Иоанн Златоуст - Творения, том 3, книга 1

16. Итак, отсюда видно, что это был апостол Петр, Если желаете, мы скажем и другое разрешение. Какое же это другое? Павел, говорят, справедливо укорял Петра, потому что он пользовался снисхождением чрез меру. Как сам он был снисходителен к иудеям, находясь в Иерусалиме, так и тому нужно было, прибыв в Антиохию, смотреть не на иудеев, а на уверовавших из язычников, потому что как там, где все были иудеи, Павел принужден был иудействовать, так и здесь, где большинство было из язычников и город не представлял такой нужды в снисхождении, не следовало для немногих иудеев соблазнять столь многих язычников. Но это не решение, а напряжение вопроса. В начале беседы я сказал, что мы не стараемся показать, что Павел справедливо укорял Петра, так как в таком случае вопрос останется, Петр окажется подлежащим порицанию, а нам нужно наследовать и освободить от вины и этого и того. Как же это будет? Если мы узнаем намерение, с каким один укорял, а другой принимал укоризну, и раскроем саму мысль их. Какая же это мысль? Петр сильно домогался освободить от иудейского обряда и пришедших из Иерусалима от Иакова. Но если бы он сам стал приводить в исполнение эту мысль и, пришедши, сказал: перестаньте пользоваться иудейскими обычаями, то соблазнил бы учеников, как говорящий вопреки самому себе и всему, что сам делал в прежнее время. Также если бы и Павел обратился к ним с речью об этом, то они не вняли бы и не выдержали бы слов его. Те, которые и без этого ненавидели его и отвращались вследствие такой молвы о нем, еще более отступили бы от него, если бы услышали от него такой совет. Что же происходит? иудеев, пришедших от Иакова, никто из них не укоряет, а принимает укоризну Петр от Павла, чтобы обвиняемый от соапостола имел, наконец, справедливое дерзновение упрекнуть и своих учеников; укоряется Петр, а исправляются ученики. Тоже бывает и в житейских договорах. Когда за некоторыми остаются недоимки общественных податей, то обязанные требовать от них этого, совестясь и стыдясь приступить к ним настойчиво, но, желая получить лучший случай и возможность действовать на них сильнее, устрояют так, чтобы другие из сослуживцев их обирали их, осыпали злословиями и причиняли им другие бесчисленные неприятности пред глазами тех, чтобы показать, что они не сами собою и не от себя, но по принуждению от других действуют в отношении к тем настойчиво, и таким образом оскорбление, наносимое им другими, служить для них оправданием пред их под-чиненными.

17. Тоже произошло между Павлом и Петром. За иудеями оставались некоторые недоимки. Какие же? То, чтобы совершенно отстать от иудейства. Петр сильно желал истребовать от них эту недоимку и взыскать от них чистую веру. Поэтому, желая иметь больше возможности и повод для такого взыскания, он устраивает так, что Павел сделал ему сильный упрек и укоризну, дабы этот притворный упрек доставил ему справедливый повод и предлог к дерзновению в отношении к ним. Поэтому Павел и вначале говорит: "лично противостал ему"; и здесь опять: "сказал Петру при всех" (Гал.2:14). Подлинно, если бы он желал исправить апостола, то сделал бы это наедине; а так как не об этом он старался, - потому что он знал мысль, с какою тот делал все это, - но старался укрепить тех, которые давно хромали, то и делает упрек пред всеми. А Петр выдерживает, молчит и не возражает, потому что он знал намерение, с каким Павел делал упрек; и таким образом, Петр все исправил своим молчанием, потому что его молчание было для иудеев наставлением - не держаться более обрядов закона. Учитель не промолчал бы, думали они, если бы не признавал справедливости упрека Павлова. Но, если угодно, выслушаем и сам упрек. "Сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески". Рассмотри благоразумие; не сказал ему: ты худо делаешь, живя по-иудейски но обличает его прежнее поведение, чтобы казалось, что увещание и совет были предложены не по мысли Павла, а по происшедшему уже решению Петра. Если бы он сказал: ты худо делаешь, соблюдая закон, то его стали бы порицать ученики Петровы; а теперь, услышав, что это увещание и исправление были не по мысли Павла, а сам Петр так жил и имел в своей душе это учение, они волею неволею оставались спокойными. Поэтому Петр и не предлагает своего мнения, а принимает обличение от другого, разумею Павла, и молчит, чтобы наставление сделалось удобоприемлемым.

18. И не отсюда только можно видеть благоразумие Павла, но и из рядом сказанного. Он не сказал: если ты, будучи Иудеем, жил по-язычески, но: "живешь", т.е. и теперь держишься того же образа мыслей. И дальнейшие слова его исполнены великого благоразумия. Сказав: "будучи Иудеем, живешь по-язычески", он не прибавил: для чего принуждаешь иудеев иудействовать, но что? "То для чего язычников", говорит, "принуждаешь жить по-иудейски?", - чтобы под видом оправдания своих собственных учеников и под предлогом попечения о язычниках убедить иудеев отстать от старой привычки. А что обвинения были сделаны притворно, это ясно из самих слов. Сказав выше: "лицемерили и прочие Иудеи", здесь он говорит: "для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?"

Между тем нужно было бы сказать: для чего ты иудеев принуждаешь иудействовать, - потому что увлекавшиеся были не из язычников, а иудеи. Но если бы он это сказал, то его слово показалось бы жестким и нисколько для него неприличным, так как он был учитель язычников; а теперь, под видом попечения о своих собственных учениках, он делает упрек неответственный и свободный. Чтобы вы убедились, что сказанное им было не упреком Петру, а увещанием и наставлением иудеям в виде упрека Петру, выслушайте дальнейшее. "Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники" (Гал.2:15). Эти слова наконец - учителя, и уже не обращает все к Петру, а обобщает слово. Если бы он с самого начала предложил это как учитель, то иудеи не вынесли бы слов его; а теперь, начав с упрека и по-видимому сделав справедливый упрек Петру, как бы увлекавшему верующих из язычников к соблюдению обрядов закона, он безбоязненно приступает, наконец, к увещанию и совету, так как последовательность речи довела его до этого. Чтобы кто-нибудь, услышав: "для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?", не подумал, будто только тем невозможно иудействовать, а иудеям предоставлено, он обращает слово к самим учителям. Что говорю я, продолжает он, о язычниках или остальных иудеях? Напротив мы - учители, мы - апостолы. И не это только право он называет, что они - учители и апостолы, но и то, что они, будучи иудеями, от предков, совершенно отстали от закона. Какое же мы будем иметь оправдание, привлекая к этому других? Видишь ли, как незаметным образом он касается иудеев и предлагает приличное наставление? Сказав: "мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники", он приводит и разумную причину, по которой они отступили от иудейства: "однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть" (Гал.2:16).

19. Видишь ли, как часто упоминает он и о немощи закона и об оправдании верою? И постоянно он употребляет эти названия, что свойственно не укоряющему, а учащему и советующему. Но, как я сказал, если бы он говорил это обращаясь к иудеям, то все исчезло бы и погибло, так как не приняли бы его наставления; когда же он обратил слово к Петру, то те незаметным образом имели плодом для себя пользу, после того как Петр укорен и молчал, и весь образ его мыслей открылся, не от него самого, но от соапостола, и прежнее его поведете стало известным. Потом, чтобы они не говорили между собою: а что, если и Петр и Павел худо сделали - он приводит справедливые и бесспорные причины, почему не должно держаться иудейских обычаев. Эти причины, состоят в том, что закон не может оправдывать, а только вера. Здесь он пользуется более кротким словом, но, идя далее, делает его более жестким и сильным. "Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак" (Гал.2:17).

Смысл слов его следующий: вера оправдывает и повелевает отстать от иудейских обычаев, как уже прекратившихся; а если закон еще властвует и есть господин, и оставивший его судится за отступление, то Христос, повелевший оставить его, окажется виновником нашего преступления, и не только не освободившим нас от греха, но введшим в грех. Если мы оставили закон для веры, а оставлять закон - грех, то вера, для которой мы оставили закон, сама сделалась причиною нашего греха. Когда, таким образом, он довел речь до нелепости, то ему уже не было нужды ни в каких доказательствах для опровержения, а довольно было сказать: "никак", так как нелепость отсюда признавалась сама собою. "Ибо если", продолжает он, "я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником" (Гал.2:18). Здесь он обращает речь к противному, и показывает, что не преступать закон, а не оставлять закона, вот что делает преступником, и под видом собственного лица опять намекает на Петра. В самом деле, не нарушил ли Петр разборчивости в яствах, принявшись жить по-язычески? Поэтому, возвратившись опять к иудеям и живя с ними, он окажется созидающим то, что разрушил.