Селафиила - Протоиерей (Торик) Александр Борисович

Вту ночь мать Антония, напоив с ложечки старицу сладким травяным настоем,заменявшим в обители чай, устроила её бессильное тело между подушек и подушечекс максимальным удобством, проверила, свободно ли проходят по закреплённому впотолке колёсику-блочку спускающиеся с него прямо к рукам старицы длинные, «напятьсот», чётки, которые схимница не переставала перебирать, даже впадая вполубессознательное состояние, и, освободив от нагара фитилёк неугасимойлампадки перед иконой Божьей матушки, наконец-то, позволила себе опуститься вжёсткое деревянное креслице и, взявши чётки, погрузиться в Иисусову молитву.

Молитвашла хорошо, ровно, лампадка освещала силуэты двух монахинь — лежащей и сидящей вмолитве — мягким золотистым светом, ночная тишина лишь изредка прерываласьтихим уханьем сов, прижившихся в роще неподалёку от храма и по ночам летавшихна добычу полёвок, своей обычной пищи.

Внезапномать Антония увидела, что свет лампадки стал усиливаться, менять цвет сзолотистого на ярко-белый, потом вообще на не обозначаемый земным словом, нонеобыкновенно красивый и такой яркий, от которого должно было бы просто слепитьглаза, но не слепило…

Затемиз этого света в пространство кельи выступило несколько человек: седой старик,с длинной волнистой бородой, в какой-то необычной, но явно монашеской одежде;невысокая яркая женщина в сверкающих, по-царски великолепных нарядах;темноволосая тоненькая девушка, даже, скорее, девочка, в тоненькой лёгкой туникеи пожилая, скромно по-восточному одетая женщина с необыкновенно красивымичертами лица.

Пришельцыиз Света окружили ложе с лежащей на нём схимонахиней, которая, словнонаполненная исходящей от них силой, приподнялась и села на своём одре, сияянеизреченной радостью своего сразу помолодевшего лика.

—Ну вот, — обратился к схимнице старец-монах, — мы пришли навестить тебя иизвестить тебе волю Господа! Готовься! Послезавтра ты будешь с нами! Завтраприми Святые Дары и молись!

—Столько людей там ждут тебя! — сказала, прикасаясь рукой к одру царски одетаягостья.

—Твой переход не будет долгим, мы сопроводим тебя от самого разлученья с телом,— добавила пожилая красивая женщина.

Девочкалегко скользнула к одру схимницы и, прильнув к ней на мгновенье, поцеловаламать Афанасию в щёку!

—До скорой встречи!

—Теперь мы покидаем тебя, — сказал старый монах, — молись за всех, кого здесьоставляешь, и у них проси святых молитв, напомни всем им, что Божья любовьнеисчерпаема и Его помощь всегда рядом, даже когда настанут сильные скорби, —он взглянул на застывшую в изумлении монахиню Антонию, — ты это тоже запомнихорошо!

Светначал чуть бледнеть, пришедшие вернулись в его сияние, которое ещё долгооставалось в келье в виде мерцающих в темноте серебристо-золотистых искорок.

Долгоемолчание, не выдержав, прервала мать Антония.

—Матушка! Ты знакома с ними? Кто это был? Ты можешь мне об этом сказать?

Всёещё сидящая со светящимся счастливым лицом старица обратила к ней глаза.

—Доченька моя! То были мои небесные покровители, чьи имена я за земную жизньсподобилась носить!

Девочка,меня поцеловавшая, это святая мученица Татиана, её именем я была наречена вСвятом Крещении. Пожилая женщина — мать Господня Предтечи Иоанна святаяправедная Елисавета, её имя мне нарекли в рясофорном постриге. Равноапостольнаяцарица Елена взяла меня под своё покровительство, когда я сподобилась мантии. Апри постриге в схиму, я получила покровителя в лице преподобного АфанасияАфонского, устами которого мне возвестили главную весть — мой путь земнойзакончится послезавтра!

Доченькамоя! Как я рада! Видно, Господь не отверг мою немощь и, укрепляя меня постояннов течение моей долгой жизни, вновь посылает мне последнее подкрепление иутешение в виде такого чудного посещения!

Доченька!Они ведь были в самом деле! Ведь и тебя Господь сподобил их увидеть! СлаваГосподу за всё!

Силытелесные снова стали оставлять схимницу, и она, поддерживаемая взволнованнойкелейницей, вновь опустилась на своё ложе.

Остатокночи пролетел в молитвах незаметно.

Прибежавв храм минут за двадцать до начала общей полунощницы, мать Антония известилаотца Иринарха о случившемся ночью. Тот перекрестился и вздохнул:

—Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя! Иди к «амме», читайей правило ко Святому Причащению!

Послелитургии мать Афанасию келейно причастили Святых Христовых Таин. Онапопрощалась со всеми и каждому сказала что-то важное именно ему. Ночь онапровела без сна в молитве. В пять утра схимонахиня Афанасия тихо вздохнула, иеё чистая душа покинула бренную плоть.

Ачерез неделю после её погребения приехавшие из Рязани особисты арестовали всехсестёр вместе с отцом Иринархом и увезли в рязанский «централ», страшнуюпересыльную тюрьму.

ГЛАВА 23

—Матушка! — взмолился инок. — Ну, хоть чуть-чуть расскажи, как тебя Господьблагодатью утешал! Вот читаешь в книгах свято-отеческих, в Житиях, в Патериках,какие Господь монахам чудесные явления посылал — оторопь берёт! Даже неверится, что так быть может! И помыслы, я понимаю, что они от бесов, приходят —неправда всё это в книжках! Если бы правда была, то почему сегодняшние монахитаких явлений не сподобляются?

Умомпонимаю, что эти помыслы гнать надо, что не заслуживаем мы, немощные и ленивые,таких благодатных утешений, но как же хочется для укрепления веры хоть от живыхсвидетелей про сегодняшние действия Духа Божьего услышать — очень оновдохновляет на труды!

—Вдохновляет, говоришь? — улыбнулась старица. — Ты, внучок мой Георгиюшко, не вчужих рассказах вдохновения ищи, хотя и они, конечно, наряду с чтением святыхотцов свою щепочку в огонь ревности по Бозе подбрасывают!

Главныйпуть вдохновения и горения духовного есть личный подвиг каждого монаха, либодобровольный, по благословению духовного наставника на себя подъятый, либо втерпении безропотном с благодарением Богу за скорби, во спасение души истяжание награды на Небесах, от Него посылаемых, совершающийся!

—Как это, я не понял, матушка?

—Это так, Георгиюшко, когда ты ко Господу обращаешься: «Господи, спаси!»,Господь обращение твое принимает и, как Врач, ставит тебе «диагноз» — болезньдуши такая-то! Какая — ты и сам свои грехи знаешь.

Ивот, чтобы излечить тебя от твоей смертоносной болезни, подбирает Небесный Врачтебе лекарство — скорби душевные и утеснения плоти, с помощью которых твоигреховные болезни-страсти в тебе могут быть побеждены.

Апо форме эти скорби и утеснения могут быть разными. Либо ты сам своимиподвигами душевными и телесными себе эти скорби и утеснения создаёшь — постом,многими молитвами, малоспанием, бдениями, борьбой с помыслами и прочими«веригами» добровольно на себя взятыми, под тяжестью которых болезнь греховнаяв тебе побеждается, и ты обретаешь спасение и жизнь вечную.

Либо,если твои старания слабы и нерадивы, леность и малодушие не дают понестидобровольного подвига, равного твоим душевным недугам, тогда Врач Небесныйпосылает тебе «лекарство» в виде внешних скорбей: обид от ближних, гонений,притеснений, телесных недугов и прочих страданий.

Чтобыэти внешние скорби тебе во спасение обратились, а не усугубили твоё греховноесостояние, принимать их надо с пониманием, что они и есть то драгоценноелекарство от греховной болезни, которое тебе Врач Небесный по Своей Любвиподаёт, когда ты Его о спасении просишь!

Иуж принимай это лекарство с терпением, смирением и благодарением Богу, «тако иисцелеешь»! Словом, либо сам в себе грех ломай, либо терпи, как Господь его втебе ломать будет! Теперь понял?

—Понял, матушка! А в тебе Господь тоже грехи ломал? Тебе тоже скорби довелосьтерпеть?

—Грехи-то? Ломал…

—На тебе, сука религиозная, на тебе! — удары подкованного медными гвоздикамиялового сапога сыпались на лежащую на полу следственного каземата монахинюАнтонию, ломая рёбра, выбивая зубы, разрывая кожу лица и вырывая клочьямиседеющие волосы на разбитой и окровавленной голове. — Вот тебе, сука, твой Бог,вот тебе, монашеское отродье, твоя религия! Вот тебе ещё, и ещё, тварь…