Джек Корнфилд - Современные буддийские мастера

Мудрость, приносящая спокойствие, может прийти и вследствие надлежащего изучения буддийских текстов, а также и вследствие созерцания истинной природы частей тела. Зрелище их непостоянства и неудовлетворительности приведёт сердце к спокойствию. Мудрость может прийти и благодаря исследованию и рассмотрению наших привязанностей, тревог и страхов. Эта мудрость и дальнейшие созерцания ума и тела, скоплений элементов, приведет нас затем к еще большей непривязанности и в конце концов к спокойствию и сосредоточенности. Таким образом, если сердце достигнет спокойствия при помощи успокаивающего объекта, такого как вырабатываемое нами подготовительное повторение, нам надлежит продолжать практику этого метода. Но если мы достигнем спокойствия, только развив мудрость и пользуясь различными подходящими методами, чтобы преодолеть трудности, тогда нам следует искусно применять мудрость, чтобы она способствовала достижению спокойствия. Результаты, полученные от подготовки при помощи обоих этих способов, «сосредоточенности, ведущей к мудрости», и «мудрости, ведущей к сосредоточенности», проявляются в развитии глубокого прозрения, покоя и мудрости; их следствием будет скрытое излучение, исходящее из сердца.

Развитие сосредоточенности

Сосредоточенность, или самадхи, по своей природе (и по названию) есть «спокойствие». Существует три рода самадхи. Один – это мгновенная сосредоточенность, при которой сердце на короткое время становится неподвижным, устойчивым и спокойным, после чего выходит из состояния сосредоточенности. Второй вид – это вступительная сосредоточенность, сходная с первой, но более длительная. Третий вид являет собой полную сосредоточенность, поглощённость, тонкую, прочную и неуклонную; в ней мы можем оставаться сосредоточенными длительное время и по желанию выйти из этого состояния.

Впоследствии нам будет полезно рассмотреть вступительную сосредоточенность, потому что она имеет решающее значение для развития дальнейшей сосредоточенности и мудрости. Во время вступительной сосредоточенности, когда сердце погружается в состояние покоя, оно не остаётся в этом состоянии, а частично выходит из него, чтобы следить за различными предметами, соприкасающимися с ним, и познавать их.

Иногда во время вступительной сосредоточенности перед практикующим появляется его собственный образ, нимитта, в виде лежащего раздутого и разлагающегося мертвеца; или это может быть чьё-то чужое тело, или скелет, или разбросанные кости, или труп, который несут мимо. Вообще говоря, виденье нимитта может иметь место в форме зрительных, слуховых, обонятельных, вкусовых, осязательных или умственных впечатлений; оно возникает на основе сердца, а не соответствующих органов чувств. Примерами нимитта являются зрительные или слуховые виденья, огоньки, предметы, звуки и особые переживания, подобные духам.

Когда появляется такой знак, умный человек примет его, как свидетельство успеха своего обучения. Это отношение неуклонно приведёт к тому, что сосредоточенность станет прочной, а мудрость – устойчивой и проникновенной. Но практикующий должен обладать сильной способностью сохранять разумный подход, отражающий непривязанность, чтобы успешно извлечь пользу из подобного знака. Тогда он сумеет развить внимательность и мудрость, встретившись с ним лицом к лицу.

Работа с признаком ученья является наиболее подходящей основой для развития более глубокой сосредоточенности и неподвижного знака. Признак учения – это глубинный признак, который как бы «поднимается на поверхность» или проявляется в уме. Когда он распадается на свои составные части, он становится неподвижным знаком. Например, виденье своего физического тела может быть признаком ученья, а когда тело в этом видении распадается, показывая все свои составные части и органы, знак становится неподвижным. Нужно переработать признак ученья в неподвижный знак, а затем впитать его впечатление в своё сердце. Это выводит на свет скрывающуюся в сердце благородную истину.

Впитать впечатления неподвижного знака в сердце значит открыть по отношению к нему своё сердце. Если этот знак таков, как мёртвое тело или части тела, тогда он будет означать восприятие сердцем благородной истины о страдании.

Когда практикующий приобрёл искусство в сосредоточенности, он может позволить сердцу выйти наружу, следовать за знаком и выяснить, что именно имеет место. Тогда знак окажется весьма ценным для понимания событий прошлого и будущего.

Нужно сделать сердце смелым и бесстрашным; когда при вступительном сосредоточении появляются разнообразные знаки, нужно с самого начала их появления видеть их в свете трёх свойств – непостоянства, страдания и отсутствия «я». Тогда они не причинят практикующему никакого вреда. Это значит, что практикующему следует придерживаться среднего пути, избегая крайностей желания приятного знака и отвращения к неприятному. Также не следует привязываться к приятному знаку и затем печалиться, когда он изменяется или уходит. Видя во всех знаках непостоянство, страдание и отсутствие «я», практикующий остаётся в состоянии непривязанности и безопасности.

Иногда мимо практикующего могут пройти внешние знаки, хотя он и не всегда сумеет узнать, являются ли они внешними или возникают внутри него самого. Но когда он достигнет мастерства в распознавании возникающих внутри него знаков, он сумеет узнать, что представляют собой и внешние знаки, которые ассоциируются со многими случаями появления людей, животных, духов и т. п. Когда возникают такие случаи, они могут длиться долгое или короткое время в зависимости от различных внешних и внутренних условий. Когда эти знаки угасают, и сердце отстраняется от них, оно может провести несколько часов в связанном с ними состоянии.

Но как бы долго ни оставалось сердце в подобной сосредоточенности, когда оно выходит из неё, мы обнаруживаем, что наша способность к сосредоточенности не увеличилась, не стала прочной и устойчивой, не помогла нам развить и укрепить мудрость. Такие явления подобны снам со сновидениями; когда мы просыпаемся, оказывается, что силы нашего ума и тела не возросли.

Но когда мы выходим из состояния сосредоточенности, в котором оставались некоторое время без отклонений, мы обнаруживаем, что наша способность к сосредоточенности возросла, стала более прочной и длительной. Это подобно тому, как если бы мы крепко спали без сновидений; проснувшись, мы чувствуем, что наши тело и ум окрепли.

Однако следует понять, что тот вид сосредоточенности, при котором появляются знаки, возникает не у всех людей, не в каждом случае; а там, где он не появится, едва ли возникнут какие-либо видения, как бы долго сердце ни оставалось в состоянии сосредоточенности. Есть типы людей, о которых можно сказать, что «мудрость приводит их к сосредоточенности». У этих людей знаки не появляются даже и в том случае, когда сердце погрузилось в состояние покоя и сосредоточенности, хотя бы они находились в таком состоянии долгое время. Это происходит потому, что у них мудрость связана с сосредоточенностью и включена в неё. Мудрость означает, что практикующий постоянно проверяет и исследует состояния ума при наличии сосредоточения, и это является действенным препятствием для возникновения каких-либо знаков.

При любом типе развития сосредоточенности мудрость всегда остается тем фактором, который действительно важен. Когда практикующий вышел из состояния сосредоточенности, ему необходимо созерцать элементы и их скопления глазами мудрости, потому что мудрость и сосредоточенность суть «пара дхармы»; они идут вместе, их нельзя разъединить. Поэтому если сосредоточенность не прогрессирует значительным образом, необходимо для помощи ей использовать мудрость.

В основном можно сказать, что хотя сосредоточенность всех видов помогает развитию мудрости и подкрепляет ее, степень этого развития зависит от силы сосредоточенности практикующего. Иными словами, грубая, умеренная или тонкая сосредоточенность помогает мудрости и поддерживает её; а последняя соответственно оказывается грубой, умеренной или тонкой; и от мудрого человека зависит то направление, в котором он повернёт свою сосредоточенность, чтобы пользоваться ею в дальнейшем развитии мудрости.

Но, вообще говоря, какого бы типа сосредоточенности ни добился практикующий, он, по всей вероятности, привяжется к ней, потому что когда сердце погрузилось в состояние сосредоточенности и пребывает в нём, налицо состояние покоя и счастья. Можно утверждать, что оставаясь привязанным к спокойствию и сосредоточенности, сердце остается свободным от проблем; и оно способно сохранять этот покой по желанию практикующего в зависимости от уровня его способности к сосредоточению.

Важно иметь в виду, что когда сердце вышло из состояния покоя, оно всё ещё стремится к этому состоянию глубокого отдыха. Хотя мы располагаем достаточным спокойствием для того, чтобы медитировать, пользуясь мудростью, – и наше спокойствие достаточно для весьма действенного применения, – мы все же стараемся остаться в состоянии глубокого покоя и совсем не заинтересованы в развитии мудрости. А потому мы оказываемся привязаны к сосредоточенности и неспособны отойти от неё для дальнейшего движения.