Дмитрий Щедровицкий - Беседы о Книге Иова

Другое изображение нечестивого содержится в следующих словах Вилдада:

... Упование его подсечено, и уверенность его – дом паука.

Обопрется о дом свой – и не устоит; ухватится за него – и не удержится. (Иов. 8, 14-15)

В Библии вера в Бога, исполнение Его заповедей неоднократно уподобляются камню, на котором человек возводит свой дом. Вспомним, например, слова Иисуса:

... Всякого, кто слушает слова мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне... (Матф. 7, 24)

При потоках и бурях устоит дом, основанный на каменном фундаменте. Здесь, у Вилдада, мы находим сходный образ: дом, построенный на камне, т. е. основанный на учении Божьем, на верности Ему, противопоставляется «дому паука». А что такое «дом паука»? Это паутина; стоит пальцем шевельнуть – она порвется, и паук упадет: «Обопрется о дом свой – и не устоит; ухватится за него – и не удержится». Но сам паук не рвет паутину, для него она достаточно прочна, разрушают ее посторонние силы. Так и тот, кто не основал свою физическую жизнь на метафизической реальности Божественного Присутствия, как бы висит, подобно пауку, между небом и землей, не имея никакой опоры, потому что всё держится милостью Божьей; а отрицая эту милость, человек подсекает основы собственного бытия. И извне приходит к нему наказание, «разрывающее» его жизненные надежды, которые сравниваются с паутиной.

Имеется и еще один образ, который использует Вилдад для описания отступника от Бога:

Зеленеет он пред солнцем, за сад простираются ветви его;

В кучу камней вплетаются корни его, между камнями врезываются.

Но когда вырвут его с места его, оно откажется от него: «Я не видало тебя!» (Иов. 8, 16-18)

Здесь «место» человека в мире (т. е. и пространственно-временные координаты, и все обстоятельства жизни, включая социальное окружение) одушевляется, олицетворяется, «умеет говорить». Место, из которого человек вырван и выкинут Богом, как бы отказывается от того, кто в нем ранее присутствовал, и заявляет: «Я не видало тебя!» Человек недостоин пребывать в мире, если он не воздает хвалу Тому, Кто его в этот мир поместил. А кто же замещает исторгнутого? —

... Из земли вырастают другие. (Иов. 8, 19)

Нечестивец подобен растению, вырванному Богом и вышвырнутому Им как сорняк, потому что оказался духовно бесплодным; он заменяется «другими», которые, может быть, принесут ожидаемый духовный плод в свое время и будут верны Садовнику, их насадившему.

Таким образом, у Вилдада человек нечестивый уподобляется то тростнику и камышу, лишенным влаги; то пауку, который «ни на чем» строит свой дом; то растению, выдернутому из земли.

Вернемся к уже прочитанным стихам:

... Когда же положите вы конец таким речам? обдумайте, и потом будем говорить.

Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? (Иов. 18, 2-3)

Теперь попробуем «вопросить» древнего мыслителя об источнике самого нечестия. Что же именно, с его точки зрения, должен предпринять человек, чтобы не упасть со своей человеческой высоты и не превратиться в животное: в этой жизни – образно, а в грядущей – буквально?

«Обдумайте.» – говорит Синодальный перевод. В древнееврейском же тексте стоит 1???? <тави?ну> – «уразумейте», «поймите». Что-то человек должен уразуметь, чтобы не уподобиться животному. О чем идет речь? О том, чтобы исследовать что-то собственным разумом, познать причины бытия? Из сказанного выше вытекает, что нет: в контексте учения Вилдада говорится о традиции, и только о ней. «Уразумейте...» – что? – очевидно, именно традицию, предание предков. И если вы будете этому преемственно передаваемому учению верны, тогда станете непоколебимы и займете подобающее вам человеческое место под солнцем. Значит, действие по глаголу «уразумейте» противопоставляется в контексте учения Вилдада поведению «не познавшего Бога» (Иов. 18, 21), т. е. не пожелавшего Его познать.

И нечестивцев за их отказ «познать Бога» (ср. приводимые пророками речи таких людей: «... устраните от глаз наших Святого Израилева» – Ис. 30, 11; «Мы сами себе господа; мы уже не придем к Тебе» – Иер. 2, 31) постигают страшные кары, которые, пожалуй, у Вилдада, по сравнению с другими друзьями Иова, описаны наиболее картинно. Начинается наказание нечестивца, делающего себя недостойным человеческого звания, с внутренних терзаний его души:

О ты/, раздирающий душу твою в гневе твоем!... (Иов. 18, 4)

Беззаконник вечно недоволен своим положением, потому что только праведник спокоен, мирен, а человек неправедный, отходящий от истины, гневается, сетует на всё, совершающееся вокруг. Здесь, конечно, содержится прямой намек на положение Иова: Иов всё время жалуется, Иов стенает, Иов требует чего-то. А если бы ты, мол, Иов, был праведен, как бы подчеркивает Вилдад, то и сейчас был бы спокоен и мирен несмотря ни на что.

Однако резкими, жестокими словами, подобно Елифазу, Вилдад Иова не обличает. Он не говорит, что Иов у кого-то что-то похитил, оставил сироту и вдову без суда, убил кого-либо и прочее; таких обвинений у Вилдада нет. Тем не менее намеки на греховность Иова в его речи всё же присутствуют:

О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле и скале сдвинуться с места своего? (Иов. 18, 4)

Но разве Иов хотел, чтобы земля опустела, а скалы сдвинулись с места? Нет, он просит только, чтобы Господь ему явил истинную причину страданий, показал те пути управления миром, на которых чистого, совершенного праведника постигло столь страшное наказание. Значит, слова Вилдада обращены в действительности вовсе не к Иову, а к тем, кто желает опустошения земли, ко всем подлинным нечестивцам. «Неужели для тебя опустеть земле...»? Чтобы лучше понять эти слова, вдумаемся: когда именно человек наиболее глубоко погружается в животное состояние? Очевидно, тогда, когда животное начало в нем начинает превалировать над духовным, подавлять его и утверждать над ним свою полную власть. И тогда человек становится абсолютным, полным эгоистом.

Всё, что мы знаем о праведниках, святых, пророках и апостолах, говорит об их чистейшем альтруизме. Они умирали, отдавая свою жизнь за других, они жили ради других, они любили ближних совершенно бескорыстной любовью. Противоположность этому – состояние нечестивца: он думает только о себе. Предел же нечестия обозначен пророком Исаией в таких словах:

Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле. (Ис. 5, 8)

И еще более ярко о подобном состоянии сказал за много столетий до Исаии Вилдад: «Неужели для тебя опустеть земле.»? То есть имеется в виду такой нечестивец, который всю землю готов опустошить – лишь бы улучшить свое положение. И вот какое воздаяние постигает его:

... Свет у беззаконного потухнет, и не останется искры от огня его. (Иов. 18, 5)

О каком свете здесь говорится? Если исходить из контекста всего учения Вилдада, несомненно – о свете традиции, предания, распространяющемся со времен первых людей, Адама и Евы, и светящем всем поколениям людей. Но этот свет «гаснет» для тех, кто отходит от основ учения, от основ нравственности. Такие люди лишаются света – от него «не остается искры». Пока хоть искра святого предания теплится в сознании человека, в его семейных традициях, в сердцах его детей – еще остается надежда, что из нее разгорится духовное пламя. Но когда искра традиции гаснет, а никакого иного источника света нет (потому что Вилдад отрицает прямое откровение свыше), когда человек навсегда поворачивается спиной к святым преданиям отцов, то надежды уже не остается. И тогда свыше ниспосылаются кары, сменяющие друг друга со страшной последовательностью:

... И не останется искры от огня его.

Померкнет свет в шатре его, и светильник его угаснет над ним. (Иов. 18, 5-6)

Какой же свет «померкнет»? Сначала, как мы видели, потухает еще теплившийся огонь в очаге предания, традиции; теперь же меркнет свет рационального познания, и человек, будучи лишен его, заблуждается разумом; меркнет свет интуиции, который часто спасает, выводит из страшных ситуаций, – а без него человек попадает во всевозможные беды; и, наконец, меркнет свет внешнего благополучия, сияние которого составляет радость жизни; и когда свет всех этих видов гаснет, человека обступает полная тьма (а в библейской метафорике тьма – это и страдание, и страх, и безнадежность).

Сократятся шаги могущества его, и низложит его собственный замысел его... (Иов. 18, 7)

Действительно, нечестивец считает самого себя потенциально очень могущественным, поскольку видит в себе источник собственной силы. Это и есть корень его нечестия – отрицание того факта, что Владыкой всех сил является Бог. В Торе есть такое предупреждение:

... И чтобы ты не сказал в сердце твоем: «Моя сила и крепость руки моей приобрели мне богатство сие»,