Миссия Бога - Кристофер Райт

потопа Бог подтверждает обещание, данное однажды творению, и вновь благословляет людей размножаться и наполнять землю (Быт. 9, 1). Следующие две главы (Быт. 10–11) следует рассматривать как два взаимодополняющих рассказа о дальнейших событиях. С одной стороны, в десятой главе повествуется о народах, произошедших от Ноя и расселившихся по всему миру, известному рассказчику. В разных местах этот процесс описывается как «рассеяние» или «распространение» (Быт. 10, 18.32), как если бы такое рассеяние народов было вполне естественным, ожидаемым следствием обещания и заповеди, данной в Быт. 9, 1. Разве могли они наполнить землю, не расселившись по разным ее концам?

Но в одиннадцатой главе перед нами открывается совсем иная картина.[153] Люди прекращают заселять землю, остановившись на равнине Сеннаар в Месопотамии. Их решение основать город и построить в нем башню, на первый взгляд, сочетает одновременно самонадеянность (желание «сделать себе имя») и неуверенность в себе (нежелание расселиться по всей земле, как задумал Бог). Я говорю «на первый взгляд», поскольку рассказчик не сообщает нам в точности, почему строительство города и башни так встревожило Бога и вызвало у него такую реакцию. Комментаторы расходятся во мнениях по поводу двух основных причин, которыми строители объясняли свои намерения. Кальвин видит в желании «сделать себе имя» «ничто иное, как человеческую гордыню и презрение к Богу… Сооружение башни само по себе не было столь уж серьезным проступком. Но возведение вечного и нерушимого памятника в свою честь могло быть лишь проявлением упрямой гордыни и презрения к Богу».[154] Герхард фон Рад несколько более сдержанно отмечает: «Город становится символом отчаянной самонадеянности, и башня – воплощением жажды славы».[155] Однако иудейские комментаторы уделяют наибольшее внимание второй причине («прежде, нежели рассеемся»): «Строители задумали собрать людей в одном центральном месте вопреки замыслу Бога, повелевшего им размножаться, наполнять землю и обладать ею».[156]

Как бы то ни было, читатель без труда, но с тяжелым сердцем различит в этой истории отголоски самонадеянной попытки Адама и Евы стать хозяевами своей судьбы и комплекса неполноценности строителя первого города – Каина, бесцельно блуждавшего в стремлении бежать от лица Господня.[157] Быть может, рассказ о Вавилонской башне напомнит нам еще одну историю, на этот раз об ангелах, нарушивших границу между небом и землей и навлекших на себя гнев Божий (Быт. 6, 1–4). «Бог настаивает на нерушимости этой границы. Речь идет не о том, что передвижение между небом и землей невозможно. Но право на него дарует сам Бог… И он не потерпит вторжения в свои пределы».[158] Вавилонские строители захотели дотянуться до небес, противясь Божьей воле на земле.

Еще до того, как Бог вмешивается и насильно рассеивает людей по лицу земли, автор повествования мастерски высмеивает тщетность их усилий. Построенный ими город плох даже по человеческим меркам (обожженные кирпичи вместо камней, и смола вместо извести), и хотя они заявили, что построят башню до небес, Богу пришлось сойти на землю, чтобы ее разглядеть.

В ответ Бог принимает как предупредительные (он не дает им объединить усилия для централизованного осуществления своего замысла), так и насильственные меры (вынуждая их рассеяться по земле, но на этот раз в смятении и разобщенности). Эти шаги со стороны Бога прямо не названы наказанием, но в них сквозит двойная ирония: все попытки избежать расселения по земле заканчиваются рассеянием в гораздо худших условиях.

До этих событий люди уже успели расселиться по земле [гл. 10], и это было не наказанием, а проявлением Божьей благодати [гл. 9]. Но теперь те, кому Господь ранее доверил заселение самых разных уголков земли, бесславно и беспорядочно рассеялись кто куда. Они не просто разошлись по миру, наполняя землю согласно Божьему замыслу. Им пришлось в страхе бежать, потому что важнейшая связь между человеком и Богом оказалась разорвана.[159]

Ирония заключается еще и в том, что попытка «сделать себе имя» удалась, вот только имя, которое они получили, едва ли пришлось бы им по нраву. Память о строителях печально известной башни живет в веках под именем Вавилон, означающим пустую болтовню и неразбериху.

Мы убедились, что десятая и одиннадцатая главы Книги Бытие дополняют друг друга, предлагая разный взгляд на реальность человеческого существования во всем его многообразии и разобщенности.

Если представить себе эти две истории, как части диптиха, в Быт. 10 подчеркивается мировое единство: Божья заповедь из Быт. 9, 1 постепенно исполняется, и вся глава проникнута позитивным настроем. Вторая часть диптиха, Быт. 11, окрашена в мрачные тона: единство человеческого рода нарушено, и люди перестают понимать друг друга. Их попытки обрести безопасность, единство и техническое мастерство заканчиваются смятением, рассеянием и божественным недовольством. Вместо того чтобы стать вратами богов, как называли Вавилон его жители, город стал ассоциироваться с пустой болтовней, бессмыслицей и неразберихой![160]

Все предыдущие истории Быт. 3 – 11 содержали в себе элемент Божьей благодати. Однако в этом последнем повествовании о городе и башне под названием Вавилон нет и намека на благодать. Печальная история человечества завела людей в зыбучие пески хаотичной разобщенности. В определенном смысле, основная внутренняя структура Божьего творения осталась на месте. Небо и земля следуют заданным путем, и времена года сменяют друг друга. Нерушимыми остаются границы между днем и ночью, морем и сушей, землей и океаном, обителью человека и Бога. Растения и животные размножаются, как и было задумано. Семьи и народы, умножаясь, распространяются по земле.

Но в то же время творение раскололось и перестало отражать благой Божий замысел. Земля проклята за человеческий грех. С каждым новым поколением перечень людских пороков становится все длиннее: зависть, гнев, убийство, месть, насилие, развращенность, пьянство, гордыня преуспевают на планете. С разрешения Бога животные становятся пищей людей и хищников, что едва ли радовало их Творца. У женщин радость деторождения перемешивается с муками и болью. Мужчина находит удовлетворение в овладении землей, но и это дается ему ценой разочарований и бесплодных усилий. Наслаждение физической близостью для каждой пары сопровождается похотью и желанием господства. Все порывы и устремления человеческого сердца злы. Культура и технический прогресс идут вперед семимильными шагами, но руки тех самых мастеров, которые создают музыкальные шедевры и взращивают обильный урожай, производят и орудия смерти. Народы познают богатство своего этнического, языкового и географического многообразия на фоне смятения, разбросанности и конфликтов.

Итак, первобытная история обрывается резким диссонансом, и перед нами еще актуальнее встает вопрос: навсегда ли разорваны отношения между Богом