Академия святости + Рассказы - Роман Алимов

Митя промолчал, а Лера протянула оставшиеся конверты к догорающему костру, но мальчик цепко схватил ее за руку и отнял всю пачку:

— Оставь, может, еще попадут к получателю, раз столько лет здесь пролежали.

— А откуда ты знаешь, в каком году их отправили? — удивилась девочка.

Митя смутился и запинаясь ответил:

— М-м-э-э, да-а во-о-от же, там письмо догорает, на нем дата стояла, ты разве не заметила?

Последняя искорка пробежала по тлеющей бумаге, и Митя включил фонарик.

— Батареек хватит пока, а там глядишь и утро наступит, — стараясь ободрить девочку, произнес Митя.

— Не хватит! Здесь ваш новый дом, никто вас не найдет! — шипел голос внутри.

Фонарик лежал на полу, освещая потолок и слегка отражаясь от стен, а мальчик ходил взад и вперед, размышляя о находке:

— «Как же мое письмо здесь очутилось? Ведь где-то же должен быть этот почтальон — владелец рюкзака».

— Выбросил письма и сбежал, люди всегда ненадежны! Особенно альпинисты, как твой папаша! — ухмылялся мрачный голос.

Мальчик игнорировал Невидимку.

— Лерка, не с-спи! Нам нел-льзя с-спать, вс-ставай, двигайся, не с-сиди! — дрожащими губами говорил Митя.

— Не могу-у, нога боли-ит… — шептала Лера.

Мальчик выдохся и уселся рядом, укрывшись курткой. Вскоре фонарик замигал и совсем погас. Наступила полная темнота. Глаза закрывались, холод уже не пытался колоть морозными иголками, отнимая тепло, а лишь сладко обнимал.

Дети молча сидели за ледяной глыбой, сколько прошло времени, никто не знал, да и это было уже неважно.

Вдруг, со стороны лабиринта послышалось шуршание и приглушенные звуки. Звучание приближалось и многократно отдавало эхом в морозный зал.

— Лер, кто-то идет! — приоткрыл глаза Митя, не пытаясь выглянуть из-за глыбы.

Лера не отвечала, а лишь сопела в темноте. Лед постепенно стал освещаться и в зал вошли один за другим необыкновенные существа. Митька сомневался, реальны ли они или он уснул в объятиях холода и ему кажется. Сил высунуться уже не оставалось, поэтому наблюдал, словно через домашнее окошко, сквозь ряд сосулек. Он заметил, что существа были ярко-белого цвета, высокого роста, с обильной пушистой шерстью или даже плотной дымкой.

Трое из них внесли крупные ящики, а двое позади втащили набитые под завязку мешки. Уложив ношу на пол, существа собрались в центре. Один из них подошел совсем близко к глыбе, за которой прятались дети и коснулся сосульки. В тот же миг пол и стены захрипели, морозная крошка посыпалась с потолка, а передняя стена, обильно украшенная узорами, плавно раздвинулась в стороны.

Если бы Митя не засыпал, он, наверное, вскрикнул бы от восторга и удивления, но сейчас на это уже не хватало сил, он лишь выглядывал и пытался понять, опасны ли эти «дымчатые» и можно ли к ним обратиться за помощью.

За раздвинувшейся стеной расположилась уютная мебель, высокие шкафы, набитые до отказа коробками, пакетами и разноцветными упаковками с бантиками, в центре стоял массивный табурет и широкий стол, почти на всю комнату.

Дымчатые пушистики втащили груз и начали выкладывать содержимое на стол из ящиков, а мешки просто высыпали друг за другом. Внутри их ноши оказались конверты, они сыпались и выпадали из мешков, словно поток бумажной реки.

Самый светлый дымок, уселся на табуретку и принялся перебирать письма.

Митя услышал странные звуки, но слова он мог разобрать.

— Этот на исполнение! — дымок отложил конверт в правую часть стола, — а этот пока подождет, туда его в рюкзак, — отложил в левую сторону, затем взял следующее письмо, прикоснулся к нему и добавил, — а Катенька в этом году не сможет получить, не на пользу пойдет подарок, нужно заменить на другой! — и отложил в третью стопку.

Вместо голоса Митя ощутил подобие музыки, похожее на арфу, которая часто играла на вечеринках у отельного бассейна. Звук, исходящий от пушистика-дымка, сотрясал необъяснимым теплом. Внутри Мити — там, где жил голос «Невидимки», неприятно отозвалось чувство, словно эхо мрачной пещеры. Сквозь тяжелые веки он заметил, как что-то неприятно-серое вспорхнуло совсем рядом и трепыхаясь, как подбитая рогаткой ворона запрыгало в сторону ледяного лабиринта. У Митьки даже потеплело на душе от освобождения.

Сразу же детей заметили. За глыбу заглянул невысокий пожилой человек, посмотрел на спящую Леру, подошел к мальчику. Митькины веки сомкнулись, запечатлев напоследок, словно фотокадр — добрые морщинки в уголках глаз незнакомца.

Чирк, чирк… — да что же она не зажигается?! Чирк… — новая искра зажгла пламя, и золотистый фонтан с треском рассыпался из пучка Бенгальских огней.

В просторной квартире носился веселый детский шум, обитала праздничная суета и гудел застольный гомон старых друзей.

Лерка, Леро-очка?! Детей зови, сейчас часы бить начнут! Поторопись!

Бо-ом, бо-ом…

Ур-р-ра-а! С Новым годо-ом всех!

Усатый папа Митя и нарядная мама Лера обнялись, а дети прыгали и радовались у нарядной елки.

Пожилые родители, за праздничным столом, в очередной раз вспоминали историю, ставшую семейной легендой.

Совсем седая Митина мама прижимала к груди фотокарточку молодого мужчины с зеленым рюкзаком и ледовым молотком в руках. Взглянула на внуков и всхлипывая произнесла:

— А помните, как они в больничной палате оказались, после спасателей?

— Да уж, как не помнить! Ваш то герой! Промерз как ледышка, все мерещились ему белые чудища. Да и какие еще, спасатели?! Никто их не видел! — возмутился Лерин папа.

Лерина мама посмотрела в сторону мужа и произнесла с улыбкой:

— Ты что же? К старости память совсем потерял? А как же бородач пожилой, медсестра о нем говорила! Обоих привез, передал врачу и исчез.

Папа ответил: