Джек Корнфилд - Путь с сердцем

Тогда почему же он не обернулся и не попрощался? Разве он не любил её? «Любил, – ответила она, испуганно всхлипнув, – он слишком любил меня; у него просто не нашлось сил взглянуть на меня». Затем терапевт велел прочувствовать все части этой сцены и представить её себе по-другому. В конце он потребовал, чтобы она вернулась к своему трёхлетнему «я» и глубоко спросила: «Правильной ли была её продолжавшаяся всю жизнь уверенность в том, что её покинули, так как она оказалась нелюбимой?» Она увидела, что эта история была придумана опечаленной трёхлетней девочкой. «Что означала эта история для вас – быть дочерью этой матери и отца?» – спросил терапевт. Она увидела целую личность, созданную этим фактом. «Вы ли это? Это ли ваша истинная личность?» – спросил он далее. В ответ на вопрос раскрылось необыкновенное пространство. Она увидела, как её собственный ум содержал в себе её родителей и все прочие возможности, как все их несло сознание ума. Благодаря дыханию и освобождённости она раскрылась далее – для ума и сердца мира и чистого осознания, для вневременного, превыше её ограниченной личности. Глубокое чувство мира и исцеления наполнило её сердце.

Несколько месяцев её терапевтические сеансы сосредоточивались на созданной ею личности и на других возможностях. Благодаря этому процессу депрессия постепенно рассеялась, и она внесла в воспитание сына и в работу новую и свежую энергию. Также значительно углубилась и медитация. Через несколько лет после этого она встретила другого ученика медитации и впервые в жизни начала здоровые взаимоотношения.

Услышав такую историю, мы вправе задать вопрос: являются ли психотерапия и медитация одним и тем же? Может ли психотерапия привести к тем же прозрениям, к той же свободе, которые обещает духовная работа? Для ответа нам необходимо признать тот факт, что существует много видов терапии – как и много видов медитации; некоторые ученики могут испытывать неприязнь к терапии вследствие устаревших и ошибочных о ней представлений. Они могут представлять дело таким образом, что неделю за неделей на протяжении нескольких лет будут лежать на кушетке, вызывать свободные ассоциации и пересказывать истории детства, – или слушать поощрения психоаналитика, чтобы углублять прошлую ожесточённость и гнев и давать выход ярости и осуждению. Они боятся, что это приведёт только к «перестановке кресел на палубе „Титаника“, т. е. улаживанию проблем своей жизни, при котором они никогда не придут к свободе за пределами своей мелкой, ограниченной личности.

В то время как всегда будут существовать ограниченные виды терапии и посредственные практики, самые разумные её формы предлагают понимание далеко за пределами этих ограниченных видов. Восточная и западная психология признаёт силу бессознательного в прошлой обусловленности в поддержании страха, алчности и заблуждения. Хорошая терапия обращается к нашему подспудному страху и привязанности, к стыду, к принуждению и тугоподвижности, обеспечивая нас способами их растворения. Каждое из этих качеств представляет собой ложную личность. Искусные средства для обращения к корням этих проблем могут заключать в себе визуализацию, разыгрывание ролей, рассказывание историй, использование искусств, работу со сновидениями, работу над телом и другие формы. Умелый терапевт будет осознавать многие карты развития раннего детства, увидит, что именно необходимо для того, чтобы заняли своё место структура здорового «я», а также процессы пробуждения, морального развития, согласия с собой и индивидуализации.

Подобно традиционным, духовным дисциплинам юнгианская терапия, рейхианская терапия, психосинтез, трансперсональная психология, многие виды работы над телом и дыханием – каждая из этих форм разработала способы раскрытия сознания для глубокого понимания «я» ниже области мысли и слов. В сочетании с тесными и сознательными взаимоотношениями с психотерапевтом эти процессы позволяют возникать старым стереотипам и страхам – чтобы они оказались излеченными в безопасной сфере любви и доверия, свободы от привязанности. В этих взаимоотношениях можно пробудить чувство открытости и более прозрачное понимание «я», а в личную практику внести истины духовной жизни.

Естественно, важно выбрать умелого и разумного терапевта. Если бы вашим терапевтом был Будда, не существовало бы никаких проблем. Выбор терапевта требует такого же добросовестного внимания, какое мы описали в разделе о выборе учителя.

Терапевт должен не только обладать уменьем, но также демонстрировать очевидное чувство целостности и доброты. Не так уж и важно, чтобы он (или она) разделял особый духовный путь клиента; но важно, чтобы он (или она) уважал духовную жизнь и принципы внимания, сочувствия и прощения, которые лежат в глубине как терапии, так и хорошей медитации. В конце концов, сам по себе источник исцеления – это не особые технические приёмы терапии, а глубокие взаимоотношения, проводимые внутри осознания и сочувствия. Такое прикосновение к нашему сердцу и уму может оказаться глубоким каналом для понимания священного и для исцеления наших ограничений.

Когда мы так долго подвергались осуждению со стороны каждого встречного, один лишь взгляд в глаза другого человека, который нас не осуждает, может быть необычайно целительным. Хорошо известный духовный учитель Рам Дасс делает это во время проводимой им окказиональной терапии, когда он сидит и держит руку на сердце клиента, и это продолжается от трёх до пяти часов. Во время сеанса он глядит клиентам в глаза и слушает сердцем всё то, чему нужно раскрыться; а затем он прислушивается к следующему за раскрытием обострённому безмолвию. Прикоснуться таким образом к другому человеку и ощутить его прикосновение – это может создать совершенно новое чувство возможности в наших взаимоотношениях. Тогда мы способны рассказать свою историю и ощутить свои обычные страхи и ограничения, свою узкую личность, состоящую из тела и ума. Тогда, в присутствии другого человека, мы можем спросить, действительно ли здесь находится то существо, каким мы в сущности являемся. В лучших формах терапии у нас есть возможность найти глубокое постижение безличности и непривязанности, которое приходит в любом духовном пути.

Означает ли это, что мы можем обратиться к терапии как к решению всех проблем наших страданий и заблуждений? Совсем нет. Подобно медитации, психотерапия иногда бывает успешной, а иногда нет. Всё зависит от того, что именно мы вносим в этот процесс, от нашей готовности, от нашей преданности. Всё зависит от того, имеет ли место правильный подход к проблеме в надлежащее время нашей жизни. И даже когда налицо «успешное» исцеление, подобное глубоким раскрытиям, какие могут произойти в медитации, такое исцеление обычно оказывается лишь частичным и являет собой всего лишь начало процесса раскрытия, который продолжается всю жизнь. В этом процессе ни медитация, ни терапия не будут решением – решением будет сознание; как прозрения практики медитации не бывают вполне достаточными для того, чтобы найти свой путь в духовном путешествии, не вполне достаточны для этого и прозрения терапии.

Многие изучающие приходят к медитации после длительного курса терапии, стремясь к безмолвию, к глубине понимания, к свободе, которых они не нашли в терапии. Однако многие ученики медитации обнаруживают необходимость целительной терапии и обращаются к ней после многих лет медитации.

Имеет значение именно наша приверженность целостности, готовность раскрыться в каждом глубоком аспекте своего бытия. Может быть, с этим пониманием мы сможем искусно сблизить силу и средства восточной и западной психологии, чтобы жить в обществе двадцатого столетия духовной жизнью и в каждой сфере найти освобождение для своего сердца.

Глава 18. Новое платье короля: проблемы с учителями.

«В общем, эти проблемы возникают тогда, когда духовность игнорирует или отрицает присущую нам человечность».

«Пока речь идёт о природе будды, нет различия между грешником и мудрецом... Одна просветлённая мысль – и это будда; одна глупая мысль – и это обычная личность».

Ни одна дискуссия об опасностях и обещаниях духовной жизни не может упускать из виду проблемы, связанные с учителями и культами. Злоупотребления религиозными ролями и институтами со стороны телевизионных евангелистов, священников, целителей и духовных учителей, как иностранных, так и западных, – обычная история. Будучи руководителем духовного сообщества, я встречался со многими изучающими, болезненно переживавшими неправильные поступки своих учителей. Я слышал такие истории о мастерах дзэн, о свами, ламах, учителях медитации, христианских священнослужителях, монахинях и обо всех лицах, занимавших промежуточное положение.

Уильям Джеймс называл религию монументальной главой в историй человеческой самовлюблённости. Марк Твен видел в религии то, во что люди стараются поверить, что им хотелось бы видеть истинным. Идеалистические убеждения изучающих в сочетании с личными проблемами учителей могут создать явления, описанные в старой сказке о невидимом новом платье короля. Поскольку никто не хочет говорить о том, что действительно имеет место, неправильные поступки учителей постоянно повторяются. Если духовная практика требует от нас работы над сферами бессознательного в личной жизни, то мы должны также осознавать элемент бессознательного и в духовных сообществах в целом, и в руководящих ими учителях. Иначе вместо пути с сердцем мы будем следовать некоторым идеалам – и вполне сможем закончить духовной болью, личным крушением и разбитым сердцем.