АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник

от другого места Писания (Иона 3:3 в Thal. 64: PG 90, 724C-728D). Это различие в исходном тексте объяснит некоторые различия в теме, в частности, что касается насыщения в Thal. 39 и amb. 67, и его отсутствия в Thal. 64» (Sherwood 1933а, p. 69, n. 28). Шервуд, однако, может быть и неправ, когда говорит, что память подвела прп. Максима. Фразу в Thal. 39, на которую он ссылается, можно понять и иначе, а именно, что в толковании Слова на Пятидесятницу история о насыщении четырех тысяч из Мф. 15 толкуется основательнее, полнее, в более широком контексте. И действительно, толкование в amb. 67, хотя и краткое, включает объяснение не только трех дней, но также семи хлебов и семи корзин, и четырех тысяч, т. е. явно полнее в этом смысле, чем в Thal. 39, да и объем всего толкования сопоставим с этим местом. Подробнее в Thal. 39 дается толкование только трем законам (см. прим. 90).{82}

3288

Мф. 15:32; Мк. 8:2.

3289

Или: «смыслом». Ср. в Thal. 39: «И те, кто устремляется ко спасению, в эти три дня, то есть в три закона, пребывая с Богом-Словом и ревностно неся нелегкие труды ради каждого [из этих законов], не прерывают поста, но вкушают обильную божественную пищу: ради писаного закона – совершенное избавление от противоестественных страстей; ради естественного [закона] – неуклонное действие естественных [страстей], благодаря которому возникает [их] взаимная связь, устраняющая всякую инаковость и разделение, разлагающие естество; ради духовного [закона] – единение с Самим Богом, в соответствии с которым те, кто выходит из всего тварного, воспринимают превышеестественную славу, благодаря которой познается один только Бог, сияющий в них» (PG 90, 393A, пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн. II, с. 103).

3290

Понятие κόρος в терминологии Оригена означает пресыщение Богом, из-за которого оказалось возможным падение умов (см. главу Κόρος у Шервуда в Ранних ambigua: Максим Исповедник 2007а, с. 458-478). Прп. Максим, употребляя здесь этот термин и давая свою трактовку «остатку», возможно, подразумевал, что Логос насыщает вкушающих Его логосы, но это насыщение не приводит к пресыщению, но лишь к устойчивому пребыванию в Боге – когда нет опасности падения ни из-за страстей, ни из-за диавола, и всегда имеется неисчерпаемый «остаток» в познании неисчерпаемого Бога, который вкушают пребывающие в Нем.

3291

Мф. 15:37; Мк. 8:20.

3292

Ср. Мф. 10:1; Лк. 9:1. В этом толковании интересно сравнить трактовку числа семь применительно к семи хлебам, которыми Христос насытил четыре тысячи, и к семи корзинам с остатками. Одна семерка указывает на путь к обожению (соответствующий в этом толковании вкушению логосов естественного, писаного и духовного закона), другая – на то, что характеризует само это состояние. Возможно, прп. Максим имеет в виду, что семь корзин с остатками после насыщения семью хлебами символизируют семь даров Святого Духа, которые получающих их делают совершенными победителями страстей и бесов и причастниками Царства Небесного (ср. Thal. 54: «Господь... научает нас обладать деятельной верой в Него, украшенной семью очами Господа, то есть семью действиями Святого Духа» (PG 90, 521A-B, пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн. II, с. 160)).

3293

Иначе: «родовые».

3294

Букв.: «описывает», «ограничивает».

3295

Тысяча образуется из четырех членов, которые объясняются ниже, опишем это такой последовательностью: (одна) единица; (одна) единица х 10 = одна десятка; одна десятка х 10 = одна сотня; одна сотня х 10 = одна тысяча. Сходное, хотя и не совсем идентичное рассуждение находим в Thal. 55: «Ибо десять тысяч есть конец единицы, а единица есть начало десяти тысяч, или, сказать точнее, приведенная в движение единица есть десяток тысяч, а неподвижный десяток тысяч есть единица. Подобным же образом и каждая из главных добродетелей имеет своим началом и концом божественную и неизреченную Единицу, то есть Бога, поскольку от Него она начинается и в Нем завершается, будучи тождественной Богу и отличаясь [от Него] лишь соответственно логосу мысли, от которого, в котором и в отношении которого очевидно и происходит всякое становление добродетели» (PG 90, 541C, цит. по изд.: Там же, с. 166). В прим. 27 к предыдущему пассажу Thal. 55 А. И. Сидоров говорит о непонятности всего этого арифмологического построения прп. Максима (см. Там же, с. 265) и выражает надежду, что оно может быть понято с помощью обращения к математике. В самом деле, в Теологуменах арифметики мы находим своего рода ключ к образованию прп. Максимом чисел, кратных десятке, из единиц: «Для всех по порядку чисел всякая совокупность множества... образует свой вид через единицу: один десяток, одна тысяча...» (theol. arith. 2 (de Falco), пер. В. В. Бибихина); это объясняет, по крайней мере, почему «субстратом» каждого такого числа (см. Thal. 55, пер. в изд.: Там же, с. 166) является единица. Важно и понимание десятки в античной арифмологии: «Всем ее называли потому, что больше нее уже нет никакого природного числа; если же что-то и мыслится, то оно возвращается к ней обратно: сотня – это десять десяток, тысяча – десять сотен, тьма – десять тысяч; любое последующее число таким же образом возвратится снова либо к ней самой, либо к чему-то внутри нее, и все в нее разнообразно разрешается или возвращается» (theol. arith. 80 (de Falco), пер. А. И. Щетникова). Таким образом, в античной арифмологии, которой здесь, видимо, следует прп. Максим, единица и десятка оказываются основой всякого числа, и тем более чисел, кратных десяти.

3296

В Thal. 55, рассуждая отчасти сходным образом, прп. Максим дает толкование четырем десяткам тысяч (из 2 Езд. 5, 41). Там это число толкуется как 1) четыре родовые добродетели, пройдя посредством которых естество и время, ум обретает блаженный удел бесстрастия, или как 2) четыре стадии преуспеяния в десяти божественных заповедях у продвинувшихся в обширное пространство созерцания и ведения, либо как 3) четыре главных бесстрастия (Там же, с. 166-167). Таким образом, мы видим, что, при всем разнообразии толкований чисел вроде четырех или сорока тысяч, они символизируют у прп. Максима то или иное совершенство. Так, и в amb. 67 число четыре тысячи, указывающее на бывших