианте, он может пожелать насильно облагодетельствовать весь мир, принеся ему как бы настоящее счастье и процветание, что свойственно революционерам. Они ради этого готовы, как однажды выразился Мао-Цзе-Дун, погубить если и не весь мир, то его большую часть.