Дмитрий Щедровицкий - Беседы о Книге Иова

Как же, с точки зрения эмоционального восприятия, относились древние мыслители-«праэпикурейцы» к Богу? Если интеллектуально они отрицали Его вмешательство в бытие мира, то относились ли они к Нему с каким-либо сердечным чувством, были ли их души хоть в какой-то степени повернуты, обращены к Нему? —

Они говорили Богу: отойди от нас! и что сделает им Вседержитель? (Иов. 22, 17)

Выходит, они, несмотря на то, что умом склонялись к мнению о невмешательстве Бога в события мира и их собственной жизни, душой всё же чувствовали, что это совсем не так. Они ощущали, что Он присутствует повсюду, наполняет всё – и противились Ему. «Они говорили Богу: отойди от нас!..» Если человек убежден, что Бог не вмешивается в его дела и не присутствует в этом мире, зачем же обращаться ко Всевышнему с такими резкими и дерзкими словами? «Отойди!» – но ведь Его якобы и так здесь нет! Но человек – существо не единое, а, как утверждает гностический апокриф «Евангелие от Филиппа», «разорванное в своей основе». Душа мыслит одним образом, сердце – другим, ум – третьим; и, отрицая вмешательство Всевышнего в дела своей жизни, человек тем не менее чувствует Его присутствие. И какой-то частью своей души – ощущающей на себе взгляд Бога, но противящейся – нечестивец говорит Богу: «Отойди от меня!».

Итак, древние философы-деисты восклицали: «Отойди от нас! и что сделает им Вседержитель?» Здесь мы встречаем библейский оборот речи, в котором обращение во втором лице («отойди») тотчас сменяется указанием на третье лицо («что [Он] сделает»). Тут подразумевается связка: «™Я как бы говорили: мол, что сделает им Вседержитель?» Из этих слов следует, что сторонники описанного учения были уверены в «бессилии» Бога вмешаться в их жизнь.

А Он наполнял дома их добром. Но совет нечестивых будь далек от меня!

Видели праведники – и радовались, и непорочный смеялся им: Враг наш истреблен, а оставшееся после них пожрал огонь. (Иов. 22, 18-20)

Тут уже в проповеди Елифаза речь идет о других древних катастрофах – может быть, о сокрушении Содома и Гоморры или иных виновных пред Богом городов, потому что если прежде сказано об уничтожении нечестиво мысливших водой, то теперь уже – огнем. И снова, согласно Елифазу, Дух Божий, гармонично устрояющий мир, как только встречается с попытками человека покуситься на установленный свыше миропорядок, Сам становится разрушительным по отношению к такому человеку, повергая его, согрешившего, во прах.

По сравнению с воззрениями описанных здесь мыслителей-нечестивцев, устранявших Бога из собственной жизни (а мы понимаем, что вместе с тем они отрицали и всякий нравственный закон: ведь ему основа и гарантия – Бог), учение Елифаза прекрасно. Он утверждает, что Бог – Творец всего сущего, что Он – Промыслитель, что Его провидение руководит всеми существами, что благодаря своей нравственной, полной веры жизни человек получает награду – и всё это есть истина. Если положить на одну чашу весов мировоззрение древних беззаконников, а на другую – философскую систему Елифаза, то, конечно, она сразу перевесит. Но если на одну чашу тех же весов положить мировоззрение Иова, а на другой – оставить систему Елифаза, то вторая окажется легче легкого. Потому что по сравнению с новым, высшим, путем Иова – путем преданности Богу несмотря на страдания, несмотря на «несправедливость» и вопреки всем видимым знакам Божьего неблаговоления, – учение Елифаза, ищущего, можно сказать, корысть от своей праведности, не выдерживает испытания на прочность.

Казалось бы, всё понимает Елифаз, у него всё законченно, всё согласованно. Но Иов, который, очевидно, не первый раз беседует с Елифазом и знает его точку зрения, отвечает на утверждения своего друга совершенно неожиданным образом. Иов полностью открыт воле Божьей, у него нет законченной системы мировоззрения, нет и желания вместить непознанное в заведомо известное – желания, столь присущего Елифазу, и поэтому Иов настаивает на непостижимости не только Бога, но и Его путей, Его творения и Его промысла. Что же отвечает Иов на слова Елифаза? —

Выслушайте же рассуждения мои и вникните в возражение уст моих.

Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь? (Иов. 13, 6-7)

– т. е. разве дано вам право укладывать непонятое, непознанное вами в прокрустово ложе собственных построений и пытаться всесторонне объяснить то, что исследовать человеческими силами невозможно?

Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманете ли Его, как обманывают человека?

Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите. (Иов. 13, 9-10)

Высказав эту угрозу, Иов далее произносит слова, которые призваны встревожить Елифаза:

Неужели величие Его не устрашает вас, и страх Его не нападает на вас? (Иов. 13, 11)

Убоявшись всеведения и всемогущества Творца, Елифаз должен был бы как в душе, так и в своей теории оставить место для непознанного и непонятного, а не стараться объяснить всё. Но сама попытка всё объяснить, всё доказать и изложить другим подводит Елифаза к следующему шагу. Он, якобы осмыслив всё в мироздании, принимает также и муки Иова за нечто заурядное и объясняет их, со своей точки зрения, очень просто: нечестивостью самого Иова. И такой вывод с необходимостью следует из самой концепции воздаяния, которую формулирует Елифаз и которая не терпит никаких возражений и поправок. Напомним его слова:

Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его... (Иов. 4, 8)

Мы уже говорили, что воздаяние Елифаз уподобляет результатам труда земледельца: что человек посеет, то и пожнет. Если он «орал», т. е. вспахивал, нечестие и сеял грех, то он и пожинает соответствующие плоды. А следовательно, верно, по его мнению, и обратное: если человека постигли тяжкие мучения, то они суть плоды его злых дел.

И Елифаз готов полностью принять этот безусловно нравственный мир, сулящий столь прямолинейное воздаяние со стороны Творца. Но зададим такой вопрос: а что получится, если убрать воздаяние из системы Елифаза? Восхвалит ли он Бога? Согласится ли вообще с существованием мироздания, если из него изъять ту самую абсолютную и быстро проявляющуюся справедливость, в существовании которой он уверен и на которой так настаивает?

Иов же, в отличие от Елифаза, как мы сказали, готов принять мир и без справедливости. Он может согласиться с величием Бога, Который справедливости не проявляет или ее скрывает. И он готов развивать свою теодицею (оправдание Бога) и зоедицею (оправдание жизни) несмотря на то, что рухнули основы его прежнего мировоззрения. Мы видим, что Иов не просит о смягчении своих страданий, не молит избавить его, проявить к нему милосердие свыше в ответ на любовь, которой он пылает к Богу. Потому он и спрашивает своих друзей:

Говорил ли я: дайте мне, или от достатка вашего заплатите за меня... (Иов. 6, 22)

– т. е. обращался ли я к вам с просьбой чем-то мне помочь? —

... И избавьте меня от руки врага, и от руки мучителей выкупите меня? (Иов. 6, 23)

Иов и об этом никого не просит. А кто враги его? Враги его – смерть, унесшая детей; страшные страдания, болезни, скорби, которыми он объят; насмешки и издевательства всех окружающих, которые считают его неисправимым грешником. А он ведь не просит никого – подчеркнем, даже Самого Бога! – избавить его от руки мучителей и врагов; но вот о чем он действительно просит:

Научите меня – и я замолчу; укажите, в чем я погрешил. (Иов. 6, 24)

Он просит только об одном: восстановить правду, показать ему, в чем он виноват, и объяснить ему, как может Бог всесовершенный, всемогущий, сотворивший столь прекрасный и гармоничный мир, быть лишенным того атрибута, о котором Иов вопрошает, – атрибута справедливости. Как может воздать Он совершенному праведнику адскими муками?

Елифаз, построив в своем «премудром» самомнении столь законченную систему осмысления бытия, принадлежит, как уже говорилось, к тем, кто служит Богу из корысти. В чем же явная корысть, извлекаемая из служения, согласно Елифазу? —

... Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его же руки врачуют.

В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло.

Во время голода избавит тебя от смерти, и на войне – от руки меча. (Иов. 5, 18-20)

Да, говорит Елифаз, следует служить Создателю, хотя Он и наказывает, хотя Он – грозный взыскующий Судия; но ведь зато Он же и перевязывает раны, Он же и исцеляет. И стоит претерпеть Его наказание, чтобы исправиться, – но не ради любви к Богу, а именно потому, что после этого ты будешь одарен всевозможными благами: Он и от голода избавит, и на войне спасет от меча, и тебя вообще не коснется никакое зло.

И увидишь, что семя твое многочисленно и отрасли твои, как трава на земле. (Иов. 5, 25)

Значит, и в потомстве своем будет благословен тот, кто перенес ниспосланное наказание, смирился и исправил свои пути.