Мудрое сердце. Путеводитель по универсальным учениям буддийской психологии - Джек Корнфилд

Юнг называл нашей «тенью», нам проще принимать за самих себя свои худшие страхи и мысли. «Любопытно, — пишет Джонсон, — что люди сопротивляются благородным аспектам своей тени более активно, нежели скрывают свои тёмные стороны… Обнаружение глубинного благородства характера бывает куда более опустошающим, чем открытие того, что вы бездельник».

Наша вера в ограниченную и неполноценную идентичность — такая сильная привычка, что мы боимся: без неё мы не знали бы, как нам быть. Если бы мы полностью признали своё достоинство, это могло бы привести к радикальным переменам в жизни. Это могло бы потребовать от нас чего-то грандиозного. Однако какие-то части нас знают, что напуганное и повреждённое «я» — это не мы сами. Каждому из нас нужно найти способ снова быть цельными и свободными.

В моей семье было непросто обнаружить собственную добродетель. Мои первые воспоминания связаны с одержимым паранойей и непредсказуемо жестоким отцом, избитой и напуганной матерью и четырьмя мальчиками, спрашивавшими себя: «Как мы здесь оказались?». Когда наш отец подъезжал к дому на своей машине, мы все задерживали дыхание. В хорошие дни он бывал внимательным и шутил, и мы испытывали облегчение, но чаще нам приходилось прятаться и съёживаться, чтобы избежать его легковоспламеняющейся ярости и гневных тирад. Во время семейных поездок он мог, не выдержав напряжения, ударить мою мать головой о ветровое стекло или наказать своих детей за безрассудное поведение других водителей. Помню, как бабушка моего отца умоляла мою мать не разводиться с ним. «По крайней мере он иногда может работать. Он не такой безумный, как те, которые лежат в психбольницах».

Однако я знал, что существование не ограничено этим несчастьем. Я помню, как в возрасте шести-семи лет в сложные дни, когда мои родители ссорились, я выбегал из дома. Что-то внутри говорило мне, что я не принадлежу этому дому, словно я родился в чужой семье. Иногда, как это делают все дети, я представлял, что однажды раздастся стук в дверь и элегантный джентльмен спросит меня. Затем он объявит, что Джек и его братья были тайно помещены в этот дом, но теперь наши настоящие родители, король и королева, хотят, чтобы мы вернулись в свою законную семью. Эти детские фантазии создали один из самых сильных потоков в моей жизни — жажду быть частью чего-то ценного и настоящего. Я искал свою настоящую семью благородного происхождения.

В наше часто циничное время мы можем считать изначальную добродетель лишь красивыми словами, однако через её призму мы обнаруживаем радикально иной способ видения и бытия: такой, цель которого — преобразовать наш мир. Это не означает, что мы игнорируем колоссальный масштаб человеческого страдания или что мы позволяем себе глупую уязвимость перед нестабильными и, возможно, жестокими людьми. В действительности, чтобы найти достоинство в других, мы должны признать их страдание. Один из центральных принципов буддийской психологии — это Четыре благородные истины, которые начинаются с признания неизбежного страдания человеческой жизни. Об этом тоже сложно говорить в современной культуре, где людей учат любой ценой избегать дискомфорта и где «погоня за счастьем» превратилась в «право на счастье». И всё же, когда мы страдаем, признание истины страдания очень освежает и помогает.

Буддийские учения помогают нам посмотреть в лицо своему личному страданию, будь то стыд, депрессия, тревога или горе. Они обращаются к коллективному страданию мира и помогают нам работать с источником этого страдания: силами алчности, ненависти и заблуждения в человеческой психике. Хотя работа со страданием крайне важна, само оно не затмевает нашего фундаментального благородства.

Английское слово nobility — «благородство» — не связано со средневековыми рыцарями и королевским двором. Оно происходит от греческого корня gno (как в слове gnosis), означающего «мудрость» или «внутреннее озарение». В английском языке «благородство» определяется как человеческое совершенство, то, что прославляется, вызывает восхищение, возвышенно и безупречно в ценностях, поведении и манерах. Как мы можем интуитивно установить связь с этим качеством в окружающих нас людях? Никто не может сказать нам, как любить, и лишь мы сами можем найти свой способ чувствовать в других фундаментальную добродетель. Один из способов сделать это — сместить временные рамки, представив, что человек перед нами — это маленький ребёнок, юный и невинный. Однажды после особенно сложного дня со своей дочерью-подростком я оказался у её постели, когда она уже спала. Всего несколько часов назад мы с большим трудом пытались разобраться с её планами на вечер — теперь же она спала с невинностью и красотой своего детства. Подобная невинность есть во всех людях — если мы только пожелаем её увидеть.

Вместо того чтобы возвращаться назад во времени, мы также можем переместиться вперёд. Мы можем визуализировать этого человека в конце его жизни — лежащим на смертном одре, уязвимым, открытым, ничего не скрывающим. Или же мы можем просто увидеть в нём попутчика, с трудом несущего свой груз и желающего счастья и достоинства. Под всеми страхами и нуждами, агрессией и болью любой, кого мы встречаем, является существом, которое, подобно нам, обладает огромным потенциалом понимания и сострадания и ожидает прикосновения к своей добродетели.

Вероятно, проще всего нам восхищаться человеческим духом, сияющим в великих мировых моральных лидерах. Мы видим непоколебимое сострадание лауреатки Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи, остававшейся стойкой и любящей, несмотря на долгие годы домашнего ареста в Бирме. Мы помним, как президент Южной Африки Нельсон Мандела вышел из тюрьмы с величественным духом храбрости и достоинства, не сломленным двадцатью семью годами пыток и лишений. Этот дух сияет во всех здоровых детях мира. Их радость и естественная красота способны вновь пробудить нас к нашей природе будды. Они напоминают нам, что мы рождаемся с этим сияющим духом.

Так почему же в западной психологии мы сосредоточивались лишь на тёмной стороне человеческой природы? Ещё до Фрейда западная психология опиралась на медицинскую модель и до сих пор в основном сосредоточена на патологии. Использующееся в психиатрии «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам», задающее направление работы большинства терапевтов, а также специалистов от медицины и здравоохранения, является объёмным списком, содержащим сотни психологических проблем и заболеваний. Деление проблем на категории помогает нам изучать и, как мы надеемся, лечить их наиболее эффективным с научной и экономической точек зрения образом. Однако часто мы уделяем так много внимания защитным слоям страха, депрессии, заблуждений и агрессии, что забываем, кто мы есть на самом деле.

Будучи учителем, я вижу это постоянно. Когда ко мне пришёл мужчина средних лет по имени Марти, только что прошедший через болезненное расставание с женой и развод,