Вариации на тему любви и милости - Жан-Клод Ларше

Блажен монах, который всякого человека считает за бога после Бога.

Блажен монах, который смотрит на спасение и преуспеяние всех с великой радостью, как на свои собственные.

Монах есть тот, кто, удалившись от всех, со всеми соединен.

Монах есть тот, кто считает себя единым со всеми, поскольку он желает видеть в каждом без исключения самого себя.[583]

Эти мысли аввы Евагрия Понтийского обращены к монахам по той единственной причине, что он сам и его слушатели были монахами. Но их значимость универсальна, и они также применимы ко всем христианам. Тот факт, что эти наставления адресованы монахам, только придает им более парадоксальный характер (и таким образом обращает на них внимание), потому что монах – это, по определению, человек, отрекшийся от мира и живущий в одиночестве (слово «монах» происходит от греческого μόνος, то есть «один»). Авва Евагрий стремится донести, что бежать от мира и жить в обществе людей не означает уклоняться от самих людей, лишить себя социального взаимодействия, то есть не означает пресечь любые отношения с людьми. Следовательно, все христиане, включая монахов, должны иметь духовную связь с себе подобными, и авва Евагрий в своих рассуждениях указывает несколько причин тому.

Христианин приобретает чувство единства со всеми через видение себя в каждом, иначе говоря, когда он считает, что радости и скорби брата – это его собственные радости и скорби, что недостатки и достоинства ближнего также его собственные плюсы и минусы, и даже, о чем свидетельствуют святые, что грехи и спасение ближнего – это его грехи и его спасение (поэтому авва Евагрий говорит: «Блажен монах, который смотрит на спасение и преуспеяние всех с великой радостью, как на свои собственные»). От такого чувства общности рождается любовь, и также наоборот – любовь, которую человек имеет к ближнему, укрепляет чувство общности.

В числе объяснений этого чувства общности и способности видеть себя в каждом человеке можно отметить и единство человеческой природы, на что часто указывают отцы, в частности отцы-пустынники, к которым относился Евагрий. Можно вспомнить поразительные слова одного из этих святых, имя которого до нас не дошло: «Двадцать лет провел я, борясь с помыслом, чтобы на всех людей смотреть как на одного».[584] Такая борьба объяснялась тем, что чувство общности подразумевает победу над эгоизмом, что, в свою очередь, приводит к очищению души от страстей. Единство человеческой природы, которое ощущают люди духовные, является не только биологическим или филогенетическим (все люди произошли от одного отца, Адама), но и духовным, что можно понимать в трех аспектах. Во-первых, все люди сотворены по образу Божиему и носят в себе этот образ; во-вторых, они призваны, ввиду того что созданы по образу Божиему, уподобиться Богу и сделаться богами по благодати; наконец, они также призваны стать чадами Божиими по усыновлению и, соответственно, братьями и сестрами во Христе по благодати.

К этому можно добавить последнюю сентенцию Евагрия Понтийского из приведенных ранее: «Блажен монах, который всякого человека считает за бога после Бога» – другими словами, тот, кто в каждом человеке видит Бога и Его возможного сына или дочь. Евагрий уточняет: «...бога после Бога», чтобы мы ни в коем случае не приняли человека за Бога, так как человек может стать богом только по благодати, а Бог един по Своей сущности. Следует уточнить, что человек становится не богом по сущности, по естеству, поскольку это невозможно, но богом по благодати – в Боге, с Его помощью и для Него; напротив, если бы человек сделался Богом сам и для себя, то уподобился бы диаволу и повторил Адамов грех.

Считать всякого человека за бога после Бога прежде всего означает, что, взирая на ближнего, мы должны держать в уме, что цель его жизни – Бог и что в Боге он приобретает ценность. Следовательно, нужно в первую очередь почитать Бога.

Кроме того, почитать ближнего следует с тем намерением, чтобы видеть в нем не его падшую природу, а видеть его таким, каким он призван стать и всегда, каким бы ни было его состояние, способен стать благодаря свободе и благодати. Такое наставление созвучно с советом, который дают многие святые отцы и который напрямую связан с заповедью любви, – считать, что каждый человек превосходит его («Человек, – говорил Блез Паскаль, – бесконечно превосходит человека»)[585] и лучше, чем кажется. Так рассуждая, мы заметим, что всякий человек, с которым нам приходится взаимодействовать, действительно становится лучше.

Преподобный Исаак Сирин: Оказывать ближнему честь выше меры его

Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Лобызай руки и ноги его, обнимай их часто с великою честию, возлагай их на глаза себе и хвали его даже за то, чего не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем все хорошее и что-нибудь досточестное. Ибо сим и подобным этому привлечешь его к добру, заставишь его чувствовать стыд от того приветствия, каким приветствовал ты его, и посеешь с ним семена добродетели. От такой снисканной тобою привычки отпечатлеется в тебе добрый образ, приобретешь в себе смирение многое и без труда преуспеешь в великом. А сверх этого, если чествуемый тобою и имеет какие недостатки, легко приимет от тебя врачевание, постыждаемый тою честью, какую ты оказал ему. Пусть всегда будет у тебя этот нрав – ко всем быть благоприветливым и почтительным. Никого не раздражай и никого не ненавидь, ни за веру, ни за худые дела его, но берегись кого-либо и в чем-либо укорять или обличать, потому что есть у нас нелицеприятный Судия на небесах. Если же хочешь обратить кого к истине, то скорби о нем и со слезами, и с любовию скажи ему слово или два, а не воспаляйся на него гневом, и да не увидит в тебе признака вражды. Ибо любовь не умеет гневаться и раздражаться на кого или укорять кого со страстью. Указанием любви и ведения служит смирение, которое рождается от доброй совести о Христе Иисусе, Господе нашем.[586]

Из приведенного отрывка мы можем видеть,