Лео Яковлев - Суфии: Восхождение к истине

Ходжа Насреддин хорошо понимал, что судьба и случай никогда не приходят на помощь тому, кто заменяет дело жалобами и призывами. Дорогу осилит идущий; пусть в пути ослабнут и подогнутся его ноги — он должен ползти на руках и коленях и тогда обязательно ночью вдали увидит он яркое пламя костров и, приблизившись, увидит купеческий караван, остановившийся на отдых, и караван этот непременно окажется попутным, и найдётся свободный верблюд, на котором путник доедет туда, куда нужно… Сидящий же на дороге и предающийся отчаянию — сколько бы не плакал он и не жаловался — не возбудит сочувствия в бездушных камнях; он умрёт от жажды в пустыне, труп его станет добычей смрадных гиен, кости его занесёт горячий песок. Сколько людей умерли преждевременно, и только потому, что недостаточно сильно хотели жить! Такую смерть Ходжа Насреддин считал позорной для человека. [1, стр.177].

Ходжа Насреддин в недавней, счастливой для него битве, он был спасён от первого удара только силой своего доверия — золотым щитом благородных. Как не вспомнить по этому поводу чистейшего в мыслях Фариса-ибн-Хаттаба из Герата, который сказал: “Малого не хватает людям на земле, чтобы достичь благоденствия, — доверия душ друг к другу, но эта наука не доступна для низменных душ, закон которых — своекорыстие”. [1, стр.320-321].

Как благородные рыцари древних сказаний, ходившие в горы на смертный бой с двенадцатиглавым драконом, пришёл в горы и Ходжа Насреддин, только дракон имел на этот раз человеческое обличье, а под витязем вместо могучего коня Тулпара был маленький пузатый ишак. Но тот, кто способен своим умственным взором проникать в глубину явлений, не усмехнётся пренебрежительно и не отложит в сторону этой книги: он понимает, что, в каком бы внешнем виде ни столкнулись добро и зло, их битва всегда преисполнена великого смысла, направляющего судьбы мира. Вот что сказал по этому поводу чистейший помыслами и проникновеннейший Ибн-Хаким: “Нет ни одного злого дела и нет ни одного доброго, которое не отразилось бы на последующих поколениях, независимо от того, когда и где оно совершено — во дворце или хижине, на севере или на юге — и были тому делу очевидцы или нет; точно также во зле и в добре не бывает ничтожных, малозначащих дел, ибо из совокупности малых причин возникают великие следствия.“ [1, стр.355-356].

Трудность на духовном пути — это всегда то, что приходит из нас самих. Человек не любит быть учеником, он любит быть учителем. Если бы только человек знал, что величие и совершенство великих, приходивших время от времени в этот мир, заключалось в их бытии учениками, а не в учительстве! Чем более велик учитель, тем лучшим учеником он был. Он учился у каждого: у великих и ничтожных, мудрых и глупцов, старых и молодых. Он учился у их жизней и изучал человеческую природу во всех её аспектах. Человек, обучаясь ступать по духовному пути, должен стать подобен пустой чаше, для того, чтобы вино музыки и гармонии могло быть налито в его сердце. [2, стр.189].

Духовное достижение — это не та вещь, которую можно представить перед другими как шоу, чтобы доказать её реальность. [2, стр.272].

Суфии носили простую шерстяную одежду в знак презрения к роскоши. Пророк Мухаммад когда-то сказал:

“Не носи шёлка и парчи, не пей из золотых и серебряных кубков и не ешь из золотых и серебряных чаш, ибо они для других в этой жизни, а для нас — в следующей”. [3, стр.112].

В город, где жил Ходжа Насреддин, назначили нового правителя. Этот правитель был обжорой и не думал ни о чём, кроме еды. В первый же день он созвал всех почтенных горожан и поручил им составить список всех блюд, какие они знают.

Ходжа подумал и наконец придумал новое кушанье. Через два дня правитель позвал его к себе и спросил:

— Ну, что ты скажешь?

— Слава правителю! — ответил Насреддин. — Я придумал для тебя совсем новое кушанье.

— Какое? — спросил правитель.

— Нужно макать чеснок в мёд и есть, — сказал Насреддин.

Правитель приказал повару приготовить к ужину это блюдо. Вечером его подали.

Едва правитель съел несколько кусочков, как его тут же стошнило. Разъярившись, он приказал вызвать к себе Ходжу Насреддина.

— Приказываю тебе съесть всё твоё кушанье.

Ходже делать было нечего, и он стал есть это блюдо.

— Ну, очень вкусно? — спросил правитель. — Что озираешься по сторонам? Ты же сам придумал это блюдо.

— Правда, придумал я сам, — ответил Насреддин. — Но это была теория, на практике же я не применял. Теперь вижу, что в моём изобретении практика теории не соответствует. [4, стр.67-68].

Однажды некий человек пришёл к Ходже Нареддину и сказал:

— Ходжа, на нашей улице есть собака, которая не даёт мне жить. Я так боюсь её, что не могу выходить из дому. Я слышал, что есть такая молитва на арабском языке, прочтёшь её — у собаки закрывается пасть, и укусить человека она уже не сможет. Прошу тебя, научи меня этой молитве.

— Лучше носи всегда с собой палку. Я не верю, что собака с вашей улицы знает арабский язык. [4, стр.103].

Много ли одержано побед без духовной борьбы и терпения?

Претерпевать ради чаши Божественного Знания не тягостно; будь терпелив, ибо терпение — ключ к радости. Руми [5, стр.6].

Надёжнейшее место, чтобы укрыть золотые сокровища, — какой-нибудь безлюдный потаённый уголок.

Зачем ты стал бы прятать клад на самом виду?

И потому сказано: “Радость скрыта под скорбью”. Руми [5, стр.6].

Я поражаюсь тем искателя чистоты, которые, когда настанет время полировки, жалуются на грубое обращение.

Любовь — как судебный иск: испытать суровое обращение — это доказательство.

Если доказательств нет — иск проигран.

Не предавайся скорби, когда Судья потребует доказательств; поцелуй змею, чтобы обрести сокровище.

Это жестокость не по отношению к тебе, сынок, а по отношению зловредных качеств внутри тебя.

Когда выбивают ковёр, удары направляют не на ковёр, а на пыль в нём. Руми [5, стр.20].

Если тащишь тяжёлый мешок, не забудь в него заглянуть и убедиться, что внутри — горькое или сладкое.

Если оно стоит того, чтобы нести с собой, неси, а иначе — вытряхни мешок и освободись от бесплодных усилий и бесчестия.

Клади в свой мешок только то, что достойно быть вручённым праведному владыке. Руми [5, стр.31].

Увидев человека, пахавшего землю, глупец, не в силах сдержаться, вскричал: “Зачем ты портишь эту землю?”

“Глупец, — сказал человек, — оставь меня в покое; попытайся увидеть различие между уходом за почвой и её разрушением. Как же эта почва станет розовым садом, если она не потревожена и не возделана?” Руми [5, стр.34].

Ученик подобен новой луне, в действительности не отличающейся от луны полной: её кажущееся несовершенство —

признак постепенного увеличения.

Ночь за ночью молодая луна даёт уроки постепенности.

Она говорит взвешенно: “О торопливый, только шаг за шагом можно взойти на крышу”.

Умелый повар держит котёл на медленном огне; жаркое, приготовленное в безумной спешке, никому не нужно. Руми [5, стр.64].

Однажды ночью человек взывал: “Аллах! Аллах!”

Сладость на его губах всё возрастала от восхвалений, пока какой-то циник не сказал: “Ну, как? Я слышал твои

призывы, а ответ ты получил хотя бы раз?”

Человеку нечего было на это сказать. Он перестал молиться и погрузился в беспокойный сон.

Ему приснилось, что он видит Хызра, наставника душ, среди густой зелёной листвы.

“Почему ты прекратил восхваления?”

“Потому что я ни разу не слышал ответа”.

“Эта устремлённость, которую ты проявляешь, и есть ответное послание”. Руми [5, стр.129].

Пока в вас нет знания, следует иметь веру: вы должны доверять. [6, стр.24].

О, странник пустыни! Боюсь, ты никогда не достигнешь Каабы, ибо тот путь, по которому ты следуешь, ведёт в Туркестан. Саади [6, стр.33].

Кого Бог любит, тому посылает страдания. Байазид [6, стр.33].

Мы принимаем посвящение, и все хотим достичь высочайшего духовного уровня. Мы упрашиваем Учителя испытать нас, чтобы показать, какие мы замечательные люди, какие мы выдающиеся суфии. Но всегда мы навязываем свои собственные условия, поэтому в первый же раз, когда нас подвергают настоящему испытанию, мы начинаем скулить, и жаловаться, и пытаемся убежать, как маленькие дети. [6, стр.56].

Обычно думают, что духовная концепция должна быть сперва в какой-то степени понята, прежде чем начинять применять её в жизни. К примеру, если я не знаю значения и важности зэкра (поминания), то как я могу применять его на практике? Подход господина Кобари был иным: понимание придёт позже, после того, как дервиш начнёт выполнять свои обязанности. Для него духовная жизнь была жизнью самоотверженных поступков, а понимание этих поступков и их значения приходило только после полного погружения в них. Помню, однажды он сказал: “По-настоящему понять боль можно, только почувствовав, пережив её. А изучение различных теоретических рассуждений о боли, хотя и интересно, однако не даёт возможности до конца понять, что это такое”. [6, стр.85].