Пути к Богу: Жизнь по Бхагавадгите - Рам Дасс

оказался просто не в силах уйти, не поговорив с вами». Оказалось, что он — христианин фундаменталистского толка, и мы с ним полтора часа проговорили о Библии и Христе, выпив невероятное количество чая. В конце беседы он сказал: «Я очень рад, что познакомился с вами, это было просто замечательно. Но у меня есть ещё один вопрос. У меня всегда была куча вопросов относительно диеты — что мне следует есть, а что не следует, — и мне просто любопытно, а как питаетесь вы? Какой диеты вы придерживаетесь?» Я в смущении опустил глаза: передо мной было блюдо с красовавшейся на нём кучей костей. Я бы отдал всё на свете, чтобы иметь возможность оттолкнуть его и сказать: «Это не моё. Разумеется, я вегетарианец». Но блюдо никуда не делось. Мне пришлось посмотреть фактам в лицо.

Когда я ещё был вегетарианцем, как-то во время пребывания в Индии я остановился в отеле под названием «Пэлэс Хайте»; неподалёку в цирке Коннот была хипповая тусовка. Оказалось, что окна моего номера выходят как раз на ресторан отеля, в котором (поскольку индийцы в Дели пытаются жить на западный манер) подавали цыплят. Каждый день часа в четыре на задворках ресторана в массовом порядке сворачивали шеи цыплятам, которых должны были приготовить на ужин. Мы приходили домой после тура по магазинам и ложились отдыхать, и вдруг — хрясь, хрясь, хрясь — кооооок! Вся моя трусливая карма тут же уселась в ряд на насест и выжидательно уставилась на меня. Перед моим мысленным взором с ужасающей красочностью предстали все мои воскресные обеды с жареной курятиной. Много обедов день за днём…

Самое интересное, что даже после этого случая, я иногда наведывался в «Полковника Сандерса»[87]. Я сознаю весь ужас этого — я имею в виду не только физический ужас при мысли о том, как забивают и готовят цыплят, но и абсурдность факта, что я прошу кого-то убить цыпленка, живое существо, чтобы я мог его съесть. И, тем не менее, я его ем. И мне вкусно. И я продолжаю жить с этим ужасом.

Я больше не могу притворяться святым. Я могу быть только тем, кто я есть. На самом деле, я не одержим желанием съесть цыпленка, и всё-таки я его ем. И кто знает, что по большому счёту приведёт к большему насилию — съесть цыпленка или не съесть его? В чём будет больше ахимсы? Быть может, отказавшись есть мясо, я непроизвольно погружусь в пучину разочарования и садистских фантазий, психологически уничтожая всё вокруг себя и умножая негативную карму только потому, что отказал себе в том последнем цыпленке. Это не оправдания, а практические соображения. Я просто хотел поделиться с вами психологической дилеммой, с которой мы сталкиваемся каждый раз, когда отрекаемся от чего-нибудь — или, наоборот, не отрекаемся. Вот в чём состоит важность и сложность всех тех практик, о которых мы с вами говорим.

Мы познакомимся с остальными ямами немного быстрее, потому что практики, подобные ахимсе, нужно рассматривать максимально подробно, чтобы попробовать их, так сказать, на вкус. Давайте разберёмся с теорией, покамест не вдаваясь в противоречия, с которыми всегда сталкиваешься, когда пытаешься сделать эти практики частью своей повседневной жизни.

Вторая яма — сатья, или правдивость. Ганди говорил: «Правда есть Бог и Бог есть правда». Он всегда пытался жить возможно ближе к правде. Как-то раз к нему пришла женщина с юным сыном. Она сказала ему: «Махатма-джи, пожалуйста, скажите моему мальчику, чтобы он прекратил есть сахар». «Приходите через три дня», — сказал им Ганди. На четвёртый день женщина с сыном вернулись, и Махатма Ганди сказал мальчику: «Прекрати есть сахар!» Мать очень удивилась и спросила его: «Но почему нам надо было прийти через три дня только для того, чтобы вы сказали это моему сыну?» «Потому что три дня назад я сам ещё не прекратил есть сахар», — просто ответил ей Ганди. Это задаёт нам весьма жёсткие рамки. Именно такого высокого уровня честности нужно требовать от самого себя. Практика сатьи подразумевает жизнь в согласии с внутренней правдой.

В той точке пути, где большинство из нас находятся, у нас нет достаточно прочной связи с Истиной, которая работала бы на каждом уровне, поэтому мы учимся быть правдивыми, начиная здесь и сейчас, именно в тех условиях, в каких живём. Мы учимся слушать голос правды и жить по нему, даже если это требует некоторой платы. Однажды Махатма Ганди возглавлял священную процессию. К концу первого дня он созвал своих помощников и сказал им: «Всё неправильно. Это паломничество вообще не кажется мне хорошей идеей. Давайте всё отменим». Помощники очень расстроились и сказали: «Но Ганди-джи, как же так! Люди собрались со всей округи, чтобы принять участие в этом паломничестве. Мы не можем сказать им, чтобы они расходились!» Ганди ответил: «Мне не известна абсолютная истина — её знает только Бог. Я же человек и потому знаю только относительную истину, а она меняется день ото дня. Я должен слушаться истины, а не совести». Вот так-то! Я должен слушаться своей истины, даже если для этого мне придётся измениться.

Нередко обнаруживается, что ради того, чтобы придерживаться своей внутренней правды, приходится меняться — и подчас довольно сильно. Найти свою дхарму — почти как поймать листок в реке; он не стоит на месте, а подскакивает на волнах и крутится в водоворотах. Вы думаете, что знаете, куда ведёт ваш путь. Вы только что собрали своё новое снаряжение, у вас есть всё, что нужно для похода, и вы уже готовы пуститься в путь — и вдруг всё снова мёртво, и пусто, и серо, и во всех этих игрушках нет никакого смысла. Что бы будете делать в такой ситуации? «Я должен слушаться истины, а не совести». Сдайте снаряжение в ближайший эконом-магазин Армии Спасения и идите дальше. Через некоторое время вы начнёте просто брать его напрокат, вместо того чтобы покупать, ибо поймёте, что на каждый поход у вас очень, очень мало времени, а снаряжение для каждого нужно своё. Просто теперь вы будете крепко держаться за свою внутреннюю правду, а она «меняется день ото дня».

Махарадж-джи всегда побуждал меня говорить правду. Наш стандартный диалог на эту тему выглядел так:

— Рам Дасс, говори правду.

— Да, Махарадж-джи.

Иногда его место занимал другой излюбленный диалог. Он вызывал меня «на ковер» и говорил:

— Рам Дасс, отринь гнев.

— Да, Махарадж-джи. Звучит хорошо