Сбоник - Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

Итак, ты убежден и знаешь, что задачей глав священства является содействие в росте тех, кто приближается[1530], и очищение тех, кто очистился[1531]. Ибо не может быть единения без того, кто освящает и очищает[1532], убеляет и соединяет. Ум же, после того как он очищается и возносится, также приобретает то, что получает, и очищает[1533]. Тогда божественный глава священников из глав первого священства подвигается к тому, чтобы сделать ум причастником его совершенной цельности, так чтобы тот мог освящать и очищать те сущности, которые соединяются с ним. А божественный ум также приближается и преклоняет голову, таинственно и божественно, перед тем святым и славным возложением рук. Ибо в этой первой области[1534] над твердью божественный ум получает также первое причастие, после того как он оказывается достоин того славного возложения рук[1535]. Тогда он укрепляется, чудесно и божественно, и созывает тех ангелов в славной и божественной тайне, чтобы совершить с ними еще одно таинство причастия. И он раздает им живую и святую Евхаристию[1536]. Отныне ум — уже не получающий от них, но дающим им — после того, как он получает от них то божественное возложение рук. О значении же этого Хлеба мы собираемся сказать в другом повествовании[1537].

Таким образом исполняет божественный ум все это в том месте, которое над твердью. Тогда он отправляется в веселии, «радуясь в совершенстве [перед тем, как] пробежать путь свой»[1538]. И прощается с ними целованием святым, они же сопровождают его, возвышенно и божественно, вплоть до другой обители, которая над ними.

Когда ум достигает ее, то он видит чистое и яркое сияние, а также чистый и божественный свет. И он приходит в чрезвычайное изумление от силы славного света второй обители, получая, возможно, точно такое же видение ее[1539]. Встречает же [его] второй порядок ангелов, которые освящают в месте том, и они возливают на него от удивительных излучений их благости. Возможно, что некоторые из них даже совершают преклонение перед ним. И он получает там точно такую же Евхаристию. Вверяя [им] полностью свой разум[1540], он приобретает от них видение тайн[1541] посредством того духовного Хлеба. И поскольку чин [ума] вознесен и его умная природа[1542] прославлена[1543], те, кто встречают его, видимо, понимают его величие. Он же прощается с ними в любви при помощи целования, и тогда он божественно восходит и торжественно поднимается, чтобы вознестись к тому Благу, к которому стремится.

О множественности обителей легко нам научить от Господа, Который говорит: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин. 14, 2). О превосходстве же у них одной от другой узнает [только] ум видящий[1544]. Ибо благой Податель жизни Бог славно и превосходно сделал превосходящий и славный свет каждой обители большим, чем у других[1545]. И когда ум попадает в одну из обителей, то славный вид красоты света из той обители, изливающийся на него, поднимает в нем некое горячее желание, так что ему не [достаточно] пребывать в любви[1546] к ней, но он очень много трудится в великом рвении к тому, чтобы приблизиться к ней и быть с ней.

Глава девятнадцатая. Об одеяниях[1547] различения

Тогда, когда ум проходит множество небес[1548], он возвышенно и божественно встречает также то место, которое называется [местом] различения[1549]. Яркость этого места больше, чем та, что исходит, славно и божественно, из всех других мест. О том же месте мы скажем, что оно — некая граница[1550], разделяющая и ограничивающая тот мир, который над нашим миром. И когда ум приходит туда, он встречает там некий приятный и умиротворяющий покой[1551], так что он сразу забывает свои заботы и все свои труды и наслаждается божественно и священно наслаждающим и радостным наслаждением. И вероятно, он даже проводит некоторое время в этом месте различения. Потом же он начинает с усердием и мужеством проходить путь его обители. И тогда он возносится, славно и возвышенно, чтобы пройти через небеса, которые перед ним, ибо он познает посредством мистического знания[1552], что ему приготовлен путь к Господу.

Глава двадцатая. Созерцание Креста[1553]

Тогда божественный ум входит в то место, о страданиях в котором я не способен рассказать. И стража, которая служит в том святом месте, подвигается к тому, чтобы выйти к нему и поклониться. Когда же он видит их, то благая природа, которая есть в нем[1554], понимает чудесно и божественно то страдание, которое уготовано ему, так что он говорит: «Теперь я приготовлен к страданиям, и боль моя всегда предо мною»[1555]. И как если бы его расспрашивали те ангелы, которые служат в том святом месте: «Для чего ты приготовился к страданию?» — он говорит: «Чтобы очиститься от грехов».

Тогда он видит божественно те чудесные, божественные и таинственные кресты[1556] изумления. После чего он спрашивает: «Для чего они?» И [ангелы] отвечают ему: «Они — ради тебя». И когда он видит их, то испытывает волнение и скорбь. Тогда он подходит к главе священников, которые в том месте, и учится у него таинственно и свято видениям того, что должно совершиться.

Глава двадцать первая. Об исполнении Креста

Итак, приступи — мы объясним таинственно и божественно видение распятия. И скажем, что надлежит тем, кто был божественно сделан совершенным и возвышенно освящен, во всем приобретать образ Христа и быть подобным Ему. Тогда же [мы исполняем это], когда научаемся у апостола, который говорит нам: «Выйдем к Нему за город, взяв на себя Его позор» (Евр. 13, 13). Послушаем и Самого Христа, Который говорит: «Если человек хочет быть[1557] Моим учеником, пусть отвергнет себя самого, возьмет свой крест и идет за Мной»[1558]. А богатому Он говорит: «Если хочешь быть совершенным, возьми твой крест и иди за Мной»[1559]. И мы видим, что Сам Христос посредством Креста страданий оставил человеческое существование[1560]. И Симону Он называет видение Креста «славой»[1561]. Когда Он говорит: «Вскоре прославится Сын Человеческий»[1562], — то называет Крест «славой», а поношение — «честью». Поэтому подобает тем божественным умам, которые хотят быть такими, как Христос, во всем быть подобными Ему, во всем стать такими, как Он. А иначе как прийти им к полноте? Сам Господь наш считал исполнение Его заповедей любовью к Нему[1563], ибо если мы любим Господа, то храним Его заповеди[1564]. Пусть же не минует тебя, о мой сын, видение сынов Заведея[1565], когда их мать просила Его, «чтобы эти мои два сына сели один по правую руку от Тебя, а второй — по левую». Он же отвечал ей и им полно: «Можете ли пить чашу, которую предстоит пить Мне?»[1566] Говорил ли Он [только] о кресте человеческом? Но этого сыны Заведея не вынесли[1567], а ко многим из тех, кто любил Его, это страдание не пришло. И тогда для нас очевидно, что Он говорил об этом умопостигаемом кресте, который божественные умы получают, то есть исполняют. Ибо они не могут быть божественно сделаны совершенными и таинственно быть освященными, если не придут к этому Кресту страданий и не претерпят его. О тебе же, о мой сын, я знаю, что ты достиг, божественно и возвышенно, даже того места, о котором я рассказываю. А говоря по истине — ты прошел даже далее его. И я знаю, что тебе открылись все видения, которые в этом святом месте.

Подобает, далее, также умертвить того ветхого человека[1568], которого Христос умертвил на Кресте. Пусть никто не ошибается, думая, что он [ветхий человек] может быть убит без Креста. Ибо апостол говорит о Христе: «Мы знаем, что наш ветхий человек был распят вместе с Ним, и Он уничтожил тело греха, так чтобы нам больше не служить [греху]»[1569]. Поэтому следует и божественным умам посредством этого святого и таинственного Креста умертвить тело греха.

Возможно, также спросят: почему распинается ум? — Потому что те, кто не умер, те не смогут жить[1570]. Ибо апостол говорит о Христе: «Если мы с Ним страдаем, то с Ним мы и прославимся» (Рим. 8, 17). Но как возможно нам страдать с Ним, если мы не страдаем Его страданиями? И как нам страдать Его страданиями, если мы не претерпеваем Креста? Ибо пишет божественный Варфоломей: «Прославляю таинственный Крест страданий[1571], и я знаю, что он — первые врата Дома Божиего»[1572]. Ты же, сын мой, когда достигнешь Креста, то не представляй и не думай, что он уже есть предел Дома Божиего, ибо, вот, божественный Варфоломей называет его «вратами»[1573]. Кто войдет в город, если он не подойдет к воротам? Или кто достигнет предела блага? Или придет к Единству без Креста? О Кресте же я скажу, что он есть некая очищающая и омывающая сила, которая посредством мучительных страданий полагает конец страданиям.