Апостасия. Отступничество - Людмила Николаевна Разумовская

– Если и найдется, то уже слишком поздно. Все зашло так далеко, что устранение Распутина не изменит отношения к царствующему монарху и, быть может, к монархии вообще, по крайней мере, в ее исторической форме, – сказал Николай Михайлович.

– А ведь царю предлагали во избежание недоброжелательных слухов заставить Штюрмера хотя бы сменить фамилию. Сами понимаете, во время войны с германцами премьер – и с немецкой фамилией! – говорила Мария Павловна, будучи сама, как и большинство женщин в доме Романовых, немецкой принцессой. – Так вот она была категорически против. Ее пренебрежение общественным мнением просто возмутительно! Она ничего не понимает!

– Самое главное, общее недовольство нарастает в военной среде. – Гавриил встретился глазами с великим князем Кириллом и прочел в них сочувствие и поддержку. – Армия потеряла терпение. Она считает, что только смена политической системы может спасти страну от новых несчастий, а Россию от поражения. Если главнокомандующий перестал пользоваться уважением и любовью армии… – раздраженно продолжал князь Гавриил.

– Однако успехи ваших войск – неоспоримый факт, – заметил французский посол. – Все поражены, как после катастрофических неудач пятнадцатого года Россия нашла в себе силы перевооружиться и достичь небывалых успехов на фронте, это граничит с чудом.

– Ах, Боже мой! – воскликнул князь Гавриил. – Не хотите ли вы сказать, что в этом заслуга царя и правительства? Армия побеждает не благодаря, а вопреки!

– Я хочу поддержать Гавриила, – сказал Николай Михайлович. – Да, успехи очевидны. Но еще больше провалов. А самое главное – ненависть к царствующей чете затопила страну. Царя больше не любят. Его – не хотят!

– Но… видит ли Его Величество опасность положения и знает ли он, что на революционном языке заговорил не только Петроград, но и вся Россия? – осторожно спросил сэр Бьюкенен.

– Увы, государь слеп и глух…

– Но надо же что-то делать, господа! – дружелюбно улыбнулся Кирилл. Несмотря на политические неурядицы в стране, у него было прекрасное настроение. – Кто-то должен открыть ему глаза!

– Слишком многие пытались и пытаются это сделать. Я сам говорил с Его Величеством о пагубности влияния его жены на политику. Ни для кого не секрет, что царица по наущению «старца» помимо государя отдает распоряжения по управлению государством. Я говорил ему о катастрофе, к которой неминуемо движется монархия, и мы вместе с ней. Я открыто сказал, что императрица, по всеобщему мнению, является сторонницей Германии и действует в ее интересах. «Приведите факты», – говорит этот безумец. Фактов нет. – Николай Михайлович пожал плечами. – Невозможно открыть глаза человеку, который специально зажмуривается и затыкает уши.

– Император не изменится. Надо менять императора. Вот мнение армии, – твердо сказал князь Гавриил.

– Планы дворцового переворота в духе… скажем, восемнадцатого века, существуют… – Великий князь Николай Михайлович сделал паузу.

– Бедный Павел… – иронично улыбаясь, проронила Мария Павловна.

– Неужели в России допускают саму идею убийства императора? – с нескрываемым удивлением спросил Палеолог.

– Разумеется, это крайняя мера, но… радикальное решение вопроса радикальными политическими силами в стране не исключено, – подтвердил Николай Михайлович.

– Что вы хотите, господин посол! Когда монарх сходит с ума, то ничего не остается, как убрать его с дороги, – продолжал гнуть свою линию князь Гавриил.

– Знаете, что мне написал Феликс? – Николай Михайлович окинул присутствующих ироничным взглядом. – Надо просить старую императрицу приехать в Ставку и там вместе с Алексеевым и Гурко прямо потребовать, чтобы арестовали Протопопова, Аню, Гришку немедленно под арест и в Сибирь, а Александру Федоровну отправить в Ливадию. Только такая мера может еще спасти. Но, увы, это все праздные мечтания. Единственное, что я могу сказать, – нас ждут трудные времена, господа.

– Правду ли говорят, что пассивное отношение государя ко всему, что происходит, есть результат его лечения неким бурятом? Будто бы есть такие травы, которые действуют постепенно и доводят человека до кретинизма… – озабоченно спросил французский посол.

– Этого бурята зовут Бадмаев. Лекарства, которыми он пользует государя, разрушают мозг, – пояснил Николай Михайлович.

– О, неужели! – воскликнул Бьюкенен. – Но я слышал, ваш царь еще и пьет! Неужели это правда?

Великие князья вежливо промолчали.

– Я недавно имел встречу с двумя известными думцами, – поделился великий князь Кирилл. – Злоба у этих людей к режиму, к нему, к ней совершенно фантастическая, они ее и не скрывают, и оба говорят о возможности цареубийства.

– Дело обстоит именно так: или сидеть сложа руки и ждать позора и гибели России, или принять героические меры и!.. – Гавриил явно нервничал. Ясно, что большинство, если не все, великие князья единодушно настроены против царской четы. Но как далеко они заходят в своих настроениях? Действительно ли они намереваются поддержать военный переворот и смену монарха или… это только обычное празднозлословие? – Впервые приходится думать о том, как далеко связывает присяга… – бросил он задумчиво, как бы невзначай.

– Вовсе не следует об этом заботиться, – спокойно возразил Николай Михайлович. – После отречения действующего императора нас будет связывать присяга уже к другому.

– Но согласится ли он добровольно оставить престол – вот главный вопрос. – Гавриил решил идти до конца.

– Есть много вариантов… – Николай Михайлович явно поддерживал смену царя.

– Например?

– Ну, например, под каким-нибудь предлогом посадить их обоих на броненосец и увезти в Англию, а наследника объявить императором. Как вам такой план, господин Бьюкенен?

– Если наш парламент одобрит… – уклонился английский посол.

– Хорошо, допустим, государь низложен… Цесаревич Алексей объявлен монархом, а регент… – настойчиво продолжал Гавриил.

– Ну что ты, Гаврюша, нервничаешь? – улыбнулась Мария Павловна. – Само собой, брат царя Михаил или… великий князь Николай Николаевич, которого сумасшедшая немка заставила отправить на Кавказ.

– Есть и еще вариант, Ваше Высочество. – Он выждал паузу. – Великий князь Кирилл Владимирович.

Мария Павловна метнула быстрый взгляд на князя Гавриила. Кирилл и Виктория заулыбались.

– Не говори глупости, Гавриил! – покраснев, вдруг рассердилась Мария Павловна. – Кирилл и не помышляет. Это при живом-то дяде наследника!.. Да и я, как мать, была бы против. Мы все должны действовать исходя исключительно из блага России.

– Мы все думаем о благе России! – удовлетворенно резюмировал князь императорской крови Гавриил Константинович. – Пора России стать конституционной монархией, а нашей думе – настоящим парламентом, как в Англии. И я надеюсь, господа, – обратился он к обоим послам, – ваши страны примут самое заинтересованное участие в том, чтобы Россия вышла наконец из своей средневековой дремы и вместе с другими европейскими народами встала на путь истинного прогресса.

Против такого консенсуса никто не возражал.

После обеда у Бьюкенена князь Гавриил заехал домой за подарком, решив, что еще не поздно и теперь в самый раз повидаться с обиженной им душкой Ниной.

12

Тарас Петрович вернулся из Москвы рано утром