Апостасия. Отступничество - Людмила Николаевна Разумовская

как стена. Ведь как жестоко другие все разрушают, что сам строил с отвагой, любовью; больно, но перенести должен человек. Если бы видели боль и кротость, вы бы поняли его. Он прямо поразителен – такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну, но поражаюсь, глядя на него. Все остальные члены семьи такие храбрые и хорошие, никогда не жалуются – такие, как бы Господь и наш Друг хотели бы. Маленький – ангел.

Некоторые солдаты хорошие, другие ужасные… Странность в русском характере – человек скоро делается гадким, плохим, жестоким, безрассудным, но и одинаково быстро он может стать другим: это – бесхарактерность. В сущности – большие темные дети. Ужас, что творится, как убивают, лгут, крадут, сажают в тюрьмы, но надо все перенести, очиститься, переродиться… Солнышко блестит, греет днем, и чувствуем, что все-таки Господь не оставит, спасет, да, спасет, когда все мрачно и темно кругом и только слезы льются. Вера крепка, дух бодр, чувствую близость Бога. Ангел мой, не скорби… Только, Боже, как мне этих невинных жаль, которые гибнут тысячами…

Мирское все проходит: дома и вещи отняты и испорчены, друзья в разлуке. Все можно у человека отнять, но душу никто не может. Ведь все испытанья, Им посланные, все попущенья – к лучшему; везде видишь Его руку. Делают люди тебе зло – а ты принимай без ропота, Он и пошлет Ангела Хранителя, утешителя Своего. Никогда мы не одни, Он – вездесущий – всезнающий – Сама Любовь, как же Ему не верить? Хотя мир грешит и мы грешим, тьма и зло царствуют, но солнце правды воссияет. Только потерпи еще, и эти страданья пройдут, и мы забудем о муках, будет потом только за все благодарность. Школа великая. Господи, помоги тем, кто не вмещает любви Божией в ожесточенных сердцах…

…Некоторые люди кланяются и нас благословляют, другие не смеют… Чувствую себя матерью этой страны, и страдаю как за своего ребенка, и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Нельзя вырвать любовь из моего сердца и Россию тоже, несмотря на черную неблагодарность к государю, созерцание которой разрывает мне сердце, – но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь, смилуйся и спаси Россию! Страданье со всех сторон… Сколько несчастных жертв! Невинные, но они счастливее на том свете. Хотя гроза приближается – на душе мирно: все по воле Божией. Он все к лучшему делает. Только на Него уповать…

Потерпи, родная страна. Боже, как я свою Родину люблю со всеми ее недостатками! Ближе и дороже она мне, чем многое, и ежедневно славлю Творца, что нас оставил здесь и не отослал дальше. Верь народу, он силен и молод, как воск в руках. Плохие руки схватили – и тьма, и анархия царствуют, но грядет Царь Славы и спасет, подкрепит, умудрит сокрушенный, обманутый народ.

Укоряемы – благословляйте, гонимы – терпите, хулимы – утешайтесь, злословимы – радуйтесь. Вот наш путь с Тобой, и претерпевший до конца, тот спасется. Христос с нами…

Душа так полна, так живо трепещет от близости Бога, Который невидимо окружает Своим присутствием. Как будто все святые угодники Божии особенно близки и незримо готовят душу к встрече Спасителя мира. Жених грядет, приготовимся Его встречать; отбросим грязную одежду и мирскую пыль, очистим тело и душу. Откроем двери души для приятия Жениха, принесем Ему нашу любовь, веру, надежду, души наши. Упадем ниц перед Его пречистым образом, поклонимся Ему и попросим за нас и за весь мир прощенья. Да услышит и помилует. Облекшись в белые ризы, побежим Ему навстречу. Грядет Он, Царь Славы, покланяемся Его кресту и понесем с Ним тяжесть креста. Наши кресты – только тень Его креста, Он соберет Своих вокруг Себя и спасет Родину, ярким солнцем озарит ее.

Душа моя озарена непонятной, необъяснимой радостью – объяснить нельзя, только хвалю, благодарю и молюсь. Душа моя и дух Богу принадлежат. Как Тебя, Боже, не благодарить? Я недостойна такой милости. Душа ликует, чувствует приближение Жениха: грядет Он, скоро будем Его славить и петь: Христос Воскресе!..»

* * *

– Есть предложение, товарищи. Всех зарезать в кровати.

– Я предлагаю запереть в комнату угловую и бросить две бомбы.

– Лучше, когда уснут, забросать гранатами.

– Не годится – грохот на весь город.

– Зарезать всех кинжалами в постелях – это конечно бы хорошо. Но ведь не всех сразу и зарежешь…

– Нет, товарищи, мы их расстреляем из наганов в нижней комнате. И приговор прочитаем. Чтоб они знали за что. Тебе, товарищ Войков, подготовить серную кислоту, спирт, сукно для заворачивания трупов. Увезем в лес, трупы расчленим и сожжем. Никто никогда не узнает, что мы сделали с ними. И вы должны держать это в строгой тайне.

– Сжигать долго… Могут случайно увидеть.

– Мы пригласили товарища из ЧК, специалиста по сжиганию.

– Предлагаю бросить жребий, кому стрелять в бывшего царя.

– И вот еще… нам партия доверила великое и ответственное дело… Головы должны быть отправлены в Москву.

(Пауза.)

– Конец кровопийцам и душегубам Романовым! Конец бывшей России! Начинается новая эра. Встает заря новой жизни!

(Приникнув плечом к плечу, «товарищи» тихо запели Интернационал.)

Часть третья

Всех убиенных помяни, Россия,

Егда приидеши во Царствие Твое!

Иван Савин

О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?

Александр Пушкин

Так говорит Господь Бог костям сим: вот, Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я Господь.

Иез. 37, 6

1

Служба Тараса Петровича при Скоропадском шла успешно. С приходом немцев город успокоился, отмылся от грязи и крови и, похоронив и оплакав невинно убиенных в муравьевских февральских бойнях, вновь временно зажил мирной жизнью.

Вернулись господа офицеры, из обеих столиц поползли черепахами поезда с уцелевшими министрами, предпринимателями, банкирами, литераторами, артистами, кокотками и прочей разношерстной публикой, спасающейся от большевиков в самостийной Украине. Театры, кинематограф, кафе и рестораны вновь заполнились благородной публикой, погружая киевлян и нахлынувших беженцев в некий блаженно-тревожный сон и предлагая забыть пережитое… Иногда даже казалось, что все, слава Богу, вернулось на круги своя и жизнь снова вроде бы потекла по прежнему руслу, старорежимному, царскому… Будто и не было в городе никаких красных, будто не сидел Тарас Петрович в страшном подвале, из которого вывела его на свет благосклонная рука фортуны.