Фома Аквинский - Сумма теологии. Том VII

Возражение 3. Далее, различным предписаниям противоположны различные грехи. Но оставить любовь к ближнему не оставляя при этом любви к Богу, не является грехом, согласно сказанному [в Писании]: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери… тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14:26). Следовательно, предписание любви к Богу не отличается от предписания любви к ближнему.

Возражение 4. Кроме того, апостол говорит: «Любящий другого исполнил Закон» (Рим. 13:8). Но нельзя исполнить Закон без соблюдения всех предписаний. Следовательно, любовь к ближнему включает в себя все предписания, и потому достаточно одного предписания любви к ближнему Следовательно, не нужно было давать два предписания любви к горнему.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Ин. 4:21).

Отвечаю: нами уже было сказано (II-I, 91, 3; II-I, 94, 2) при рассмотрении предписаний, что предписания так относятся к Закону, как суждения – к созерцательным наукам, в которых заключения виртуально присутствуют в первых началах. Поэтому тот, кому известны начала во всей их виртуальной полноте, не нуждается в том, чтобы отдельно ему были представлены заключения. Однако коль скоро не все из тех, кому известны начала, способны постигнуть все то, что содержится в них виртуально, то ради их пользы необходимо, чтобы научные заключения были возведены к их началам. Затем, как уже было сказано (23, 7; 26, 1), в практических делах, в которых нас направляют предписания

Закона, цель имеет признак начала, а любовь к Богу – это цель, к которой определена любовь к ближнему. Поэтому нам надлежало получить предписание не только любви к Богу, но также и любви к ближнему ради тех, кто недостаточно сведущ и не понимает, что одно из этих предписаний входит в состав другого.

Ответ на возражение 1. Хотя любовь к горнему и является одной добродетелью, тем не менее у нее есть два акта, один из которых определен к другому как к своей цели. И коль скоро предписания даются в отношении актов добродетели, то нами и было получено несколько предписаний любви к горнему.

Ответ на возражение 2. В ближнем любят Божие постольку, поскольку в том, что определено к цели, любят саму цель. Однако в силу приведенной выше причины существовала необходимость дать явные предписания в отношении обоих [актов].

Ответ на возражение 3. Средство черпает свою благость из своего отношения к цели, а потому и отвращение от средства может черпать свою злобу из того же источника, и ни из какого другого.

Ответ на возражение 4. Любовь к ближнему включает в себя любовь к Богу постольку, поскольку цель включена в средство, и наоборот Однако в силу приведенной выше причины существовала необходимость дать явно оба предписания.

Раздел 3. ДОСТАТОЧНО ЛИ ДВУХ ПРЕДПИСАНИЙ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что двух предписаний любви к горнему не достаточно. В самом деле, предписания даются в отношении актов добродетели. Но акты различаются посредством своих объектов. Поэтому коль скоро человек, как было показано выше (25, 12; 26), из любви к горнему должен любить четыре вещи, а именно Бога, себя, ближнего и свое тело, то похоже на то, что должно быть и четыре предписания любви к горнему. Следовательно, двух [предписаний] не достаточно.

Возражение 2. Далее, любовь – это не единственный акт любви к горнему, но есть ещё радость, мир и благодеяние. Но предписания надлежит давать в отношении актов добродетелей. Следовательно, двух предписаний любви к горнему не достаточно.

Возражение 3. Далее, добродетель есть не только исполнение добра, но и избегание зла. Затем, для исполнения добра мы руководствуемся утвердительными предписаниями, а для избегания зла – запретительными. Следовательно, в отношении любви к горнему надлежало дать не только утвердительные, но и запретительные предписания, и потому двух предписаний любви к горнему не достаточно.

Этому противоречат следующие слова Господа: «На двух сих заповедях утверждается весь Закон и пророки» (Мф. 22:40).

Отвечаю: любовь к горнему, как было показано выше (23, 1), является своего рода дружбой. Но дружат всегда [как минимум] двое, по каковой причине Григорий говорит, что «не может быть никакой любви к горнему между менее чем двумя»[505]. К тому же нами уже было разъяснено (25, 4), каким образом из любви к горнему можно любить самого себя. Но коль скоро благо является объектом восхищения и любви, и коль скоро оно является целью или средством, то было достаточно дать два предписания любви к горнему: одно, согласно которому мы обязаны любить Бога как свою цель, и другое, согласно которому мы подвигаемся к любви к ближнему ради Бога как ради достижения нашей цели.

Ответ на возражение 1. Как говорит Августин, «хотя из любви к горнему нам надлежит любить четыре вещи, в отношении второй и четвертой», то есть любви к себе и своему телу, «давать какие-либо предписания не было никакой необходимости. Ведь сколько бы человек ни уклонялся от истины, в нем все равно сохраняется любовь к себе и своему телу»[506]. И все-таки человеку должно было предписать модус такой любви, а именно что он должен любить себя и свое тело упорядоченным образом, что происходит благодаря его любви к Богу и ближнему.

Ответ на возражение 2. Как уже было сказано (28, 4; 29, 3), другие акты любви к горнему вытекают из акта любви как следствия из своей причины. Таким образом, предписания любви виртуально содержат в себе предписания других актов. Тем не менее мы видим, что специально для тугодумов были даны предписания в отношении каждого акта: в отношении радости: «Радуйтесь всегда в Господе» (Филип. 4:4); в отношении мира: «Старайтесь иметь мир со всеми» (Евр. 12:14); в отношении благодеяния: «Доколе есть время, будем делать добро всем» (Гал. 6:10). Кроме того, в Священном Писании есть предписания в отношении каждой из частей благодеяния, что легко обнаружить при более тщательном исследовании.

Ответ на возражение 3. Делание добра есть нечто большее, чем избегание зла, и потому утвердительные предписания виртуально содержат в себе запретительные. Впрочем, есть и явные предписания, направленные против тех пороков, которые противны любви к горнему Так, мы можем прочитать против ненависти: «Не враждуй на брата твоего в сердце твоем» (Лев. 19:17); против лени: «Не тяготись узами ее» (Сир. 6:26); против зависти: «Не будем тщеславиться, друг друга раздражать, друг другу завидовать» (Гал. 5:26); против разногласия: «Чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений» (1 Кор. 1:10); против соблазна: «Как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну» (Рим. 14:13).

Раздел 4. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ ЧЕЛОВЕКУ ПРЕДПИСАНО ЛЮБИТЬ БОГА ВСЕМ СВОИМ СЕРДЦЕМ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человеку не надлежащим образом предписано, чтобы он любил Бога всем сердцем своим. В самом деле, как было показано выше (1), модус добродетельного акта не является предметом предписания. Но слова «всем сердцем твоим» указывают на модус любви к Богу. Следовательно, предписание о том, чтобы человек любил Бога всем сердцем своим, является ненадлежащим.

Возражение 2. Далее, «вещь является целой и совершенной, когда у нее ничего не отсутствует»[507]. Таким образом, если бы любовь к Богу всем сердцем была предметом предписания, то в таком случае кто бы и что бы ни сделал из того, что не относится к любви к Богу, он сделал бы нечто противное предписанию и, следовательно, совершил бы смертный грех. Но коль скоро простительный грех не относится к любви к Богу, то простительный грех был бы смертным грехом, что представляется нелепым.

Возражение 3. Далее, любовь к Богу всецелой полнотой сердца относится к совершенству, поскольку, согласно Философу, «быть целым – значит быть совершенным»[508]. Но то, что относится к совершенству, является предметом не предписания, а наставления. Следовательно, нам не должно было предписывать любить Бога всем нашим сердцем.