Пасхальная радость и что-то еще - Иван Александрович Мордвинкин

сразу Сенька и заметил, уплетая за обе щеки, а еще больше глазами загребая, что друг его суровый обмяк да притих. Чуть съел рыбки, чуть картошечки, да яичко одно. И сидит, довольный и белый, но не кожей, а как-то иначе, будто фонарь проглотил. И вид такой таинственный и довольный показывает, словно миллион в лотерею выиграл, но не сказал еще никому, а сидит и наслаждается.

— Ты чего? — спросил Сеня, как только прожевал.

А тот только плечами пожал, ничего, мол.

В мастерской уж все собрано, вещи, инструменты, все по баулам. Пора бы и отчаливать, билеты на поезд прикуплены.

Присели на дорожку. Смотрит Сеня на Игоря, и все не поймет, что не так с ним, что за радость прет из него молча.

— Да чего ж ты, брат? — удивился он, невольно улыбаясь. — Что-то ты утаиваешь от меня. Сознавайся.

— Да ничего, — ответил Игорь. Глаза его заблестели, засветились, и вроде даже слезы навернулись — Сам не знаю, что-то… Сам не знаю что, но что-то такое…

Он поднялся, раскрыл свою дорожную сумку, достал сверток.

— Вот, Сень, — протянул его Сене. Сверток известный — набор тех самых стамесок в кожаном чехле. — Держи. Пусть тебе помогут.

— Да ты что, брат? — Сеня даже растерялся. — Я ж не смог, я ж «распостился» уже через неделю. Я и пивко попивал, и винцо. Да и вообще…

— Держи, держи. И, знаешь… Поезжай без меня, — он даже расстегнул молнию на куртке для подтверждения. — Я еще побуду.

— Что? Ты серьезно? — удивился Сеня. — Это же монастырь, чего тут сидеть-то? Он как черно-белый телевизор: одни монахи черные, да стены белые. Больше ничего.

— Нет… — задумчиво ответил Игорь. — Что-то здесь есть… Что-то такое… Сам не знаю. Что-то.

Друга своего знал Сеня, потому уговаривать не стал. Уехал.

А Игорь остался в мастерской, порядок навел, чаю заварил себе, встал у окна, смотрит, и правда — церковь белая, кельи белые, монастырская стена тоже белая. И монах молодой стоит на пустом дворе против церкви и молится, закрыв глаза, думает, что его никто не видит. Худой, как деревце и весь в черном. И что-то в этой потайной молитве увидел Игорь, что-то неясное, но огромное, как небо.

— Что-то здесь… — прошептал он сам себе, отошел от окна, присел на табуретку и оглядел мастерскую. Стены, верстаки, инструментов море, иконка Господа Вседержителя в углу. Встретился он с нею “взглядом” и вздрогнул: — Я понял!

Поднялся Игорь, закрыл глаза, как тот монах за окном, перекрестился и поклонился на икону.

— Не что-то здесь, а Кто-то. Неужели… — он открыл глаза и всмотрелся в лик на иконе. — Это Ты, Господи?

Сердце его будто вздрогнуло и нежданно наполнилось такой пасхальной радостью, которая ведома лишь хорошенько удержавшим Великий пост. А пасхальная радость в монастыре, так это и вовсе состояние особое. Что-то в ней есть такое… Что-то огромное, как небо. Или Кто-то…