Хаос. Закон. Свобода. Беседы о смыслах - Митрополит Антоний (Блум)

подобия Христу. Это имя, которое в одном слове, одном неизреченном слове вбирает в себя все, чем мы являемся, и есть суть всего нашего бытия, его корень и его краеугольный камень. Это наша предельная и окончательная связь с Богом. Таинственная, как Он, по образу и подобию Того, Кто познаваем и непознаваем, постижим и непостижим. Наша глубина непроницаема для человеческого взора. Ее может узреть только один лишь Бог.

Часть II

Человек и его опыт

Дух и психика, или Парадокс душевной стабильности[24]

Я хотел бы начать с высказываний двух отцов Церкви: один жил в IV веке, другой – в VI, то есть тогда, когда христианство было одним великим целым, когда оно размышляло и открывало глубины собственной духовности.

Первое – слова святителя Василия Великого, которые звучат очень странно в контексте современных представлений о здоровье, лечении, общественной жизни и прочего. Он говорит о том, что слабое здоровье – великое достояние для того, кто желает возрастать в духовной жизни. Его слова как будто противоречат многому из того, что сейчас считается само собой разумеющимся. Мы к этому еще вернемся.

Вторая фраза – из писаний святого Исаака Сирина[25]: «Идеальное душевное равновесие могут иметь только либо те, кто еще не вступил на путь духовного делания, либо те, кто продвинулся так далеко и достиг таких высот, что период смятения у них позади». Он настаивает: в момент, когда мы вступаем в Божию область, биологическое равновесие, которое нам изначально присуще, и психосоматический баланс, к которому мы стремимся, неминуемо будут основательно поколеблены. В нас должна произойти полная перестройка личности, не только в психическом, но даже в физическом плане.

Сейчас я не столько цитирую, сколько развиваю мысль святого Исаака, но в сущности он утверждает: представить себе Иисуса Христа неуравновешенным невозможно, потому что, будучи совершенным Богом и совершенным Человеком, Он способен одновременно со всей полнотой находиться в человеческой ситуации, в ситуации тварного мира, и пребывать с Богом. Никто из нас на это не способен, и в результате, как только мы вступаем

в Божию область, в нас начинает происходить как бы переворот, с тем чтобы постепенно установился новый порядок, когда все элементы нашей личности взаимодействуют иначе: меняется их иерархия, положение друг относительно друга. Вещи, которые мы ценили, теряют свою значимость, больше того, становятся препятствием между нами и нашей целью. Этот длительный период физических перемен и психической неустойчивости не нужно путать с шизофренией или психическими расстройствами. Но этот период не является и плавным скольжением по жизни или состоянием довольного животного, мирно пасущегося на лугу. Хотя мы зачастую и воображаем, что подобное состояние является приметой доброго христианина, потому что путаем лужайки и «нормальность» с Небесными пастбищами.

Другое замечание, которое мы находим в том же тексте святого Исаака, вероятно, звучит еще резче и нацелено на тех, кому нравится считаться мистиками. Преподобный Исаак говорит, что экстаз, восторги и подобные вещи являются признаками новоначального в духовной жизни. Зрелая духовная жизнь – это жизнь, которую мы обнаруживаем только у Христа. Это состояние того, кто одновременно в царственной свободе является гражданином двух миров: всесовершенного и гармоничного мира Божьего и распинающего мира времени, истории, становления.

Эти две мысли нужно иметь в виду, когда мы размышляем о становлении человека, потому что в наше время существует злополучная тенденция путать психическую уравновешенность со здоровой духовностью. И это, я считаю, верный способ пройти мимо всего того, что Бог нам предоставил для духовного возрастания через Писание и опыт Церкви.

Несколько лет назад меня пригласили в католический монастырь (не английский) и попросили выступить перед священниками. Во время дискуссии был задан вопрос, считаю ли я групповую динамику[26] применимой для бенедиктинского монастыря. Не подозревая, что это была любимая идея настоятеля, я ответил: «Это зависит от того, что вы хотите построить: монашескую общину или сумасшедший дом. В первом случае ответ „нет“, во втором —,да“». Я не хочу сказать, что групповую динамику нельзя применять к психически больным людям, которые не ставят перед собой специально духовные цели как таковые. Я не настолько наивен, чтобы полагать, будто для лечения не стоит использовать лекарства. Но я достаточно наивен, чтобы сообразить: не нужно принимать лекарства от заболевания, которого у меня нет, на том лишь основании, что они кому-то другому приносят пользу.

* * *

Нам необходимо признать, что каждая стадия становления человека сопровождается утратой равновесия и обретением его в новой точке. Я не имею в виду неизлечимую хроническую неуравновешенность, но для того, чтобы найти новое положение равновесия, нужно покинуть прежнее. Это мы знаем из повседневного опыта. Пока мы стоим, мы находимся в состоянии совершенного равновесия, но если соберемся двигаться, то должны, делая шаг, на какое-то время из равновесия выйти. Именно это происходит во всяком развитии. В духовной жизни это неизбежно – частично потому, что между психическим и духовным существует разрыв, который, я считаю, недостаточно осознается в настоящее время.

Бытует мнение, что духовное является как бы вершиной психического, и если достичь совершенной психической уравновешенности, стабильности, то это станет началом или достижением духовной жизни. Но когда читаешь Новый Завет или погружаешься в опыт Церкви, то обнаруживаешь четкое разграничение между душой и духом, между жизнью тела и души в их совокупности – и жизнью духа. Их взаимодействие не укладывается в подобие эволюционного процесса, который начинается в животном, перерастает в психическое, а затем в духовное. Духовный человек – это не психический человек, достигший полноты своего развития, это другой тип человека, некто совершенно иной.

Если обратиться к житиям святых, то можно увидеть, что многие из них имели или физические недостатки, или странности, непонятные для их современников, или психические отклонения. И все же эти люди достигали духовных высот и были, вопреки очень хрупкому или, казалось бы, поврежденному земному сосуду, осияны Духом Святым.

Нам нужно помнить, что духовная жизнь – не составляющая человеческого естества в том смысле, что она не может просто развиться из человеческого материала без участия

Бога. Духовная жизнь – сугубо Божия область, и можно говорить о стяжании духовной жизни только в категориях приобщения к чему-то, что принадлежит Самому Богу. Она не выводится естественным образом из состава человека. Разумеется, человек сотворен таким, что он может приобщиться к вещам Божественным, и в этом смысле здесь речь не о двух реальностях, которые никогда не встречаются. Но святость – это не