В Высшем Мире. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер

убедительные объяснения из его уст. Но Кальдераро замолчал, затем, через несколько мгновений, утвердительно сказал:

— У нас очень мало времени для разговоров на посторонние от моей деятельности темы; но мы будем работать вместе, убеждённые, что, работая во имя блага, мы всегда будем изучать науку восхождения.

Он по-братски улыбнулся и заключил:

— Слово, израсходованное на службу благу, является божественным цементом для бессмертных реализаций. Поэтому мы будем беседовать, служа конкретным делом себе подобным, и наша заслуга будет расти.

Я, в задумчивости, смолк.

Спустя несколько минут, сопровождая его, я попал в крупную больницу, где мы оказались перед постелью особенного больного, которого помощник должен был лечить. Угнетённый и бледный, он был соединён с жалкой сущностью нашего плана, в плачевном состоянии страдания и униженности. Хоть и в неподвижности, но больной выказывал сильное нервное потрясение, не замечая своими физическими глазами присутствия своего спутника зловещего вида. Они, казалось, были неискоренимо соединены друг с другом, что можно было видеть по обилию чрезвычайно тонких нитей, которые взаимно перемешивались, начиная с грудной клетки и до головы, похожие на двух узников в одной флюидической клетке. Было ясно, что мысли одного жили в мозгу другого. Потрясения и чувства, похоже, обменивались между собой с математической точностью. Духовно они, наверное, постоянно были бы похожи один на другого. В шоке, я наблюдал за их общим потоком ментальных вибраций.

Я хотел было прокомментировать феномен, когда Кальдераро, догадавшись о моём намерении, посоветовал:

— Осмотри мозг нашего воплощённого брата.

Я сконцентрировался в наблюдении за этим деликатным аппаратом, настроив свои визуальные способности на внутренний анализ.

Моей визуальной мощи черепная коробка не оказала никакого сопротивления. Как я наблюдал во многих других случаях, там находился сложный отдел ментального производства, похожий на одну из самых сложных и самых недоступных лабораторий.

Извилины, разделённые между собой и объединённые в доли, поддерживаемые на равном расстоянии друг от друга, заставляли меня думать об электрическом аппарате, который почти недоступен людям. Сравнивая эти две полусферы, я вспомнил о классической терминологии и опоздал на несколько долгих минут в наблюдении за специальными расположениями нервов и характеристик серого вещества.

Голос моего ориентера прервал молчание, когда тот воскликнул:

— Осмотри сигнализацию.

Ошеломлённый, я впервые отметил, что излучения, выходящие из мозга, были разной природы. Каждый двигательный центр отличался различными особенностями при помощи излучающих сил. Удивлённый, я открыл, что любая область мозга разделялась световыми сигналами на три чётких зоны. В лобовых долях зоны ассоциации были практически блестящими. Начинаясь от головного мозга и до окончания спинного мозга, освещённость уменьшалась, и в базальных ганглиях становилась ещё более слабой.

Я уже провёл несколько минут в наблюдении за нервными клетками, когда помощник посоветовал мне:

— Ты осмотрел мозг компаньона, который привязан к плотному телу; теперь осмотри тот же орган у развоплощённого друга, который напрямую влияет на него.

Сущность, не отдававшая себе отчёта о нашем присутствии, по причине грубых вибраций, в которых она находилась, обращала всё своё внимание на больного, проницательность филина, следящего за своей добычей.

Я поинтересовался странной раной в области грудной клетки и уже приготовился искать причину её, проверив лёгкие, когда Кальдераро без какого-либо нажима поправил меня:

— Мы займёмся раной во время работы помощи. Сконцентрируй потенциал своего видения на мозге.

Несколько мгновений спустя я заключил, что, за исключением конфигурации деталей и вибрационного ритма, у меня перед глазами было два практически идентичных мозга. Ментальное поле развоплощённого отличалось, открывая своего рода превосходство в области субстанции, которая в периспритном теле была более лёгкой и менее тёмной. У меня было впечатление, что если бы мы вымыли внутренности мозга друга, лежащего на постели, освободив некоторые более тяжёлые корпускулы, то, в основном, всё было бы почти одно и то же в мозгу сущности, которую я сейчас изучал. Световые деления были в любой точке аналогичными, больше света в лобовых долях, меньше — в головном мозгу, и почти ничего в спинном мозгу, где излучения были рассеянными и непроницаемыми.

Я прервал сравнительное изучение после глубокого анализа и посмотрел на Кальдераро с молчаливым вопросом. Обязательный ментор, улыбаясь, сказал:

— Самое удивительное для нас, после физической смерти, это новая встреча с жизнью. Мы здесь понимаем, что периспритный организм, представляющий нас в более лёгкой и более моделируемой материи, также является плодом эволюционного процесса по другую сторону могилы. Мы — не те чудесные существа, которые призваны украшать картонный рай. Мы — Божьи дети и наследники веков, обретающие значимость опыта за опытом, из тысячелетия в тысячелетие. Во Вселенском Храме Вечности нет фаворитов, и все силы творения совершенствуются в Бесконечности. Хризалида сознания, находящаяся в кристалле, катящемся по течению реки, находится в процессе освобождения; деревья, растущие на протяжении веков, чтобы выносить удары Зимы и быть обласканными Весной, сохраняют память; самка тигра, лижущая своих новорожденных, учится рудиментам любви; вопящая обезьяна организует способности к говорению. В действительности, Бог создал мир, а мы всё ещё так далеки от завершённого творения. Существа, населяющие Вселенную, ценой собственного пота будут очень долго совершенствоваться. Мы — создания Божественного Автора, и мы должны улучшаться целиком. Вечный Отец установил Вселенский закон, чтобы совершенствование было творением сотрудничества между Ним и нами, Его детьми.

Ментор несколько мгновений оставался в молчании, пока мне хватило мужества сделать какой-нибудь комментарий по поводу этих возвышенных концепций.

И сразу же после этого он указал мне на спинной мозг и продолжил:

— Думаю, любой намёк на первостепенные работы во время драмы нашей эволюционной жизни будет неуместен. Начиная с амёбы в тёплой воде моря и заканчивая человеком, мы пришли в борьбе, учась и совершая естественный отбор. Чтобы овладеть движением и мышцами, способностями и разумом, мы пробовали жизнь, и жизнь пробовала нас на протяжении миллиардов лет. Страницы индуистской мудрости были написаны только вчера, а Добрая весть от Иисуса Христа — это сегодняшний материал, если сравнивать с тысячелетиями, которые мы прожили в прогрессивном путешествии.

Сделав многозначительный знак рукой, он продолжил:

— В нашей нервной системе есть первичный мозг, склад инстинктивных движений и центр подсознательных действий; представим его как подвал личности, где мы складываем в архив все наши опыты и записываем малейшие факты жизни. В области коры головного мозга, средней зоне между лобными долями и нервами, у нас есть развитый мозг, соединяющий двигательные энергии, которыми пользуется наша мысль для проявлений, необходимых в теперешний момент эволюции для нашей манеры существования. На планах лобных долей, ещё не известных в смысле научных исследований, находятся материалы высшего порядка, представляющие самую благородную часть нашего божественного организма в